Проблемы.
Финансовые проблемы, я бы не сказал, что они стоят у нас очень остро: если есть хорошая идея, хорошее дело и оно делается, то в общем и целом, деньги находятся. Вот для центра ВВ, конечно, проблема была острая в течение последних лет, пока государство упорно пыталось нас измором взять, какое-то время помогали через приют (государственный приют в здании братства) каким-то косым, кривым образом, потом совсем перестали, когда стали на нас давить, заставляя нас стать государственным учреждением. Теперь уже получили приличное финансирование чуть не бюджетным строкой. Дальше неизвестно и предстоят битвы, но в целом, конечно, я бы сказал так, что все организации, которые несут большие расходы по содержанию стационаров – нарокоманские центры, богадельня, реабилитационный центр, детский приют маленький – это очень затратно. Потому что есть штатные сотрудники, питание, содержание помещений, коммунальные платежи и т.д. и т.п. конечно, стоит остро вопрос о том, чтобы государство это заметило и начало системно финансировать такие учреждения. Разумеется, государство имеет право формулировать систему приоритетов, допустим, если оно считает, что частные детские дома не нужны - хорошо, не нужен патронажный уход или работа с криминальными подростками, с заключенными. Но это явно те сферы, где государство не справляется и ничего не делает или делает настолько из рук вон плохо. С бомжами, например, абсолютно провисающее направление. Вот здесь оно должно объявлять конкурс и если кто-то находится, церковные – не церковные – не важно какие организации, которые готовы делать. Понятно, государство должно подробнейшим образом контролировать, что и как делается. И если видят, что делается хорошее дело – будьте любезны финансировать. Этого пока нет, хотя сейчас об этом много-много говорят, новый закон.
Что делать (решение проблем)?
Это отдельный разговор о том, что нужно. На самом деле, сегодняшнее законодательство позволяет уже сейчас делать очень много. Читаешь закон о благотворительной деятельности, о социальных услугах, о религиозных организациях, весь комплекс законов в принципе позволяет, но когда дело доходит до финансовых вопросов, они не могут перевести деньги. На уровне председателя комитета по соцзащите, Минздрава – все говорят да-да-да, мы будем сотрудничать, без проблем, но как только доходит до реального подписания каких-то бумаг, которое подразумевает финансирование государственных денег в негосударственный карман, все останавливается. То есть они боятся так называемого разворовывания государственных средств. Поэтому, этого им лучше не делать. Требуется, помимо законов, еще очень внятная процедура, где должно быть ясно прописано, кто, как, что, на каких основаниях делает, как осуществляется контроль за этим и т.д. Собственно говоря, до последнего времени, само сознание государственных чиновников это не допускало в принципе. Часто можно было слышать фразу: «Вы вообще понимаете, что государственные деньги пойдут в Церковь? Церковь у нас отделена от государства». И действительно вся система законодательства, система финансирования не подразумевают выход государственных средств за пределы государственных организаций. Совершенно советская система. Вся социальная сфера находится в том же состоянии, в каком она находилась в советское время. И какой-то НКО сектор, который на самом деле выполняет очень большую работу. Но там крутятся свои деньги.
До последнего времени это были исключительно западные деньги, крупные фонды помогают, которые понимают, что ситуация очень сложная и, если не будет создаваться гражданское общество в России, никакого реального изменения не будет и улучшения положения. И они помогают. Постепенно они видят, что государство хорошо устроилось: очень хорошо! Пускай помогают, мы в упор не видим всей этой работы, мы считаем, что только мы делаем дело, а они нам мешают, под ногами путаются, денег мы, естественно, никаких не дадим никогда. И тогда все эти фонды стали говорить, что мы денег больше давать не будем. И эти НКО начали оказывать некоторое давление на государство - давайте нам деньги тоже. Где-то наверху понимают, что нормальный путь развития общества и государства – это подключение широких слоев общественности к решению социальных проблем, тогда будет какая-то ответственность и в конкурентной среде и в государственных учреждениях. А если все приюты по-прежнему будут государственными, это не конкуренция, и будут в этих старческих домах старики-старухи будут умирать как мухи.
Основное помещение центра – это наша собственность, нам его купили спонсоры. Помещение социальной гостиницы центра город передал в социальную аренду (1500 руб. в месяц за 100 м.) и три помещения у нас в коммерческой аренде, это оплачивают спонсоры.
Если системно заниматься созданием какого-то круга попечителей, то это получается. Здесь в большей степени я могу порадоваться: попечительский совет достаточно сильный во всех проектах (направлениях). Чаще всего, это те же члены моего радийного попечительского совета (о.Александр руководит радио СПб епархии «Град Петров»), которые помогают с различными возникающими финансовыми проблемами. И есть круг западных организаций, которые по сегодняшним масштабам деятельности дают не очень большую часть, но когда-то на них вообще все держалось. Тем не менее, мы очень дорожим этими контактами и дружим, не отказываемся от помощи.
