Аникеева сообщает: "Тисленко сообщила мне, что она не возьмется лечить мою дочь, так как она не может взять на себя такую ответственность. При этом она сообщила, что есть человек, который может ей помочь. Это гражданин - Григорий Грабовой. И ей необходимо поехать в Москву". Аникеева не указывает, в чем конкретно должна была быть оказана помощь Григорием Грабовым. А реально помощь могла быть оказана только Учением. Т.е. речь не могла идти ни о лечении, или о каких других действиях.
13. Далее вопрос о рекламном объявлении в газетах о существовании Центра «Планета Света». На очной ставке Тисленко Н.М. подтверждает, что каких-либо объявлений она не давала, что противоречит первоначальным показаниям Аникеевой.
14. Далее, показания из допроса Аникеевой на судебном заседании от 12 февраля 2008 года (том 13, л.д.256-270). Аникеева говорит о том, что когда её дочь умерла, то "все эти «цацки» я выбросила". Здесь приведено дословное изречение: «... потому что они уже вызывали отвращение». И когда у неё спросили конкретно, что значит «цацки»? Это обычные украшения. То есть, Аникеева называет оцифрованный модуль, технологическую разработку Григория Грабового, украшением. Хотя из книг Григория Грабового она легко могла понять, что это не является украшением. Это прибор, через который идёт передача информации по нормированию событий.
15. Есть противоречия, связанные с вопросами, который задаёт прокурор Зотова. Она спрашивает: "Если бы вы не заплатили эту сумму 39500, попали ли вы на индивидуальную встречу"? Здесь прокурор Зотова делает подмену понятия "индивидуального авторского семинара-проповеди в группе", на "индивидуальную встречу".
16. На вопрос прокурора Зотовой, может ли Аникеева назвать адрес, где она была на семинаре, называет адрес: Большая Трубная. Такой улицы - Большая Трубная, не существует. Есть просто улица Трубная, а не Большая Трубная.
На вопрос прокурора Зотовой, может ли она описать кабинет, в котором находился Грабовой и где проходил приём, Аникеева путает этаж. Она, почему-то, вместо 4-го этажа называет 3-й (том 13 л.д.268). Аникеева неправильно описывает предметы в кабинете Григория Грабового. Противоречие состоит в том, что Аникеева не может описать помещение, что вызывает сомнение, а была ли она в этом помещении.
17. Следующее противоречие. Зная о том, что Григорий Грабовой занимается обучающей деятельностью, поскольку это является общеизвестным фактом, на вопрос прокурора Зотовой: "Вы хотели чему-либо обучиться у Грабового Г.П.", она отвечает: "Нет конечно, чему? ". (том 13 л.д.269 строки 19-20) То есть, сама установка, с которой шла потерпевшая Аникеева, противоречит той цели, с которой шли люди на семинары-проповеди. Есть несколько нелогичный ответ, когда адвокат Цыганенко задаёт вопрос: «Лично Григорий Петрович просил у вас деньги?» Она ответила, что «нет, он у меня не просил, а я платила деньги в его бухгалтерии». Здесь противоречие в том, что деньги уплачивались в бухгалтерии издательства Калашникова, но эта бухгалтерия не имеет отношения к Григорию Грабовому и Фонду Григория Грабового.
18. Аникеева Л.А. показала, что прочитала статью в «Комсомольской правде» о том, что Грабовой арестован. И там были указаны координаты, куда ей следовало бы обратиться в следственные органы. Аникеева говорит: "Я сначала вычитала, а потом бросилась звонить". Сама формулировка, "бросилась звонить", может свидетельствовать о жадности человека, может быть о том, что жадность к деньгам превышает здравый смысл. То есть, вот эта формулировка, "я бросилась звонить", он в определённой степени, характеризует восприятие человека и её мотивы, с какими она обращалась в правоохранительные органы. На вопрос адвоката Макарова, могла ли она приложить к материалам уголовного дела квитанцию сбербанка, Аникеева ответила: "Я её выбросила на второй день". Здесь есть противоречие между её показаниями, была ли эта квитанция сбербанка или она, как в первый раз сообщала, оплачивала деньги в бухгалтерию. Причём в бухгалтерию Грабового, как она выразилась.
19. Далее Аникеева подтверждает следующую информацию: Говоря о Григории Грабовом, она говорит, что он проводит индивидуальные занятия и там было обещано исцеление. То есть, это, опять же, является лжесвидетельством, поскольку, когда Григорий Грабовой проводит индивидуальные занятия, он не занимается каким-либо исцелением. Об этом уже неоднократно подтверждали и свидетели, и те люди, которые записывают на приём, в частности, речь идёт о Пригорницкой, Геращенко. На вопрос, "а где вам было обещано исцеление?", Аникеева говорит, "нам было обещано Грабовым". Такая краткая формулировка. Реальная помощь, которую мог оказать Григорий Грабовой, заключалась только лишь в передаче знаний. Есть противоречие еще в следующих показаниях: по данным Аникеевой, распорядитель зала говорит: "а Григорий Грабовой правительство лечит. Кто вы такие? Вы сидите и ждите за свои 40 тысяч". Формулировка 40 тысяч, она не могла произноситься ни работниками Фонда, ни каким-либо распорядителем зала, поскольку такой функции или должности вообще не существует в Фонде Григория Грабового. Такого человека нет и, следовательно, он не мог этого сказать. И сумма, которая называлась – 40 тысяч рублей, она также не имеет отношения к действительности и не могла озвучиваться.
