На сегодняшний день единственной общенациональной объединительной платформой остается патриотизм. Однако кроме того, что здоровый патриотизм это естественное состояние человека, а сугубое обращение к этой струне подразумевает мобилизацию всех душевных и физических сил перед лицом национальной опасности, существует и оборотная сторона: нагнетаемый патриотизм нуждается в конституированном противнике, в перманентной вражде с «другими» и в реальной жизни чреват ксенофобией, национализмом и другими вредными и опасными явлениями. Призывы восстановить структуры гражданского общества, в частности, идея А.И. Солженицина о воссоздании земства, также не могут быть успешными, поскольку земства лишь звено в сложной организации общества, которому не достает низовой базы – общины.
Между тем, здравый рассудок подсказывает обратиться к проверенным механизмам общественной жизни, к историческому опыту, к традиционным ценностям и архетипам сознания. Исторический же опыт подсказывает, что русские люди в критические периоды истории умеют самоорганизовываться именно на низовом, общинном уровне. Это связано и с древними родственными отношениями, и со способом ведения хозяйства, и с мистическими понятиями своего круга и т. д. Тем не менее, сельская традиционная община была уничтожена советской коллективизацией. Единственной формой общины, объединяющей людей не только по месту жительства, но и по убеждениям, сегодня остается религиозная, созданная вокруг храма. Одновременно это единственная реальная форма общинной организации, не зависящая от государства ни экономически, ни идеологически. Добавим сюда и тот факт, что, по данным социологов, на протяжении последних десятилетий Русская Православная Церковь пользуется очень большим доверием россиян. По данным опроса Агентства региональных политических исследований (АРПИ), проведенного 29 июня – 2 июля 2000 г., Церковь по уровню доверия россиян оказалась на втором месте после президента. Согласно опросам Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), Церковь по крайней мере с лета 1993 г. (и до конца 1999 г.) занимала первое место среди социальных институтов по уровню доверия россиян, опередив президента и постоянно опережая армию. Даже те общественные силы, которые пользуются наибольшей поддержкой россиян, по данным ВЦИОМ, собирают не более 35% населения, тогда как РПЦ стабильно доверяют 35-37% опрошенных. Авторитет церковнослужителей на местах очень велик. Фактически они уже сейчас пользуются им для решения многих вопросов, не входящих непосредственно в церковную компетенцию. Отсюда логически напрашивается вывод: необходимо задействовать ресурсы Церкви и использовать ее общины для создания на их основе низовых ячеек нового гражданского общества, которое бы основывалось на традиционных нравственных ценностях нашего народа.
Сможет ли сама РПЦ ответить на вызов времени? У церковного руководства есть выбор: либо продолжать искать поддержку у власти, поддерживая и обслуживая власть, или искать поддержку у народа, выступая в поддержку социальных гарантий и социальных программ для малообеспеченных, вмешиваясь в решение важнейших политических и социальных проблем. В последнее время в околоцерковных и патриотических кругах все более укрепляется мнение, что более продуктивным и перспективным, а главное – спасительным для общества может оказаться второй путь[9].
Идеология и убежденность
В Статье 13 Конституции России сказано: «1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие», и «2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Однако это вовсе не значит, что в народе не существует определенных «идеологических» ценностей, разделяемых основной массой населения. Неизменный набор традиционный идей или ценностей, который прослеживается через столетия, позволяет нам говорить о национальной идентификации и оправдывает существование многонациональной России как единого государства. Среди таких универсальных для большинства россиян идей прежде всего следует назвать взаимопомощь, целомудрие, стремление к правде, боголюбие, любовь к родному краю (малой родине), природе, милосердие и др. Выше мы уже говорили, что в современной России единственной организацией, комплексно и системно отстаивающей все традиционные ценности, оказалась Русская Православная Церковь. А основным звеном передачи набора этих ценностей следующим поколениям служит церковная община. Поэтому в построении полноценного, опирающегося не только на правовое, но и на нравственно-религиозное сознание, гражданского общества кроме Церкви у нас нет другой надежной и эффективной опоры.
