По ходу бесед со священнослужителями почти всеми ими были высказаны пожелания о необходимости налаживания трехстороннего партнерства Церкви, государственных структур и общественных организаций, а также пожелание органам власти на местах побольше интересоваться делами Церкви и не отделять её от гражданского общества (до сего дня готовность к сотрудничеству с Церковью выражалась лишь на самом высоком уровне, то есть на уровне иерархов, на уровне же приходов деятельность Церкви власть не интересовала).
Мы строим новую Россию. Сегодня мало кто может точно описать, какой она станет через 10, 20 лет. Всё в наших руках. Хотелось бы видеть нашу страну такой, где человеку было бы жить не только комфортно физически, но и душой. Давайте пофантазируем. Мы не можем жить, не стремясь к чему-то лучшему, светлому. Такова уж особенность нашего национального характера. Но так повелось за долгую нашу историю, что мы, как и наши предки, назначаем себе очень высокие цели. В определённом смысле можно сказать, что русская национальная идея – это движение к бесконечно совершенному нравственному идеалу, который может быть воплощён только в Боге. Вот почему вся наша культура утверждает, что русская идея тождественна идеалу православия. А стержень этой национальной (национально-духовной) идеи заключается в комплексном преображении как самого человека, так и всех сторон жизни государства и общества. (см. выше: "всех сторон жизни русского человека"). Как говорил один из наших замечательных духовных писателей, ныне причисленный к лику святых, священномученик Архимандрит Иларион (Троицкий): «Идеал Православия есть не прогресс, но преображение...».
В этом преображении всё – либерализация порядков, раскрытие творческого потенциала народа, ещё не найденные прообразы новых форм административного или государственного устройства и т. д. Ибо в Боге уже всё заключено, и открывается человеку по мере его способности к восприятию божественной мудрости. И это преображение начинается с нас самих, с каждого в отдельности. Вот почему наши респонденты подчёркивали, что социальное служение нужно прежде всего тем, кто служит. Возможно, набирающее обороты социальное служение под окормлением Русской православной Церкви как раз и есть тот первый, но решающий шаг к преобразованию общества и страны. Будет обидно, если эта добрая народная инициатива без поддержки государства и бизнеса не получит широкого масштаба и никак не повлияет на наше будущее.
ПРИЛОЖЕНИЕ к главе
В данном приложении помещены разделённые по темам высказывания респондентов практически оригинальном виде. Такая форма позволит почувствовать теплоту языка и чувств опрошенных священнослужителей. Их непосредственная речь передаёт все оттенки радости и печали по поводу того, как воплощаются в жизнь их задумки по социальному служению. Они по-настоящему переживают за это дело, так как в подавляющем большинстве случаев являются инициаторами волонтёрских движений, хотя из скромности об этом в интервью умалчивают. Некоторые высказывания не были нами классифицированы в отчёте, поскольку встречались в единственном случае. Здесь вы их найдёте. В общем, судите сами[5].
Смысл социального служения Церкви
Вопрос: Существует официальный документ – «Концепция служения Церкви», принятый, фундаментальный. Хотелось бы услышать ваше мнение – насколько важно социальное служение церкви, в каком объёме и зачем этим заниматься Церкви?
«Если начать с того, что церковь служит людям, и помогает людям найти Бога, то есть в каком-то плане это сакральное служение, помогает людям обрести веру в Бога. То есть так или иначе она помогает людям. Социум помогает тем, кто нуждается в помощи… И поэтому я считаю, что Церковь не только служит каким-то таинствам и закрыта для общества, но она и есть и должна быть открыта для общества и для социального служения людям и для помощи людям. Это однозначно, всегда так было, всегда так должно быть».
Вопрос: «Ваше отношение к концепции социального служения Церкви?»
«Церковь, безусловно, должна заниматься социальными вопросами, это очень важно и для прихожан и для общественного мнения и для места Церкви в современном обществе. Социальные инициативы Церкви должны быть наравне с общегосударственными».
++++++++++++++
«Служение очень важно. Почему? Потому что, ведь сама церковь – это не то здание, в котором мы с Вами находимся, а церковь – это общество людей, а глава – Христос. И мы, как служители, священники, конечно же, всегда идем туда, где нас зовут, например, в первую очередь, где нуждаются в том или ином духовном попечении, духовной заботе. Поэтому, конечно же, это наша прямая обязанность священнослужителя. Вот. <…> Сейчас, наверное, времена, которые более их можно обозначить сложнее, чем времена апостольские. Почему? Потому что Апостолы уходили и проповедовали в места к язычникам, к варварам и проповедовали слово божье людям, которые не знали о Христе. Сейчас же Евангелие проповедано всему миру, переведена на все языки и конечно же зная Христа, зная заповеди Божьи, закон Божий, люди более склонны к тем наверное материальным удовольствиям и к влечениям мира, которые дает нам современная эпоха. Поэтому, тут проповеди достаточно сложнее, говоря людям о том, что они уже все знают, но не хотят ничего делать. Это такой вот момент. Важность социального служения, конечно же, это должно быть в совокупности вместе и с государственной поддержкой».
