Действующий УК Франции[24] объединил в одну группу не только те обстоятельства, которые, с точки зрения традиционного подхода правовой доктрины нашего государства, относятся к числу обстоятельств, исключающих преступность деяния (в этом случае отсутствуют все элементы преступного деяния), но и те, при которых отсутствует субъект. Все они помещены в одну главу «основания ненаступления уголовной ответственности» (гл.2 разд. II кн. II УК Франции) и включают: невменяемость; не достижение возраста уголовной ответственности; принуждение к совершению преступного деяния; ошибку в праве; исполнение предписания закона или приказа законного органа власти; правомерную защиту; крайнюю необходимость[25].
Нормы, исключающие противоправность либо виновность деяния крайне разбросаны и встречаются не только в УК ФРГ[26](§§ 32-35), но и в других немецких кодексах, а так же в Конституции и в обычном праве. Традиционными обстоятельствами, исключающими противоправность и виновность деяния, в Германии признаются: необходимая оборона; задержание преступника; крайняя необходимость при отсутствии противоправности (правомерная крайняя необходимость (§ 34); крайняя необходимость, исключающая или смягчающая вину (§ 35). Такое деление крайней необходимости на два вида вызвано тем, что ее первый вид является обстоятельством, исключающим ответственность, а второй - обстоятельством, исключающим или смягчающим вину. Это обусловлено тем, что по германской уголовно-правовой доктрине осознание противоправности является самостоятельным элементом состава, наряду с виной[27].
В японском уголовном праве виды обстоятельств, при которых причинение вреда не является посягательством на объекты, защищаемые уголовным правом, в результате чего не образуется преступление, в основном близки к нашим представлениям. Однако, японской уголовно-правовой наукой система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность или преступность деяния, рассматривается в связи с понятием такого признака преступления как противоправность, который не совпадает с нашим понятием противоправности и означает «отсутствие обстоятельств, исключающих уголовную ответственность». Эти обстоятельства именуются «основаниями необразования противоправности». Общая установка содержится в статье 35 УК Японии[28]: «Деяние, совершенное в соответствии с законодательством или в осуществление правомерного занятия, не наказуемо». Закон предусматривает четыре вида обстоятельств необразования противоправности: деяние на основании законодательства; деяние в порядке занятия правомерной профессиональной деятельностью; правомерную оборону; «срочные меры укрытия от опасности» (соответствуют нашему институту крайней необходимости)[29].
Обстоятельства, исключающие преступность деяния имеют важное значение – будучи закрепленными в уголовном законе, они способствуют повышению правовой активности граждан. Декларирование права в тех или иных нормативных актах есть лишь предпосылка его действия, действует же оно лишь, когда применяется. Право живет, когда осуществляется гражданином, и чем выше его правовая активность, тем больше эффективность права. Однако, чтобы действовать в соответствии с правом, гражданин нуждается в юридических гарантиях того, что не будет отвечать за вред, причиненный при надлежащем осуществлении своего права. Такие гарантии дает уголовно-правовой институт обстоятельств, исключающих преступность деяния.
§2. История возникновения и развития института необходимой обороны.
Из пяти обстоятельств, исключающих преступность деяния, предусмотренных новым Уголовным кодексом Республики Молдова, необходимая оборона стоит на первом месте. Институт необходимой обороны – один из древнейших институтов уголовного права. Он присущ всем законодательствам на всех этапах развития. Необходимая оборона как акт человеческого поведения основывается на инстинкте живых существ защищать себя от опасности. В ответ на угрозу человек пытается противодействовать ей или нейтрализовать ее. Регулированием необходимой обороны государство закрепляет естественное неотчуждаемое право граждан на защиту от нападений других лиц. Право обороны не даруется властью, а признается и санкционируется ею. Государство делится своим правом на пресечение злодеяний с гражданами. Такое положение вещей – следствие исторического развития данного института.