Наверняка найдутся люди, которые скажут: зачем нам все это? Не проще ли управлять страной, где нет гражданского общества, а вместо него послушная и легко управляемая атомарная масса? А если речь зашла о необходимости создания гражданского общества, то не лучше ли ориентироваться на западные образцы, где вопросы веры и религиозной нравственности давным-давно отправлены в музей, а гражданское общество формируется исключительно на правовой основе и широкой понимаемой толерантности. Собственно, устройство такого общества легко описать нехитрой формулой: не мешай мне жить, тогда и я не стану мешать тебе.
Для человека, любящего Россию, такой путь неприемлем. Наша жизнь сложнее, ярче и для значительной части людей все еще связана с вечностью. После потрясших Россию большевистских «реформ» И.А. Бунин в «Окаянных днях» писал: «Наши дети, наши внуки не будут даже в состоянии представить себе ту Россию, в которой мы когда-то жили, которую мы не ценили, не понимали – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье…». Не успели мы лишь отчасти осознать, какой страны мы лишись в результате инфернального прорыва большевистских сил, как впору сокрушаться, как быстро мы теряем даже ту культуру и нравственность, которую восстановили за годы относительно спокойной последней фазы советской истории. Не знаю, кому как, а лично мне хотелось бы жить в сложной, культурно многообразной, духовно богатой и счастливой стране. Можно ли этого достичь без веры? Ответ однозначный – нет. Надеюсь, со мной согласятся многие: в современной жизни нам больше всего не хватает духовного наполнения всех начинаемых дел. Все слишком прагматично. Даже благие цели – подъем страны, модернизация, реформы, общественные акции и другие подобные мероприятия не зажигают общество, так как в них нет Духа, Бога и человека.
Община
Религиозная община ведет два вида деятельности: внутреннюю и внешнюю. Внутренняя деятельность сосредоточена на подготовке и участии верующих в церковных таинствах и касается верующих, объединенных данным приходом. Внешняя традиционно заключалась в милостыне для нуждающихся, которая охватывала не только членов общины, но и нуждающихся знакомых или соседей. Можно привести множество примеров из церковной истории, когда благотворительность и акции милосердия выходили далеко за пределы конкретного прихода. Это и устройство богаделен, школ, госпиталей во время войн, и сборы пожертвований.
К сожалению, политика государственного атеизма привела к самоизоляции церковных общин – как, впрочем, и всей церкви – от общества, и эта изоляция частично не преодолена до сих пор. В настоящее время потребность во взаимопроникновении ощущается все острее. Так, в ходе первосвятительского визита Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла в Тулу 11 марта 2009 года святейший Владыка подчеркнул, что неправильно по-прежнему воспринимать приход как место, куда люди приходят сами. По его словам, согласно сегодняшней статистке, около 80% населения страны крещены в православной вере, из них около 60% готовы назвать себя православными. Однако, как считает патриарх, лишь «не менее 10% приходят в храмы постоянно». Церковь делает шаг навстречу обществу и сама хочет активнее участвовать в как можно больших сферах его жизнедеятельности. «В сознании общества Церковь была лишь местом, где люди встречаются и вместе молятся, но к обществу, к жизни народа в сознании большинства людей Церковь не имела никакого отношения, – отметил Святейший Патриарх Кирилл. – Однако за последние двадцать с лишним лет произошло, может быть, самое главное: люди начали связывать свою жизнь, свое благополучие, нравственное здоровье страны с Русской Православной Церковью».
Патриарх прямо указал на необходимость Церкви играть более активную общественную роль: «Если ядром приходской жизни будет богослужение и молитва, а вокруг него будет формироваться образовательная и социальная деятельность, то приходы у нас станут центрами не только богослужебной, но и общественной жизни».
Но и этого мало. Жизнь требует от Церкви переключения на новые, доселе несвойственные ей функции, в частности, экономические. Очень часто священнослужитель с его общиной на местах остается единственным авторитетом и силой, к которой обращаются жители с просьбой организовать хозяйство. Все чаще священнослужители организуют жизнь бывших заключенных, а это тоже связано с непосредственной хозяйственной деятельностью. Имеют ли священники в таких ситуациях моральное право отказать людям в последней надежде? Думается, нет. И такие факты нам не известны. На практике многие священнослужители взваливают на свои плечи управление фермерскими и другими хозяйствами, решают административные вопросы и много других задач.