Подчеркивая идею состязательности процесса, Конституционный Суд четко разграничил функции и предназначение органов предварительного расследования и суда, указав, что "возбуждение уголовного дела и предварительное расследование являются досудебными стадиями производства по уголовному делу, основное назначение которых состоит в обеспечении условий эффективного осуществления правосудия по уголовным делам.[28]
Большую роль в избавлении суда от несовместимых с отправлением правосудия функций и расширении начал состязательности сыграло Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г., которым были признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации единые по своему нормативному содержанию статьи 3, пункт 6 части первой статьи 108, части первую, вторую и пункт 1 части третьей статьи 109, статьи 112 и 115, пункт 4 части первой статьи 232 и части первую, вторую и четвертую статьи 256 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в той части, в какой они предусматривают или допускают полномочия суда возбуждать уголовное дело, в том числе в отношении нового лица, и применять к нему меру пресечения.[29]
Анализируя принцип состязательности, Конституционный Суд РФ неоднократно подчеркивал, что возложение на суд обязанностей, в той или иной форме подменяющих деятельность органов и лиц, осуществляющих уголовное преследование, противоречит ч. 3 ст. 123 Конституции РФ. Под подменой деятельности органов и лиц, осуществляющих функцию обвинения, Конституционный Суд РФ понимает также и возвращение уголовного дела на дополнительное расследование. "Более того, принимая решение о направлении дела для дополнительного расследования, суд в соответствии с ч. 2 ст. 232 УПК РСФСР должен указать, по какому основанию возбуждается уголовное дело, и какие обстоятельства необходимо выяснить. Выполняя эти требования закона, суд тем самым определяет задачи стороне обвинения... в каком направлении следует осуществлять формирование и обоснование обвинения"[30], "что фактически приводит к осуществлению самим судом не свойственной ему обвинительной функции".[31]
Действие принципа состязательности процесса в известной мере должно распространяться и на досудебное производство. Полнота и объективность расследования уголовного дела во многом зависит от того, насколько и с какого момента лицу, в отношении которого производится уголовное преследование, была обеспечена возможность защищать свои интересы. Важное значение для этого имеет участие в расследовании защитника, наделенного широкими полномочиями.
Конституционный Суд РФ указал, что подозреваемый имеет право пользоваться услугами адвоката на досудебных стадиях не только с момента объявления ему протокола задержания, либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пресечения в виде заключения под стражу, но и во всех случаях, когда его права и свободы существенно затрагиваются или могут быть существенно затронуты действиями и мерами, связанными с уголовным преследованием. Другими словами, адвокат допускается к участию в деле тогда, когда действиями правоохранительных органов могут быть затронуты интересы гражданина. Такими действиями могут быть привод или доставление в органы дознания или следствия, постановка при допросе в качестве свидетеля вопросов, связанных с возможным участием допрашиваемого в совершении преступления, проведение осмотра или обыска в жилище или в служебном помещении.[32]
Значительное воздействие Конституционный Суд оказал на расширение сферы влияния суда на законность досудебного производства путем расширения прав участников уголовного судопроизводства на обжалование действий и решений органов предварительного расследования. Так, Постановлением от 3 мая 1995 г. было признано не соответствующими Конституции сложившееся на практике ограничение круга лиц, имеющих право на судебное обжалование постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения под стражу, только лицами, уже содержащимися под стражей, и только в суд по месту содержания обвиняемого под стражей. Нельзя не отметить, что в решении суд подчеркнул особое значение свободы и личной неприкосновенности в демократическом обществе, связав указанные права с признанием достоинства человека и гражданина, которое является основой свободы. Суд отметил, что для человека имеет значение не только лишение свободы и личной неприкосновенности, но и одна только реальная угроза такого лишения, возникающая в связи с принятием решения о заключении под стражу, хотя и не исполненного.[33]
Постановлением Конституционного Суда РФ от 13 ноября 1995 г. в действовавший УПК РСФСР были внесены изменения, согласно которым расширен круг лиц, имеющих право обжаловать прекращение органами предварительного расследования уголовного дела, причем не только прокурору, но и в суд.[34] 29 апреля 1998 г. Конституционный Суд РФ признал неконституционным положение, содержавшееся в части четвертой статьи 113 УПК РСФСР, в той мере, в какой оно не допускало судебного обжалования постановления прокурора, следователя или органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела. При этом Конституционный Суд указал, что "право на судебную защиту, по смыслу статей 55 (часть 3) и 56 (часть 3) Конституции РФ, не подлежит ограничению, поскольку ограничение этого права ни при каких обстоятельствах не может быть обусловлено необходимостью достижения признаваемых Конституцией РФ целей".[35]
Принципиально важную роль в расширении сферы судебного контроля на досудебном производстве сыграло Постановление Конституционного Суда от 23 марта 1999 г., признавшее противоречащей ст. 46 Конституции РФ практику, исключающую судебное обжалование заинтересованными лицами в процессе предварительного расследования действий и решений дознавателя, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по делу и продлением срока предварительного расследования.[36]
Интересами скорейшего расширения судебных гарантий защиты прав личности на досудебном производстве продиктовано принятие Конституционным Судом РФ 14 марта 2002 г. Постановления по делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и СВ. Пустовалова. В нем указано, что 18 декабря 2001 г. был принят Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Однако часть вторая его статьи 29, согласно которой только суд, в том числе и в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, о продлении срока содержания под стражей, а также другие нормы, касающиеся передачи судам в ходе досудебного производства по уголовному делу полномочий по применению меры пресечения в виде заключения под стражу и продлению срока содержания под стражей, Федеральным Законом от 18 декабря 2001 года "О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" введен в действие лишь с 1 января 2004 года; до этого момента решения по таким вопросам принимал прокурор. Конституционный Суд указал, что сохранение прежнего порядка задержания и применения в качестве меры пресечения заключения под стражу приводило по сути к отказу от реализации гарантированного гл. 2 Конституции РФ механизма судебной защиты прав и свобод человека и гражданина. Признавая положения статей 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР неконституционными и не подлежащими применению с 1 июля 2002 года, Конституционный Суд тем самым ускорил введение в действие норм, предусматривающих судебный порядок применения ареста (заключения под стражу), содержания под стражей, а также задержания подозреваемого на срок свыше 48 часов.[37]
Положения о распространении судебного контроля на досудебное производство содержались и в других решениях Конституционного Суда, что способствовало внедрению на предварительное расследование элементов состязательности.
Принцип состязательности уголовного судопроизводства самым тесным образом связан с вопросом расширения возможностей участников процесса по защите своих прав и законных интересов. Вполне естественно, что практически все решения Конституционного Суда в той или иной мере влияют на процессуальное положение участников процесса. В силу этого мы остановимся лишь на некоторых из них, наиболее ярко характеризующих суть вопроса.[38]
К таким решениям Конституционного Суда относится Постановление от 13 июня 1996 г., которым была признана не соответствующей Конституции часть 5 статьи 97 УПК РСФСР, в соответствии с которой при исчислении срока содержания пол стражей в качестве меры пресечения не учитывалось время ознакомления обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела.[39]
Постановлением Конституционного Суда от 6 июля 1998 г. была признана не соответствующей Конституции РФ часть 5 статьи 325 УПК РСФСР, не позволявшая обжаловать в кассационном порядке приговор, вынесенный Верховным Судом РФ.[40]
Право на судебную защиту тесно связано с конституционным положением о том, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которого оно отнесено законом (ч. 1 ст. 47 Конституции РФ). Это положение было уточнено Конституционным Судом РФ в постановлении от 16 марта 1998 г.[41]