Это хорошо видно на примере раби Акивы. Он полностью перестроил свою жизнь, приучил себя видеть добро там, где другие видели только зло. Гвмара приводит историю о том, как раби Акива и несколько других мудрецов проходили мимо развалин Храма и увидели лису, снующую среди камней. Мудрецы заплакали, а раби Акива засмеялся. Тогда мудрецы спросили его, как он может смеяться при виде развалин Храма. Раби Акива объяснил:
"Теперь, когда я вижу, что пророчество о разрушении Храма полностью осуществилось, я точно знаю, что осуществятся и пророчества об окончательном его восстановлении". На это мудрецы сказали: "Акива, ты нас утешил"114 .
Фрагмент мировоззрения раби Акивы заложил его первый учитель мудрец по имени Нахум Иш Гамзу115 . Это имя он получил, потому что в любых, даже самых безнадежных ситуациях говорил: "ГАМЗУ летова — и это к лучшему". Способность увидеть положительную сторону в любом несчастье, наверное, основная черта мировоззрения раби Акивы, и отчетливее всего она проявилась в том, как он встретил свою смерть.
Конечно, страшную гибель раби Акивы нам понять не легко (так же как, впрочем, и Моше затруднялся ее понять, но для раби Акивы это испытание не было неожиданным. "Всю жизнь я ждал этого" — сказал он своим ученикам. Всю свою жизнь он посвятил превращению муки испытания в радость. Всю свою жизнь он ждал этого последнего испытания, чтобы пережить завершающий триумф. Поэтому финал его величественной жизни был для него не трагическим моментом, а тем мгновением, к которому он всегда стремился.
Это и имеет в виду Гемара, когда говорит, что Моше, увидев плоть раби Акивы на весах мясника, спросил: "Это и есть схар?" Весы взвешивают одно против другого: отдаете мясо, получаете деньги. Плоть символизирует спокойствие, комфорт материализма. Схар раби Акивы, ценой, которую он заплатил за свою Тору, была вся его земная жизнь. Отрывая железом куски от его тела, римляне как бы взвешивали каждый кусочек его материального, физического состояния и обменивали на бесценные духовные богатства Торы. И когда раби Акива произнес свое последнее слово Эхад, он в полном смысле этого слова соединился душой с Ашемом, избавившись от всех материальных перегородок, неизбежно разделяющих сознание и Создателя.
Вообще-то говоря, человеку не позволено просить для себя страданий, так же как он не должен причинять себе страдания сам (см. вопрос 11 в Приложении). Но когда страдание нам послано свыше, мы должны осознавать, что оно дает нам возможность достичь подвижнических высот. Конечно, это высший идеал (и потому-то человек здравомыслящий не просит для себя страданий). Но когда человек осознает, что он приобретает страданиями, тогда он сможет сконцентрировать свои мысли только на великой награде, которую он получит в конечном итоге. Это поможет преодолеть самую невыносимую боль.
Этот урок Гемары предназначен тем, кто страдает подобно раби Акиве. Каждый момент острой боли в тяжелой ситуации представляет нам шанс обратить эту боль в духовный подвиг. Поступая таким образом, мы украшаем свою персональную букву в великой духовной Торе.
Более того, окончательное спасение зависит от нашей способности украсить свою букву. Тора Моше представлена буквами. Тора раби Акивы — украшениями, и Гемара говорит нам, что Ашем отложил завершение духовной Торы, так как занялся размещением в ней корон, украсивших Тору. Таким образом, мы должны рассматривать свою личную катастрофу, которую Ашем посылает нам, как возможность для спасения себя и мира. Повторяя подвиг раби Акивы, мы приближаем завершение духовной Торы.
Пример раби Акивы вдохновляет нас, живущих в 2000-летнюю эпоху Машиаха. Несмотря на комфорт современного западного общества, мы имеем достаточно возможностей "украсить духовную Тору". Есть много поучительных историй о людях, подобных раби Акиве. Одна из них о молодом человеке, выросшем в богатом доме.
Его родители, психологи, крайне мало знали об иудаизме. Сын знал еще меньше и несмотря на то, что, путешествуя, объездил почти половину земного шара, никогда не был на земле своих предков. Но однажды решил "заглянуть" и туда.
Когда он был у Стены Плача, его пригласили посетить урок в местной ешиве Ор Самеах. Молодой человек прослушал одну лекцию, затем вторую. Мудрость, прекрасные отношения между студентами и преподавателями — все это довольно быстро "обратило" его. Впервые в жизни молодой человек осознал, что духовное наследие его народа содержит ответы на те вопросы, которые постоянно мучили его, а он даже не знал, как к ним подступиться. Он остался на день, затем на другой, потом на третий и со временем полностью посвятил себя Торе.
