Svenson O. 1981. Are we less risky and more skillful that our fellow drivers? Acta Psychologica, 47, 143—148.
Taylor H. 1999. Perceptions of Risks. The Harris Poll #7, January 27. http://www.harrisinteractive.com/harris_poll/index.asp?PID=44
Tickner J. et al. 2000. The Precautionary Principle. http://www.biotech-info.net/handbook.pdf
Tipler F.J. 1982. Anthropic-principle arguments against steady-state cosmological theories. Observatory, 102, 36—39.
Turner M.S. and Wilczek F. 1982. Is our vacuum metastable? Nature, August 12, 633—634.
Urguhart J. and Heilmann K. 1984. Risk Watch: The Odds of Life. New York: Facts on File Publications.
Vinge V. 1993. The Coming Technological Singularity. Whole Earth Review, Winter issue.
Waldeman M. 1994. Systematic Errors and the Theory of Natural Selection. The American Economics Review, 84(3), 482—497.
Warwick K. 1997. March of the Machines. London: Century.
Westie F.R. 1973. Academic Expectations of Professional Immortality: A Study of Legitimation. The American Sociologists, 8, 19—32.
Whitby B. et al. 2000. How to Avoid a Robot Takeover: Political and Ethical Choices in the Design and Introduction of Intelligent Artifacts. Presented at AISB-00 Symposium on Artificial Intelligence, Ethics an (Quasi-) Human Rights. http://www.cogs.susx.ac.uk/users/blayw/BlayAISB00.html
Yudkowsky E. 2001. Friendly AI 0.9. http://singinst.org/CaTAI/friendly/contents.html
Zehavi I., Dekel A. 1999. Evidence for a positive cosmological constant from flows of galaxies and distant supernovae. Nature, 401(6750), 252—254.
Новое положение человека в природе, вызванное научно-технической революцией (НТР), и кризис человека в современном мире, также связанный и с тем, что господствующая духовная культура оказалась неадекватна новым возможностям цивилизации, оказалась неспособной поставить цели, соответствующие новому этапу взаимодействия человека с природой, требуют создания принципиально новой культуры, принципиально новой целостной духовности, дающей единое начало всем сферам жизни человека. Теоретической основой таковой может стать проективная метафизика свободы (ПМС).
ПМС есть принципиально новая философия, принципиально новая стратегия философского познания, радикально пересматривающая смысл и задачу философии, основы философского познания. Эта новая стратегия радикально порывает с более чем тысячелетним царством господства интеллектуалистской, платонической в своем корне, метафизики, и закладывает основы принципиально новой полноценной метафизики. Истоки этой новой метафизики связаны, прежде всего, с русской философской мыслью конца XIX — начала XX века. Последнее особенно важно, ибо, в основном, история философии XIX-XX вв. к западу от России была отрицанием философии, в своих новых начинаниях выдвигала, в большей или меньшей степени, антифилософские стратегии — отрицающие или подрывающие основы существования философии как таковой, т. е. как высшего знания, дающего начала всякому человеческому познанию.
Собственно проективная философия, которая была создана в России во второй половине XIX века, и является стратегией философского мышления заключающей в себе потенцию таковой альтернативной полноценной метафизики.
Полноценная метафизика — это целостное системное абсолютное знание о вечных трансцендентных началах человеческого существования и всякой реальности, дающее абсолютные начала и абсолютную основу любой отрасли человеческого знания. А для проективной метафизики — и делания.
Итак, я употребляю три ключевых понятия, которые являются тремя составными частями ПМС:
1. Полноценная проективная философия. Начало проективной философии связано с именами Н. Ф. Фёдорова, В. С. Соловьёва, А. В. Сухово-Кобылина. Н. Ф. Фёдоров и В. С. Соловьёв являются философами, задавшими магистральное направление проективной мысли. Главная характеристика проективной философии есть понимание таковой как вселенского проекта преобразования человека и мира. Собственно понятие «проективная философия» впервые употреблено последователем и первым интерпретатором Н. Ф. Фёдорова В. А. Кожевниковым в его соответствующей работе «Николай Фёдорович Фёдоров. Опыт изложения его учения по изданным и неизданным произведениям, переписке и личным беседам» (Кожевников 2004: 97), которая является первым изложением и интерпретацией учения Н. Ф. Фёдорова. Я также применяю понятие полноценная проективная философия, понимая под таковой философию, которая творческое создание и осуществление проекта преобразования человека и мира последовательно ставит в основу реальности. Надо сказать, что никто из указанных философов не является представителем полноценной проективной философии.