В догосударственном обществе защита жизни, имущества и чести могла осуществляться только членами того рода или племени, к которому принадлежит или принадлежал пострадавший. Как правило, собрание свободных членов рода как орган «правительственной власти» и главное судебное учреждение решало споры, рассматривало жалобы, санкционировало кровную месть. Обычай кровной мести существовал с незапамятных времен у всех народов. Несмотря на различия в формах осуществления и способах мести, свойственных разным племенам, общим являлось убеждение в том, что без мести нет вечного покоя убитому или пострадавшему. Возникнув как средство самозащиты, кровная месть надолго переживет эпоху и условия, сделавшие ее необходимой. Первые законодательные памятники всех народов вначале лишь облагораживали практику мести обидчику, сложившуюся на основе древних обычаев. Законы царя Вавилона Хамурапи (XVIII в. до н. э.) в основе уголовно-правовых воззрений содержали идею талиона: наказание есть возмездие за вину, и поэтому оно должно быть равным преступлению. В древнееврейском Второзаконии эта идея выражена так: «И да не сжалится глаз твой: жизнь за жизнь, око за око, зуб за зуб, рука за руку». Принцип талиона в значительной мере ограничил практику кровной мести, которая порой не имела границ. Суть принципа талиона была: сотвори не более того, что сделано тебе, ослабь врага настолько, насколько он ослабил тебя, твой род, твое племя[30]. Индийские Законы Ману (I в. до н. э.) постепенно отходят от него. Артхашастра гласит: «Человеку, который искалечил другого человека, не только отрезают ту же часть тела, но также отрезают руку. Если его преступление привело к потере работником руки или глаза, то его осуждают на смерть»[31]. В законах Ману впервые можно найти нормы, похожие на современный институт необходимой обороны. «Всякий может без колебания убить нападающего на него (с преступной целью) убийцу, будь то его учитель, дитя, старик или сведущий в Ведах брахман. Убиение человека, решившегося на убийство публично или тайно, никогда не делает виновным в убийстве. Это ярость в борьбе с яростью»[32]. Законы Ману позволяли защищать и имущество. Вор, застигнутый на месте преступления, мог быть убит на месте[33]. Если обратиться к истории румынского государства и права, то, по свидетельствам древнегреческих историков, гето-дакийское государство (I в. до н. э. – 106 г. н. э.) в области уголовного права так же знало кровную месть и принцип талиона, особенно в случаях причинения телесных повреждений[34]. 106 - 271/275 гг. н. э. – период существования на территории бывшего гето-дакийского государства римской провинции Дакия. Как следствие, помимо местного, как правило неписаного права, на данной территории применяется писаное римское право классического периода. В римском праве уже «Законы XII таблиц» (V в. до н. э.) давали гражданам право самостоятельного реагирования на посягательство на них самих и, особенно, на их собственность. Разрешалось убить ночного вора. Кроме того, разрешалось убить вора, совершившего кражу днем и оказавшего вооруженное сопротивление при поимке[35]. В Древнем Риме необходимая оборона признавалась естественным правом, присущим каждому человеку. Интересно, что римское право уже тогда проводило различие между «самопомощью» (самозащитой) и «самоуправством». И если самозащита была дозволена в любом случае, то самоуправство было запрещено[36].
Понятие о праве необходимой обороны в средневековом законодательстве существенно отличается от взглядов древнеримских юристов на необходимую оборону. Сильно поляризированная классовая структура средневекового общества обуславливала различный подход к определению права на защиту принадлежащего представителям разных страт общества. Знать и духовенство обладали практически неограниченными правами по отношению к остальным членам общества. Любое же посягательство со стороны последних, даже устное выражение недовольства, могло быть пресечено строжайшими мерами, в том числе калечением, клеймением, смертью. Считалось, что право собственности господина простирается на личность его крестьянина, его жену, детей. Господин был волен обезглавить его, если хотел[37]. Средневековое законодательство окончательно отходит от применения кровной мести и принципа талиона, во многом под влиянием христианства. Лишь ранние средневековые источники еще допускают их. Так Саллическая правда(V – VI вв.) допускает кровную месть лишь если преступник настолько беден, что не может собрать денег для уплаты штрафа[38]. При этом варварские правды (Саллическая, Рипуарская, Бургундская, др.) признают необходимую оборону. Право необходимой обороны прослеживается и в более поздних средневековых правовых источниках – Каролине(1532г.), Терезиане(1768г.). Каролина допускала неограниченную необходимую оборону жизни, чести и имущества: «Кто для спасения своего тела, своей жизни противопоставляет защиту, при которой убивает нападающего, тот ни перед кем не отвечает»[39]. Исследователи средневекового права румынских государств так же утверждают, что сильное влияние церкви на жизнь общества обусловило полное изживание и отсутствие института самосуда. Он вытесняется институтом договоренности, а затем официальной юстицией[40].