Вопрос: «То есть, надо поднимать народ на такое служение?»
«Однозначно, пока мы этого не сделаем, наша церковь будет закрыта. Сакральна даже может быть где-то. Может мы, скорее, прикрываемся стенкой, таинственным, обрядовой стороной, мы заняты, у нас день и ночь службы, Батюшке некогда. А миряне-то где? Миряне? Где приход? Всё это необходимо для жизни церкви, и церковь-то зародилась как? Жены-мироносицы, пошли куда? Не во дворцы к императору. Пошли к простым людям, и в принципе слово Божие это и было первое социальное служение – нести Слово. Что это Богом установленное служение».
++++++++++++++
«Церковь всегда этим занималась, испокон веку, так почему ей не заниматься этим и сейчас. Конечно, времена изменились, православие больше не государственная религия, но все равно социальные вопросы должны и могут решаться именно Церковью, во первых потому, что больше никому нет дела до немощных стариков, брошенных детей, многодетных семей, малоимущих и нищих (именно они – основной контингент приложения, я бы сказал, сил в социальном служении), а во вторых, потому что у Церкви есть опыт такого служения, опыт многовековой и положительный».
++++++++++++++
«Я могу судить так, как судит церковь. Это, во-первых. Это мое, личное, отношение. Потому что священник и вообще церковь, она первая кто должен этим заниматься. Отношение человека к человеку. Мы всегда говорим о том, люди же общаются, и это и есть наш экзамен, наше испытание на любовь друг к другу. И если мы говорим о социальном служении, то Церковь, конечно, должна этим заниматься. Потому, что как кто, если не другой поможет человеку? Поддержит, посострадает. Часто мы в крайности впадаем: или мы только говорим, или мы только делаем. Делаем, в смысле, не объясняя людям, не разговаривая с ними о вере, об этом служении. Дали копеечку или хлебушек и все. А надо не только это делать, надо стремиться его привлечь к Церкви. Ведь наша жизнь – испытание на Любовь. Мы должны смотреть друг на друга глазами Христа, как говорил Антоний Сурожский. Он говорил с любовью и от него не могли уйти люди равнодушными. И многие, с кем этот священник общался, оставались в Церкви. Вот это служение. Это пример великих святых. Ведь он шел к нищим от любви к ним. И не просто помогал им чем-то материальным, а помогал им тем, что они исправляли свои жизни, приходили в Церковь. Служение в духовном плане должно быть».
++++++++++++++
«Как сказал Христос, «нищих всегда имейте с собой». Бедность всегда существует. У Церкви – духовное попечение. А следствием христианской любви является какая-то благотворительность. Разная. В разное время, в разном строе, в разном государстве понимание этого различное».
++++++++++++++
«Нам кажется, что мы спасаемся постом и молитвой. Доброделание и милосердие у нас где-то на периферии сознания. Люди благочестивые больше склонны устроить себя по-монашески. Хотя бы попытаться. Может это потому, что литература у нас в основном такая аскетическая… А люди далекие от церкви, они так мало имеют энергии! Они и в храм-то приходят редко, и исповедуются не часто, и дела их семейные ближе к телу и заслоняют дела милосердия, дела служения неимущим, которые они могли бы сделать. А людей, которые бы вот так посмотрели, под таким углом зрения, их очень мало. Можно говорить, что существует разрыв между богословием и миром, и духовенство необразованное, и прихожане в некотором смысле развращены. Это то, что я вижу на городских приходах, я не говорю про сельские».
Вопрос: «То есть никакого общественного движения не видно и помощи?»
«Я бы даже сказал какое-то общественное разложение. О чём говорить, если в целом нет образования, нет работы постоянной. У людей с детства начинается только один интерес – интерес к слабостям человеческим, и далеко они не ходят. Ладно, если 5-10% продолжают образование, куда-то уезжают. Какое общественное движение? У нас общественная дегенерация, я бы сказал, просто общественное разложение. Каких-то таких консолидаций, движений нет. Единственное у нас там за последние 12 лет, что я там жил и работал, служил, в консолидации появился храм, люди стали ходить, трудиться, помогать строить вместе. Сейчас приходят молиться вместе. Там год как он уже открытый, я вчера посмотрел, на Чтении великого канона народу было даже больше, чем на Сретение. Вот это меня поразило, это я считаю – консолидация! Это – объединение! То есть когда у людей есть цель, и цель благая, которой является сам Христос, и люди стремятся к этой цели – вот это консолидация! Может какое-то объединение, и даже общественное движение. А вне церкви, вне храма (во всяком случае, в данный момент я вижу), можно объединиться вокруг каких-то творческих интересов, каких-то идей, но в глубинке, в деревне объединить людей, если не у магазина, то только у храма. Такие две противоположности – или там, или здесь (или дискотека, или святое место).