Третьим признаком обстоятельств, исключающих преступность деяния, необходимо признать то, что по своему социально – психологическому заряду они не несут в себе общественной опасности. А.Н. Трайнин, а вслед за ним и В.И. Ткаченко справедливо обращают внимание на тот парадокс, что в отдельных случаях деяние может быть и правомерным, и общественно опасным одновременно. Известно, что в состоянии крайней необходимости вред причиняется третьим лицам, поэтому есть основание признать справедливость этого парадокса. Таким образом, обстоятельства, исключающие преступность деяния, – это предусмотренные уголовным законом и внешне сходные с преступлениями общественно полезные и правомерные поступки, исключающие уголовную ответственность лица за причиненный им вред.
В заключение этого вопроса хотелось бы отметить следующее. Термин «обстоятельства, исключающие преступность деяния» представляется семантически и логически неверным. Все шесть декриминализирующих обстоятельств по законодательной конструкции объективной стороны имеют материальный состав, то есть применяются только в том случае, когда причинен объектам правоохраны определенный вред. Следовательно, эти обстоятельства должны исключать преступность не самого деяния, которое является лишь элементом объективной стороны поступка, но причиненного им вреда. Далее, понятие «обстоятельство» в строгом смысле слова должно трактоваться как явление, сопутствующее определенному процессу и оказывающее влияние на его развитие. Применительно к необходимой обороне таким обстоятельством является общественно опасное посягательство, которое исключает преступность причиняемого посягателю вреда. Необходимую оборону в таком случае следует считать декриминализирующим основанием точно так же, как существует основание уголовной ответственности. Поэтому представляется оправданным изъять из текста закона термин «обстоятельства, исключающие преступность деяния», заменив его следующим: «основания правомерности причинения вреда».
Предмет уголовного права составляют три вида правоотношений. Первым видом являются охранительные уголовно-правовые отношения, возникающие в связи с совершением преступления между лицом, его совершившим, и государством в лице правоохранительных органов. Вторым видом являются общепредупредительные уголовно-правовые отношения, возникающие по поводу удержания лиц от совершения преступлений в связи с наличием уголовно-правового запрета. Наконец, к третьему виду относятся регулятивные уголовно-правовые отношения, которые складываются на базе управомочивающих норм, наделяющих граждан правом на активное противодействие грозящей им, другим лицам, обществу и государству опасности. Именно к этому виду уголовно-правовых отношений принадлежит необходимая оборона. Поэтому, указывая признаки необходимой обороны, образующие ее уголовно-правовой состав, нельзя смешивать его с понятием состава преступления. Стоит согласиться с В.В. Меркурьевым, который пишет: «Состав необходимой обороны – это то, из чего слагается защитительная деятельность обороняющегося, предпринятая в ответ на общественно опасное посягательство».[15]
Объектом необходимой обороны являются личность и права посягающего, которые в момент посягательства лишаются правовой защиты со стороны государства в той степени, в которой это необходимо для пресечения посягательства.
В конструкцию объективной стороны необходимой обороны В.В. Меркурьев ошибочно пытается включить общественно опасное посягательство. На мой взгляд, это неоправданно потому, что посягательство обладает самостоятельным составом, который может:
а) полностью совпадать с составом какого-либо преступления;
б) не образовывать состава преступления ввиду отсутствия необходимых признаков субъекта;
в) не образовывать состава преступления ввиду отсутствия вины (ошибка или крайняя необходимость).
Объективная сторона необходимой обороны включает в себя:
1) общественно полезное действие, связанное с защитой правоохраняемых объектов (оборона в форме бездействия умозрительно допустима, но на практике не распространена);
2) последствие в виде вреда здоровью, имуществу и другим благам посягающего лица;
3) причинная связь между 1) и 2);
4) обстановка, которая характеризуется наличием общественно опасного посягательства;
5) время – момент посягательства.
