++++++++++++++
«Ресурсы общины – это, в основном, ее члены, молодые сурдопереводчики, профессиональные сурдопереводчики, педагоги, священство.
Финансовые ресурсы складываются из немногочисленных пожертвований и грантов. Деятельность общины по основным направлениям предполагается продолжить за счет привлечения ресурсов благотворительных организаций, спонсорских средств и собственных средств общины глухих и слабослышащих «С».
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИНИЦИАТИВНЫХ ГРУПП С ВЛАСТНЫМИ СТРУКТУРАМИ
В социологи есть классический треугольник: «власть – бизнес – гражданское общество». Считается, что сбалансированные взаимоотношения всех его сторон есть условие гармоничного развития общественных отношений. При этом власть управляет, бизнес зарабатывает, а институты гражданского общества создают ткань живой жизни, заодно приглядывая за властью, чтоб не шалила и за бизнесом – чтоб делился. Институты гражданского общества и есть те общественные некоммерческие организации, которые у нас сегодня имеют представительства в лице Общественных палат на федеральном, региональном и даже местном уровнях.
Относятся ли православные инициативные группы к числу этих институтов? Несомненно. И скажу больше – к наиболее выраженной и действенной его части. Потому что организация гражданского общества это есть пусть всего и два и три человека, собранных во имя дел добра и милосердия. «Где двое или трое собраны во имя Моё, там и Я среди них» (Мф. 18, 20).
Но тогда логично рассматривать эти группы в отношениях с остальными частями треугольника. Начнем с отношений с властными структурами. С ними дело иметь сегодня (впрочем, как и раньше) довольно затруднительно. Можно сказать, что там, где несколько собираются без имени Его, там власть и есть.
В классических взаимоотношениях, как, например, в Европе, бизнес субсидирует институты гражданского общества (ГО), создавая себе общественный авторитет и получая определенные налоговые преференции. А те, в свою очередь, проявляя общественные инициативы и, реализуя социальные программы, заодно контролируют власть, чтобы та, в свою очередь, не забывала о своих конституционных социальных обязательствах – государства везде забывчивы, когда надо отдавать. В результате институты ГО в Германии, к примеру, имеет большой общественный вес, там заняты до 15% трудоспособного населения и они даже создают до 18% годового ВВП в виде услуг и иных результатов труда.
Это в идеале. По нашему российскому факту дело обстоит несколько иначе. Проводимое в нулевых годах нового века усиление государства и выстраивание его вертикали, а также дистанцирование бизнеса от власти привело к тому, что власть получила рычаги контроля над бизнесом. А тот, в свою очередь, лишился не только влияния на власть, но и возможности законной защиты собственности, отчего стало возможно отчуждение последней многими административными способами.
Сегодня взаимоотношения власти и бизнеса в регионах весьма интересны и своеобразны, но факт заключается в том, что бизнес почти полностью утратил возможность самостоятельно контролировать свою же благотворительность.
Кстати, наш отечественный бизнес в объемах благотворительности выглядит вполне достойно, НО! На местном уровне до 90% всех, выделяемых бизнесом благотворительных средств, идет в местную администрацию. То есть власть говорит бизнесу: «Господа, вы не напрягайтесь, кому дать, сколько дать, вы лучше дайте нам. Мы в курсе, мы лучше знаем, что и где народу надо, вот мы сами потом и раздадим». Бизнес соглашается, понимая, что такое соглашение есть не что иное, как налог на спокойствие.
Как конкретно местная бюрократия распоряжается средствами, это опять же вопрос отдельный, но факт, что Общественные палаты помогают легализовать средства, поскольку не напрямую же бизнес несет в администрацию. Нет, он жертвует общественным организациям, негласно аффилированным с той же властной бюрократией. Как уж там они делят – совсем особый вопрос.
Конечно, не везде так явно и системно. Многое зависит от людей на местах, от сложившихся отношений и от совести, конечно. Поэтому и отношения православных групп с властью складываются по-разному. В целом можно выделить следующие типы отношений:
Первый тип, самый распространенный – никаких отношений. Респонденты-представители групп, так говорившие, предпочли никак не комментировать свои слова и их можно понять. По-видимому, у них много наболело и слова если и есть, то не каждому их выскажешь. Поэтому респонденты были лаконичны и кратки. Вот характерное высказывание одного респондента: «Честно говоря, я с ними боюсь общаться. Личной неприязни нет, но пока есть возможность их обходить… Принцип такой: позвали – мы пошли». Видно также, что попытки обращений к властям были, и неоднократные, но безрезультатные, а опыт контактов научил действовать самостоятельно. Один эксперт на вопрос об отношениях с властью ответил весьма забавно. Он долго перечислял награды и грамоты, выданные группе, и в конце резюмировал: «Все эти награды призваны повысить статус и кредит доверия организации при взаимодействии с представителями власти». Впрочем, в одном случае обращение к власти окончилось прямой атакой на проект группы, вплоть до уголовного преследования (речь шла о создании анклава многодетных семей с приемными детьми). По словам респондента, сегодня положение нормализовалось, и группа держится от власти на почтительном расстоянии.
