Вот, к примеру, в недавно принятой Программе партии «Единая Россия» говорится следующее: «Традиционные религии являются хранителями мудрости и опыта поколений, необходимых для осмысления и решения актуальных социальных проблем. Мы исходим из такого понимания светского государства, которое означает организационное и функциональное разграничение государства и религиозных организаций, а обращение к религии носит добровольный характер. При этом мы убеждены, что общество должно иметь возможность слышать голос традиционных конфессий».
То есть прямо говорится не об отделении, а о разграничении функций – пример, достойный законодательного подражания.
Следует, наконец, понять, что понятие светский не означает отделения или отчуждения от понятия религиозный. Я вот, к примеру, человек светский, не в смысле хорошо воспитанный, а в смысле – не служащий в церкви, не священник и не монах. Но я считаю себя православным. Президент – человек светский. Но он же и православный, принял крещение в 23 года по своей воле и ныне живёт церковной жизнью, то есть участвует в таинствах Исповеди и Причастия. Премьер-министр человек светский? Да. Православный? Конечно. Значительная часть современного российского общества светская. И православная в то же время.
Могут возразить, что понятие отделения всего-то означает невмешательство государства в дела Церкви и наоборот. Но тогда отчего такая честь именно религиозным организациям? Почему не указано в Конституции отделение от государства добровольного общества пожарных и вообще всех общественных организаций (так называемых ННО)?
И потом, одна из основных задач институтов гражданского общества как раз и заключается в контроле над государством, в лице властей различного уровня, чтоб не слишком шалили. А в задачи религиозных организаций – нелицеприятно говорить властям, буде те начнут править не по совести. В свою очередь государство обязано вмешаться в дела религиозной организации, буде она превзойдет его самого по части тоталитарности. Так что о взаимном невмешательстве говорить трудно.
Но почему государство, в лице светских властей, правящих по совести, не может быть православным? Не вижу к тому никаких препятствий. Если оно само в своём же Законе утверждает, что православие сыграло особую роль в становлении и развитии духовности и культуры России. К тому же, если православие эту роль играло исторически, а затем весь почти прошлый век руководящая государством партия уничтожала и само православие и плоды его трудов, не логично ли вновь обратиться к Церкви? С просьбой помочь молодому государству в становлении духовности и культуры молодой России, у которой на этот счёт, судя по всему, никаких особо плодотворных идей нет. И, наоборот, которые есть у Церкви, учитывая многовековой опыт русского православия, великое духовное наследие святоотеческого предания, духовную культуру народных традиций.
Тем более, что состояние современного российского общества в ракурсе культурного и духовного здоровья давно уже требует самого оперативного вмешательства. И начинать, несомненно, необходимо с нравственного окормления юных душ.
Вот здесь, кстати, есть один тонкий момент. В советской Конституции недаром есть странное уточнение: «Церковь в СССР отделена от государства и школа – от церкви». Зачем было добавлять это вот «школа от церкви»? Разве в советской стране не всё было государственным? Да, но большевики прекрасно понимали, что строительство нового мира должно начинаться с воспитания нового человека, школа для них была одной из важнейших составляющих коммунистической стройки. Поэтому самым страшным была сама мысль о проникновении туда ненавистной Церкви. Отсюда и дополнение.
Так. Но откуда тогда сегодня многочисленные истерики о введении в школах религиозных дисциплин? Или мы всё ещё продолжаем строить «светлый мир коммунизма»? Вроде нет.
Да и сами аргументы более говорят об их выразителях, как о законниках, нежели как об атеистах. Главный из них относится к тому, что школы де государственные учреждения, таким образом отделённые от церкви. А тогда преподавание в них основ религии есть нарушение Конституции РФ. Но школы сегодня в стране это муниципальные учреждения, а муниципальные образования относятся к структурам местного самоуправления, которые де-юре не могут считаться частью государственной системы.
Если же взять медиа пространство, которое сегодня, вольно или само того не ведая, неукоснительно выполняет инструкции экспертов Лэнгли по разложению российского общества, то оно уж точно не государственный институт. А значит, может находиться под прямым опекунством Церкви, и я не знаю сегодня другого сообщества, которое бы более в этом нуждалось.
Наконец, институты гражданского общества, хоть и получили мудрого руководителя в лице Общественной Палаты РФ и её региональных клонов, не выказывают должного энтузиазма в связи с этим назначением. С другой стороны, заметное развитие социальных инициатив Церкви как раз и означает реальное формирование этого самого гражданского общества, на привычной нашему менталитету основе милосердия и сострадания.
Наконец, необходимо во всём общественном пространстве создавать атмосферу нравственного состояния, когда не польза и прок, а стыд и совесть движут поступками человека.