20. На вопрос, читала ли Аникеева книги Грабового, она отвечает: "Просто смотрела, я не читала Воскрешение". Если бы у Аникеевой было искреннее желание применяя технологии и знания Учения Григория Грабового помочь своей дочери, то она бы начала изучать труды Григория Грабового, осваивать технологии вместе со своей дочерью. В данном случае, если она их не читала, не изучала, а только лишь смотрела, это говорит о том, что у неё не было искреннего желания помогать дочери через технологии, по крайней мере. Адвокат Макаров задал Аникеевой вопрос, "является ли она верующим человеком?", на что она отвечает, "да". Для верующего человека, истинно верующего, труды Григория Грабового обычно глубоко и достаточно быстро понятны. Здесь можно ставить вопрос, насколько человек является верующим, или, по крайней мере, говорит ли она искренне, отвечая на вопрос. Далее, в достаточно жёсткой форме, отвечая на вопрос адвоката Макарова, "почему вы верите в воскрешение?", Аникеева говорит: "Знаете, это сейчас я понимаю какая это ахинея". То есть, говоря о воскрешении, верующий человек, наверно, поостережется употреблять такие формулировки. Здесь противоречие в том, насколько она искренне отвечает на вопрос, что является верующим человеком. И, соответственно, вызывает сомнение на сколько искренне она отвечала также и на все другие вопросы.
21. На вопрос "когда вы шли к Григорию Грабовому, вы отдавали себе отчёт в том, что вы идёте на занятия, т.е. на авторский семинар?" Аникеева поправляет – "не на семинар, а на индивидуальный приём". В данном случае Аникеева делает намеренную конверсию, то есть, подменяет смысл индивидуального очного авторского семинара-проповеди в группе, на индивидуальный приём. В этом заключается противоречие. То есть, она оплачивала за одно, а говорит, что за другое. Но используемая Аникеевой подмена понятий не меняет фактической ситуации и не может быть положена в основу обвинения.
22. Аникеева даёт такие показания, в которых утверждает, что видела, что в книжных магазинах книг Григория Грабового не было. И даже делает такую ремарку, что они решили, что книги были изъяты властью. В реальности, запрета официального никогда не было, и продажу книг Григория Грабового никто никак не запрещал, поскольку его деятельность не является уголовно и административно наказуемой. Кроме того, если учесть, что в сбербанк Аникеева не ходила, а платила деньги бухгалтеру, то у Аникеевой нет никакого документа, подтверждающего то, что она была на индивидуальном семинаре. Это так же вызывает сомнение в том, что, действительно ли, она оплачивала какие-то деньги, поскольку у неё нет подтверждающих документов.
23. Аникеева утверждает, что выбросила видеокассеты, причём она перечисляет и четыре книжки, и этот диск. С её слов всё было выброшено. Данный факт говорит о её отношении к тому, чем она занималась сама непосредственно. На вопрос Токарева "видела ли она такой документ, который называется договор", она говорит, "нет". То есть, то, что ей показывали договор, она не подтверждает. Это тоже противоречит фактическим показаниям всех свидетелей, которые говорят о том, что договор не только показывался, но отвечали людям на вопросы и выдавали копии договоров, т.е. вторые экземпляры».
24. Далее Аникеева говорит, что «когда мы приехали после этого сеанса», ее дочь уже не вставала. То есть, сама формулировка «сеанс», «мы приехали после сеанса». Сам Григорий Грабовой никаких сеансов никогда не проводил, а были только обучающие семинары. То есть, в данном случае противоречие в восприятии того, или оценке того, куда они ходили ─ на лечебный сеанс или на обучающий семинар.
25. У Аникеевой есть выраженное в достаточно в жесткой форме обращение в адрес Григория Петровича, когда она говорила, что когда «на глазах умирает ребенок ─ пойдешь к черту». Такие формулировки оскорбляют честь, достоинство и религиозные чувства не только самого Григория Грабового, но и людей, находящихся в зале, а также тех людей, которым передали о таких нелицеприятных оценках Аникеевой. Такое поведение в зале суда недопустимо. Она ещё добавила фразу в оскорбительной форме: «Извините, что не Богом Вас назвала», хотя в принципе никогда никто не требовал, чтобы Григория Грабового называли Богом. Это говорит об оскорбительном тоне по отношению к Грабовому Г.П. в ходе ее допроса. Когда на вопрос судьи Коноваловой: «А что же здесь было оскорбительного?», Аникеева добавляет еще слово «шарлатан», то этим самым она усиливает эмоциональную ситуацию в зале, разжигая негативные реакции. На вопрос адвоката, почему Аникеева себя так ведет, судья Коновалова заявляет, что это просто личная оценка Аникеевой. Аникеева же ссылается на то, что у нее есть основания так говорить, поскольку ее дочь умерла. Фактически Аникеева обвиненяет Григория Петровича Грабового в смерти своей дочери. Противоречие здесь заключается в следующем. Аникеева сама говорит, что врачи выписали ее дочь умирать, тем не менее виновным в смерти дочери она считает Григория Петровича Грабовой. То есть, здесь отсутствует вообще-то какая-либо логика. Данное обвинение абсурдно.