Орудия, средства и способы необходимой обороны не являются ее обязательными признаками. Однако следует отметить, что использование оружия и специальных средств при отражении посягательства регулируется самостоятельными нормативно – правовыми актами. Согласно ст. 24 Федерального закона РФ «Об оружии»[16] граждане РФ могут применять имеющееся у них на законных основаниях оружие для защиты жизни, здоровья и собственности в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости. Применению оружия должно предшествовать четко выраженное предупреждение об этом лица, против которого применяется оружие, за исключением случаев, когда промедление в применении оружия создает непосредственную опасность для жизни людей или может повлечь иные тяжкие последствия. При этом применение оружия в состоянии необходимой обороны не должно причинить вред третьим лицам. Запрещается применять огнестрельное оружие в отношении женщин, лиц с явными признаками инвалидности, несовершеннолетних, когда их возраст очевиден или известен, за исключением случаев совершения указанными лицами вооруженного либо группового нападения. О каждом случае применения оружия, повлекшем причинение вреда здоровью человека, владелец оружия обязан незамедлительно, но не позднее суток, сообщить в орган внутренних дел по месту применения оружия. Нормы, детализирующие положения данной статьи, содержатся в Законах РФ «О милиции»[17] и «О частной детективной и охранной деятельности».[18] Проиллюстрируем их двумя примерами из практики.
Начальник линейного отдела милиции Б. и помощник прокурора района Л. вечером, после работы, ужинали в одном из московских кафе, обсуждали служебные вопросы, спиртных напитков не употребляли. В это же время в кафе находилась компания, состоящая из двух мужчин – А. и Ц. и одной девушки, которые вместе выпивали, танцевали. А. без приглашения сел за столик к Б. и Л., попытался завести с ними разговор, заявил, что Л. ему не нравится. Б. и Л. ответили, что они являются сотрудниками правоохранительных органов, обсуждают служебные вопросы и попросили А. не мешать им, на что А. поднял со стола свою пивную кружку, наполненную пивом, и разбил ее о голову Л. После этого А., Ц. и их знакомая девушка стали кидать в Б. и Л. стульями и посудой, повалили Л. на пол, подвергли его избиению ногами и руками, в результате чего здоровью Л. и Б. был причинен легкий вред. Чтобы прекратить нападение, Б. из имеющегося у него табельного оружия – пистолета ПМ произвел два предупредительных выстрела в потолок, сказав, что далее будет стрелять на поражение. На это девушка заявила, что пистолет у него газовый и что они его сейчас отнимут, и стали приближаться к Б. Тот, в свою очередь, с целью устрашения компании, произвел еще четыре выстрела в потолок, в результате одного из этих выстрелов пуля отрикошетила и причинила сквозное огнестрельное ранение нижней конечности Ц., повлекшее легкий вред здоровью последнего. А. и девушке удалось с места происшествия скрыться, Ц. был арестован, и ему было предъявлено обвинение в хулиганстве. Органами предварительного следствия факт применения Б. огнестрельного оружия обоснованно признан правомерным, и в отношении его вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту причинения здоровью Ц. легкого вреда.[19]
Второй пример иллюстрирует скорее ошибку правоприменительных органов.
«Вор в законе» П., страдающий полной слепотой, проживал в квартире своей сожительницы С. и незаконно хранил при себе пистолет неустановленного образца. Бывший сожитель С., узнав об этом, предупредил П. по телефону, чтобы тот немедленно уехал, однако П. не согласился. Тогда он сказал П., что приедет со своим приятелем, чтобы «разобраться» с П. Когда они приехали к С. и попытались применить силу к П., тот произвел из своего пистолета два выстрела, убив одного и ранив другого, после чего с места происшествия скрылся и был арестован только два года спустя. П. было предъявлено обвинение в покушении на убийство двух лиц и в незаконном хранении оружия. Однако органы предварительного следствия не учли, что П., после угроз со стороны бывшего сожителя С., в силу своего физического недостатка избрал такой способ отражения возможного посягательства со стороны двух лиц, который уравнял бы его возможности самозащиты с возможностями посягавших, то есть применил огнестрельное оружие. Таким образом, он действовал в состоянии необходимой обороны. Однако это не исключает его ответственности за незаконное хранение оружия.[20]