Второй тип. Контакты на уровне отчетности и личного знакомства, ни к чему не обязывающего. То есть чиновники знают о деятельности группы, относятся к ней спокойно и даже благожелательно, могут успехов при случае пожелать. В свою очередь, группа уведомляет тех о своей работе, может даже пригласить на какие-либо мероприятия, но дальше таких отношений дело не идет. В ряде интервью респонденты особо официальным языком говорили «о хороших отношениях с администрацией, с мэрией», о взаимных контактах, об участии администрации, о ее заинтересованности в работе группы. При уточнении этих отношений оказывалось, что, хотя чиновники и жалеют «детей Германии», но и только. Такие отношения, несомненно, для чиновников самые выгодные, так как они люди подотчетные, а в отчетах надо всё время писать что-то новое и не везде на местах есть свои Бредбери. Отчеты православных групп о социальной работе восполняют этот пробел.
Третий тип. Это реальное эффективное сотрудничество. Встречается редко и в том случае, когда группа уже есть организация, настолько крупная и значительная, что не заметить и игнорировать ее уже никак невозможно. В ряде случаев программы группы прямо совмещались с социальными программами власти, а когда интересы совпадают, власть может использовать группу в своей работе, даже отчасти поделиться средствами, и такое сотрудничество выгодно обеим сторонам. Полагаю, в ряде случаев во власти просто сидят хорошие люди, которые человеческие соображения ценят выше бюрократических – таких людей на местах больше, чем мы порой думаем. Да, они попадают в систему и подчиняются ей во многом, но, всё же оставляют себе некую свободу действия, которую используют на благо дела.
Но всё же, система коррумпированной бюрократии определяет сегодня взаимоотношения власти и гражданского общества. Эти отношения не есть отношения равных партнеров, но отношения подчинения или просто игнорирования. Власть сегодня сосредоточила и административные рычаги управления, и организационные и финансовые ресурсы и распоряжается ими зачастую не в пользу общества, а в свою корысть.
Это происходит не оттого, что во властных структурах собрались какие-то уж совсем плохие люди, а единственно по причине отсутствия за властью надлежащего контроля. Любой бесконтрольный орган, наделенный властью, рано или поздно войдет в зону беззакония, если конечно, не признает над собой высшего Судьи.
Парадокс заключается ещё и в том, что единственный социальный институт, который сегодня не подконтролен властным структурам, есть Православная Церковь. Авторитет и доверие общества, которые Церковь заслужила за последние двадцать лет, а также почитание первыми лицами государства, сделали Церковь в регионах силой, с которой местная власть должна считаться.
Мало того, единственно, кому сегодня бизнес может давать благотворительные средства напрямую – это Церковь. Власть, может и рада бы и здесь попосредничать, да уже опасается: с иным архиереем национальные вожди ласковей разговаривают, чем с губернатором.
Однако, как мы знаем, и из епархий в группы финансовая помощь также идет крайне редко, что же касается отношений с бизнесом напрямую – этот разговор будет продолжен в следующем разделе.
Пока же следует сказать, что из всех организаций ННО, действующих сегодня на территории страны, именно православные группы как никто иной достойны финансовой и организационной поддержки. Мы постоянно следим за деятельностью российских ННО и можем сказать, что КПД их работы находится не на высоком уровне, в основном, из-за накладных расходов – все эти организации действуют на основе постоянного жалованья своим сотрудникам, что съедает большую часть их средств. В свою очередь, добровольцы православных групп либо трудятся «по усердию» либо за символическое вознаграждение, а интенсивность их труда существенно выше.
Недаром не так давно Общественная палата РФ собралась включить деятельность православных групп и организаций в перечень институтов гражданского общества, что, несомненно, резко повысит статистику развития ГО в стране.
Вероятно, на Старой площади также следует подготовить Распоряжение Президента об усилении внимания местных властей к деятельности православных инициативных групп и об оказании им всесторонней поддержки. Как известно, местным чиновникам Кремль глаза протирает.