Простые наблюдения показывают, что мы сегодня чрезмерно увлечены квази-идеологией экономизма. Планы, выстраиваемые на перспективу, радужны и многообещающи, но отчего-то никак не удается сделать первый шаг. Сделать первый явный рывок, раскрутить маховик созидательного движения. Отчего это? А оттого, что, когда нужно сделать физическое движение, необходимо, прежде всего, приложить нравственное усилие.
А как это усилие создать? Для того необходим нравственный опыт. Вот для чего необходим союз государства и Церкви. Для того чтобы телу национальному иметь нравственные силы. Нет у нас другого учителя и не будет, кроме как вера православная и мать Русская Православная Церковь. И коли государство наше, помимо экспертов экономических, вооружится таким помощником, глядишь, и радужные планы нынешние покажутся мелочью по сравнению со вновь открывшимися перспективами.
[1] См. в частности, исследования «Реальная Россия», 2004, ИНОП; М.Тарусин «Национальная идентичность» 2010 г.
[2] «Delfi.lt», Литва. 16/05/2010.
[3] Начиная с 1992 года, на Западе все более широкое распространение получает точка зрения в соответствии с которой частные компании по собственной инициативе должны играть существенную роль в достижении «общественных целей» под флагом «корпоративного гражданства» (corporate citizenship). Согласно этой концепции, крупные частные предприятия, в первую очередь, конечно, корпорации, должны вести бизнес с учетом интересов различных «заинтересованных сторон» (stakeholders), чтобы сообща достигать заявленной цели «устойчивого развития». Понятие «устойчивое развитие» в целом весьма расплывчато, тем не менее эксперты выделяют в нём три базовых аспекта: экономический, социальный и экологический. Считается, что только действуя таким образом компании могут соответствовать «ожиданиям общества» (society's expectations), что представляется ключевым фактором долгосрочной стратегии успеха в современном мире.
Гражданское обществе в современной России пока не достигло такой зрелости, чтобы мыслить на подобном уровне. Тем более, когда мы говорим о религиозной сфере. Тем не менее, направление развития гражданского сознания указано, и мы рано или поздно должны будем пойти по этому пути.
[4] http://www.diaconia.ru/index.sema?a=articles&pid=8&id=6
[5] Ради сохранения исследовательской этики, высказывания приводятся анонимно.
[6] См. в частности, характерные признания С.Н.Булгакова в «Свет невечерний»: «Религия не есть только музыка души, она звучит для меня, но и вне меня, надо мною, она не субъективна, но объективна… Ей присуща наибольшая серьезность реализма. В этом ее реализме состоит главное отличие религии от беспредметной, субъективной, эстетизирующей религиозности, которою не прочь развлечься, как пикантным соусом настроений, современная эстетизирующая переутонченность. Моя религия не есть мое создание, иначе она вовсе не есть религия; она убеждает силою непосредственной своей достоверности, притом иною, высшею убедительностью, чем факты внешней действительности, напр., ощущение этого стола, этой стены, этого шума».
С.-Петербург, 2008.
[7] Обновленческая церковь образовалась в конце 1923 г., когда было принято решение о роспуске обновленческих групп и объединении их членов в Обновленческую Церковь, которую вскоре стали называть православной. Главой ОЦ стал митрополит А.Веденский. Обновленческая церковь пользовалась активной поддержкой советской власти до 1937 года, когда ей передавались храмы, священники же не обновленческой ориентации преследовались. Начиная с 1937 года, на обновленцев также обрушились репрессии. Популярность ОЦ начала стремительно падать. С 1943 начинается массовый переход обновленческих клириков и приходов в РПЦ. В 1945-46 годы последние обновленческие приходы переходят в ведение Московской Патриархии. Через пару месяцев после смерти А.Веденского, 9 октября 1946 у обновленцев был забран их последний храм (Пименовский в Москве), единственный не присоединившийся епископ Яценко скончался через три года.
[8] Сближение обновленцев с правящей большевистской партией произошло лишь на созванном обновленцами «поместном соборе» 1923 г., который провозгласил родственность революционных идеалов христианским и объявил о низложении патриарха Тихона. Но этот период нас с точки зрения идей социализации не интересует.
[9] См. напр., статью М.Тульского «Роль Церкви в жизни российского общества; РПЦ не смогла стать участником реальной социальной жизни, как политической, так и экономической», Православное информационное агентство «Русская линия», 10.04.2002. http://www.rusk.ru/st.php?idar=400519, или Ю.Ю. СИНЕЛИНА «Атака на РПЦ?» 2001 г.
[10] В одном из интервью Патриарх Кирилл назвал цифру 73,6%, подчеркнув, что люди таким образом лишь культурно связывают себя с православием.