Он написал своим родителям письмо, в котором объяснил,-что нашел себя. Родители ответили: "Сынок, раз ты считаешь, что ты счастлив, то счастливы и мы. Пока ты не вмешиваешься в нашу жизнь, мы не станем вмешиваться в твою. Мы полностью тебя поддерживаем. Главное — будь счастлив".
К сожалению, его родители не предали никакого значения тому, что их сын обрел себя в иудаизме. Для них это был просто какой-то религиозный культ. Им было важно только то, что он счастлив.
Молодой человек остался в Израиле и продолжал учиться. Спустя год он получил письмо от своих родителей: "Приезжай домой хотя бы на месяц, — писали они, — а затем вернешься обратно".
Поначалу он не очень хотел ехать. Его родители не соблюдали Шабат, употребляли некашерную пищу и не соблюдали других заповедей Торы. Молодой человек не представлял, как сможет следовать предписаниям иудаизма, находясь дома. Он посоветовался со своими учителями и с главой ешивы, который сказал ему:
— В Торе сказано: "Чти своего отца и свою мать" Родители поддерживают и любят тебя. Если они просят, тебя приехать домой, ты должен повидаться с ними.
— Ну а как же Шабат? — спросил молодой человек.
— Шабат? Соблюдай его сам и предложи им присоединиться к тебе.
— А кашрут?
— Устрой для себя маленькую кашерную кухню. Ты вполне с этим справишься. Поезжай домой и поделись с родителями тем, чему тебя научили.
Молодой человек так и сделал. Через неделю я столкнулся с ним в филиале ешивы Ор Самеах в Манси (штат Нью-Йорк) и вспомнил, что встречал его в Иерусалиме. Но тогда он был оживлен и полон сил, а сейчас передо мной стоял бледный, измученный человек, казалось, находившийся на грани нервного срыва.
— Что-то случилось? — спросил я.
— Да, у меня есть несколько вопросов по алахе, — ответил он.
Мы вошли в офис и расположились там вместе с одним из руководителей ешивы раби Израилем Роковским. Юноша начал говорить.
"Когда я покинул дом родителей 14 месяцев назад, между ними были чудесные отношения. Сколько себя помню, они всегда любили друг друга. Но за время моего отсутствия они вдруг решили поэкспериментировать с идеей открытого брака. Короче говоря, отец нашел себе другую женщину, нееврейку, мать встретила мужчину-нееврея, и они решили вторично вступить в брак.
Как "цивилизованные" люди, родители договорились, что их свадьбы состоятся примерно в одно и то же время — с разницей в неделю, и выразили желание, чтобы я присутствовал на обеих. Поэтому они и просили меня приехать, но в письме ничего не написали об этом, а поставили меня в известность только сейчас.
Я люблю своих родителей и понимаю, что они тоже привязаны друг к другу; просто им захотелось новых ощущений. Отговорить их мне не удалось: они не собираются менять свое решение.
Я оказался в крайне затруднительном положении. Во-первых, мать попросила меня помочь перевезти ее вещи в дом своего приятеля, а мне неприятно бывать там.
Что говорит по этому поводу алаха? Ведь, выполняя ее просьбу, я как бы участвую в нарушении запрета на смешанные браки. Но с другой стороны, я должен ей помочь в соответствии с заповедью почитать родителей.
Во-вторых, в Шабат мой отец со свой избранницей устраивает пикник. Он просит меня привезти мясо, но у меня возникает множество проблем: мясо некашерное, готовить еду в Шабат запрещается, к тому же там нет эрува и, наконец, пикник организуется для его нееврейской невесты!
Скажите что можно делать, а что нет. Я готов выполнить все, что предписывает алаха!"
Рассказать все, что мы посоветовали этому молодому человеку, просто невозможно: разговор был очень долгим, и когда юноша покинул офис, мы оба — раби Роковский и я — какое-то время сидели ошеломленные.
"Подумать только, мы, евреи, имеем богатейшую в истории мира литературу. Написано множество томов, где рассматриваются различные проблемы, возникавшие в течение многих тысячелетий. Но приходилось ли вам когда-нибудь сталкиваться с подобными вопросами!
(Кстати, этот случай — прямая иллюстрация к приведенной ранее цитате из Гемары, где говорится, что Моше не понял Тору раби Акивы. Когда Тора дается свыше, такие вопросы просто не могут возникнуть. Они появляются только в эпоху раби Акивы, когда Тора Моше отнята у нас и мы имеем дело с Торой изгнания.)
Мы еще немного помолчали и я добавил: "Удивительный молодой человек! Всего полтора года назад он ничего не знал о традициях своего народа. А сейчас приходит к учителям и задает вопросы, касающиеся законов почитания своих родителей, и хочет исполнить все, что предписывает Тора.