Важно также, что проективная философия была сынициирована НТР. НТР является событием в истории человечества, не имеющим себе равных в плане обретения природного могущества человека. Это явление сопоставимо только с неолитической революцией, но существенно ее превосходит в указанном значении. И подобно тому, как неолитическая революция коррелирует с переходом человечества к новому типу бытия — от бытия родового к бытию национально-государственному, НТР связана с последующим переходом человечества — от бытия национально-государственного к бытию глобальному. Это необходимо уже потому, что как открывающиеся новые возможности воздействия на природу, так и проблемы, с ними связанные, необходимо требуют объединенных усилий всего человечества. Но в основании указанных переходов — кардинальное изменение во всем строе человеческой культуры, переоценка положения человека в мире, отношения его к природному бытию. В донеолитическую эпоху человек был полностью поглощен бездной природного небытия. Неолитическая революция позволила человеку создать строй культуры, принципиально возвышающей человека над природным порядком, фиксировать абсолютные и вечные начала реальности. В этом смысле он обрел абсолютную свободу от природной необходимости, но только — в символическом строе культуры. Это также позволило и в немногом реально приподняться человеку над природным бытием, но только посредством поверхностной, социальной, организации жизни. В национально-государственном строе жизни природно-родовые начала только объединены под руководством надприродных смыслов культуры, но внутренне не преобразованы ею. Глобальная культура предполагает обретения абсолютной свободы по отношению к природе в реальности. Отсюда — неизбежность проективной идеологии в глобальной культуре.
Но история развития западной цивилизации такова, что рождение и становление науки Нового времени и связанная с ней НТР оставались в своем существе вне духовной культуры, не были введены в сферу основополагающих и последних целей человеческого существования. Единственным исключением из этого является проективная мысль, которая только одна непосредственно вводит дело научного познания и научно-технического преобразования мира в сферу метафизического знания и духовной жизни.
НТР явила впервые действительное и общезначимое чудо преобразования природы, существенно отодвинула границы царства смерти, на порядки усилила могущество человеческой цивилизации. Уже поэтому НТР открывает новые возможности реализации невиданных ранее духовных благ. Но, как и всякая индифферентная к этике сфера, НТР сама по себе не обязательно ведет к добру, а может быть, как и всякая сила, использована и во зло, для порабощения человека. Парадоксальность ситуации в том, что в современном мире общество обрело невиданное ранее могущество над природой, обрело практическую независимость от природы и, как следствие, актуальное бессмертие. Человек же обрел бессилие, бесправие и ничтожество. Причины этого, конечно, лежат не в сфере науки и техники, а в духовной, моральной жизни общества.
Процессы глобализации и универсализации человеческой культуры только тогда могут быть желанны и приемлемы, когда они ведут не к порабощению личности, а к ее освобождению. Поэтому вечная задача освобождения личности на сегодняшний день стоит особенно остро. Понятно, что задача освобождения личности не решается теоретическими метафизическими построениями, но сознательная борьба за свободу и достоинство человека не может вестись без целостного понимания человека и свободы личности. А последнее, в свою очередь, не может не основываться на должной метафизической концепции.
2. Метафизика свободы. Введено Н. А. Бердяевым относительно своей метафизики и метафизики И. Канта. Можно сказать, что Бердяев открывает Канта как метафизика свободы: «Я убежден, что Канта неверно понимали — он был метафизиком и должен быть метафизически истолкован, он был метафизиком свободы, может быть даже единственным метафизиком свободы» (Бердяев 1995: 168). Только метафизика свободы утверждает свободу первоосновой истинной реальности, и не только тем, что считает свободу необходимым условием приобщения человека к истине, но и тем, что утверждает истину творчески созидаемой в свободе. Истинная метафизика свободы есть метафизика свободы и творчества человека, ибо вне творчества нет свободы. Важно, что в метафизике Бердяева нераздельны свобода и творчество, ибо вне творчества нет свободы (против понимания свободы в метафизике Канта). Этим философия Бердяева не только в большей степени является метафизикой свободы, чем метафизика Канта, но и имеет определенные черты проективной философии и потому закладывает некоторые начала проективной метафизики свободы. Но у самого Бердяева проективная идея большей частью вытеснена идеей эсхатологической. Эсхатологический характер философии Бердяева не дает возможности освоения цели человеческого творчества, уразумению и освоению положительного содержания свободы, положительного содержания самоцельности личности. Эсхатологизм есть определенный пессимизм в отношении творчества, неверие в человека. Это также связано с преобладанием элемента критического над утверждающим в его философии. Разумные построения о положительном содержании свободы понимаются большей частью в негативном смысле, как объективация. Поэтому философия Бердяева не является полноценной метафизикой.
В противоположность позиции Бердяева в полноценной метафизике должен присутствовать и рациональный, системно-понятийный аспект, не самодовлеющий, а подчиненный высшему аспекту знания, выраженному символически. Сама рационализированная система является также и символом того, что невыразимо в понятиях. Ибо рацио есть острие логоса Высшей Истины, которая и в своем верховном Начале предполагает абсолютное разделение между Добром и злом, Светом Истинного Бытия и тьмой небытия и антибытия. Запреты и границы не снимаются, а приобретают абсолютную строгость в Бесконечном и Вечном Идеале. Есть детерминация свыше — детерминация Должного — порядок Свободы. Метафизика есть идеалология — наука о Вселенском Идеале, которая должна иметь и рациональный, системный аспект.