СМИ
Наиболее интересным для СМИ является наш центр реабилитации осужденных подростков на 16-й линии, довольно много было материалов опубликовано в газетах, журналах. Образ более-менее адекватный. Конечно, всегда, когда пишут, там искажается все, но, по крайней мере, никакого злостного искажения нет. Упрощение, корявость бывает – как поняли, так и написали. Мы стараемся, чтобы нам перед публикацией присылали на правку, подправляем. В тех случаях, когда не присылают, материал получается хуже.
Самое злостное, это телевидение, по-моему, там, самый неадекватный образ создается. Кроят как угодно. Записывают 2 часа интервью, в результате получается 30 секунд. И фразы ни о чем – даже исправлять нечего.
Взаимоотношения с подобными организациями
о направлении тюремного служения. Сейчас вполне аналогичных организаций нет, есть организации, которые занимаются какой-то реабилитацией сложных детей, но не в режиме стационара. Так, центр - пришел, поговорил, родители пришли, поговорили, Центр Семья есть в каждом районе. Какая-то польза от этого есть. Но если говорить о решении серьезных проблем таких уже, как детская подростковая преступность, с таким детьми адекватным образом никто не работает. В режиме именно стационара. Здесь очень важно, что они проживают здесь, попадают в абсолютно новую обстановку, другая среда, другой поток жизни задается. А если его не переменить, оставить его тем же, на уровне разговоров ничего не получится.
Планирование, перспективы.
Есть такие направления, в которых действительно происходит все время какое-то обновление деятельности, активное движение, а в других - не происходит. Если говорить о сестричестве, то здесь все довольно рутинно, единственное, последний год мы начали патронажем заниматься более серьезно, озаботились поиском средств на это дело. Но как озаботились, так деньги и нашлись.
Центр Василия – это постоянно какой-то вулкан новых идей, новых задач и там, конечно, деятельность планируется и со стратегической точки зрения, и тактические шаги, и политические демарши мы предпринимаем. То с Мироновым, должен Нургалиев приехать (коллегия МВД). При такой деятельности важно понимать, что мы работаем на грани риска, покушаемся на какие-то устои существующих структур. И здесь очень важно лоббинг политический иметь мощный. Но это уже настоящая серьезная деятельность.
Благотворительность других конфессий
В этом приложении мы решили дать наиболее полные и открытые интервью (по согласованию с респондентами) с членами благотворительных организаций других конфессий, действующих в России. Сравнения и выводы каждый читатель может делать для себя сам, мы лишь отметим некоторые моменты, которые показались существенными.
Во-первых, большинство этих организаций начали свою деятельность в конце 80-х – начале 90-х, и сразу развернули масштабную работу, основываясь на крупных финансовых бюджетах. Соответственно, на сегодняшний день это наиболее профессиональные и опытные организации, действующие на многих направлениях благотворительности.
Во-вторых, спонсорские вливания в эти организации как были, так и сейчас несопоставимы с бюджетами православных инициативных групп – речь может идти о десяти и более миллионов руб. в год (возможен и более высокий порядок, но это лишь область предположений). Естественно, это вливания зарубежных спонсоров, фондов и частных жертвователей, но, вероятно, в большинстве случаев, речь идет о международных благотворительных организациях, имеющих централизованные бюджеты и филиалы в разных странах. Один респондент говорил о сокращении финансирования, поскольку руководители фонда считают, что Россия сегодня менее нуждается в социальной поддержке, чем другие страны. Однако маловероятно, что внимание в нашей стране пропадет полностью, речь идет именно об объемах бюджета, а не о его свертывании.
В-третьих, поскольку такие организации действуют в рамках правового поля, являясь юридическими лицами, они в полной мере хлебнули нашей бюрократии и парадоксов законодательства, о чем пишут с горечью и даже с некоторым унынием. Думается, их опыт в этой сфере может пригодиться всем, кто сегодня развивает социальную деятельность, а в перспективе – и тем юристам, которые занимаются совершенствованием нашего законодательства.
В-четвертых, эти организации сталкиваются с постоянным недоверием. Их могут подозревать в скрытой коммерческой деятельности, прозелитизме, связях с иностранными спецслужбами и вообще в европейской двуличности. Не вдаваясь в анализ этих предположений, скажем лишь, что многолетнее существование в не всегда дружелюбной и комфортной среде, тоже есть неоценимый опыт, который не грех перенять нашим инициативным группам, для которых среда хоть и родная, но тоже далеко не всегда дружелюбная.