«Адвокат Цыганенко: Учение Грабового Г.П. принесло Вам какой-либо вред? Свидетель Сечкин: Это невозможно. Я даже в мыслях этого не допускаю. Я многократно читал его книги. Кроме пользы, в них ничего нет.» (Том дела 14 л.д. 66 оборот абз. 30).
2. Кривенцева М.С. сообщает, что она подписала договор, причём она говорит о каком-то техобслуживании и что имени Грабового в договоре нет. Исходя из того, что Кривенцева у нас, в общем-то, грамотный человек, знакомый с юриспруденцией, то она должна прекрасно была знать, о чём идёт речь в договоре. Вот такой формулировкой, говоря о том, что имени Грабового там нет, Кривенцева подтверждает то, что она не подписывала договор «на лечение» непосредственно с Григорием Грабовым и не вступала с ним ни в какие гражданско-правовые отношения. А если она не подписывала этот договор и имени Грабового там не было, как она может предъявлять какие-либо претензии и преследовать в уголовном порядке Грабового Г.П., если нет оснований? У Кривенцевой звучит следующая интересная формулировка: «Если уголовное дело действительно возбуждено, как указано в программе «Человек и закон», я прошу меня признать потерпевшей». Возникает вопрос, а если дело не возбуждено то, в данном случае, она не считает себя потерпевшей? То есть, принятие решения о том, признавать её потерпевшей или не признавать, отталкивается только от того, возбуждено ли дело уголовное дело в отношении Грабового Г.П.
3. Как указывает сама Кривенцева М.С., о Грабовом Г.П. она узнала из книги Тихоплавов. Она указывает: «Вскоре я узнала от знакомых, кого именно в настоящее время я не помню, номер телефона, где в тот момент находилось административное помещение Фонда Григория Грабового. Конкретно, номер телефона 912-10-13». Во-первых, речь идёт о том, что информацию она получила от своих знакомых. Не называет кого, но, тем не менее, есть такая формулировка, «вскоре я узнала от знакомых номер телефона». То есть, какие-либо лица, связанные с самим Грабовым Григорием Петровичем, либо сам Григорий Петрович, этот телефон не передавал, не подсовывал, не просил звонить. Получается, что это было её личное желание, она самостоятельно принимала это решение. Здесь нет возможности видеть, что её кто-то вводил в заблуждение. Она говорит, что на мой звонок ответила девушка, секретарь, которая сообщила ей адрес, Большие Каменщики дом 4. А по поводу телефона, который якобы ей сообщили, 912-10-13, что это является административным помещением Фонда Григория Грабового, это не соответствует действительности, поскольку этот телефон принадлежит издательству Калашникова и никакого отношения к Фонду Григория Грабового он не имеет.
4. Также Кривенцева М.С. указывает, что в этом помещении она покупала книги. Если отталкиваться от того, как она говорит, что это было административное здание Фонда Григория Грабового, то уже теперь общеизвестный факт, что в самом Фонде никакая литература не продавалась. Она продавалась только в офисе Калашникова. Многие свидетели и потерпевшие это описывали, что это было в помещении офиса Калашникова - первая дверь налево при входе.
5. Кривенцева М.С. указывает, что 15.10.2004 г. Грабовой должен был проводить внеочередной семинар по индивидуальному обучению. Узнав об этом, она приехала в офис на Большие Каменщики и заплатила в кассу тридцать девять тысяч пятьсот. В данном случае, она опять подтверждает, что деньги она оплачивала в кассу Калашникова за аппаратно-цифровую обработку на том основании, что она заключала предварительно договор. Кривенцева М.С. договор читала, поскольку человек обладающий юридическим образованием, чисто технически такие документы прочитывает. Она говорит: «Я подписала договор по техническому обслуживанию с неизвестным мне гражданином». Эта формулировка, которую она сказала: «Я подписала договор по техническому обслуживанию». Раз она сама об этом говорит, получается, что договор она всё-таки читала. Это противоречит предыдущим показаниям. Т.е. подписала договор о цифровой обработке видеозаписи, который проводится в соответствии с патентами Г. Грабового «Способ предотвращения катастроф и устройство для его осуществления» и «Система передачи информации».
6. Далее Кривенцева М.С. говорит о том, что в 22 часа она была на приёме и Грабовой дал (прямая речь): «Он дал мне вот этот диск, магнитный диск». Понятно, что речь идёт о диске, о котором уже многократно говорили и потерпевшие, и свидетели. В принципе, мы уже выяснили, что этот диск является прибором, через который идёт передача информации, и что с ним должен работать каждый человек сам индивидуально, настраиваясь на информацию нормы событий, которая заложена в этом модуле в виде опто-магнитной формы, что судом тоже неоднократно разбиралось. Кривенцева М.С. говорит: «Выдали мне заполненный им бланк с порядком обучения, и были указаны цифровые ряды, которыми я должна была пользоваться с целью лечения». Такая формулировка тоже подтверждает то, что она была ознакомлена с тем, что текстом, который она получила, должна пользоваться самостоятельно. Кривенцева пишет: «Я должна была пользоваться». Далее она свидетельствует о том, что там было вписано, что назначено три сеанса в течении трёх дней 17, 18, 19 октября. В данном случае, этот фактор несколько сомнителен, поскольку количество сеансов, которое назначается, обычно колеблется в районе двух-трёх месяцев, то есть 70, 90, 100 даже дней. Она написала слишком мало. Здесь можно сделать такой вывод: либо она не читала этот документ, что свидетельствует тогда о её невнимательном отношении к заключению, либо она не была на приёме и фальсифицирует данные. Далее она указывает: «Примерно через неделю-две я начала понимать, что фактически никакого лечения не было. После этого я прекратила чтение книг, просмотр кассет по его Учению». Противоречие с тем, что она говорила до этого. Если она изначально понимала, что она шла на обучающий семинар, - она шла на обучение, и Г.Грабовой занимается обучением. Почему она вдруг (с какой стати?) поняла, что никакого лечения не было? Она изначально должна была это понимать, ещё до момента того, как она попала на приём к Г. Грабовому, что лечения нет и не было; и причём многократно об этом уже все говорили. Тем не менее, она приходит к такому выводу, с её слов: «Только через две недели после индивидуального приёма».
7. Далее она указывает, что в конце 2005 года она прошла медицинское обследование, затем повторное медицинское обследование в конце 2005 г. и просто указывает, что у неё болезнь сосудов прогрессировала. Ею не было предоставлено вообще никаких медицинских документов не за 2004 год, не за 2005 год, ни тем более ранее, чтобы можно было сравнить какую-то динамику, что с ней произошло, и действительно ли были ухудшения. Поэтому, во втором случае, получается просто свидетельствование. Свидетели защиты, которые давали показания в суде, предоставляли в большинстве случаев документы как «до», так и «после» снятия своего диагноза. Если человек не имел документов медицинских на настоящий момент, то свидетельством того, что он был уже здоров - сам факт того, что он является живым исходя из того, что у него было, предположим, обнаружено онкологическое заболевание. Человек здесь находится и свидетельствует, находясь в нормальном состоянии и его ничего не беспокоит и он ни разу не обращался за медицинской помощью. Это, в принципе, доказательство того, что он получил результат.