От Отца первобытной орды в современной толпе исходят, помимо других, два интересных положения: тот тип социального или группового порядка, в котором он фигурировал как единственный и абсолютный держатель власти, устанавливается после его смерти в виде многочисленных фрагментарных проявлений микровласти, похожих друг на друга и строго разграниченных, лучшей моделью которых, вероятно, служит семья. После совершения отцеубийства, "постепенно, — пишет Фрейд, — члены толпы братьев приходят к необходимости установления старого порядка в новой форме: мужчина становится новым главой, но уже главой семьи, ограничивая привилегии режима матриархата, восстановившиеся после уничтожения отца". Семья, как повторение в миниатюре первобытной орды является подходящим объектом для развития эдипова комплекса. В противоположность однородной, загипнотизированной и запуганной "толпе братьев", движимой бессознательными процессами, первобытный Отец, обладающий единственной властью, культивирующий свою автаркию и нарциссизм, воплощающий своеобразные составные части Я, способен служить моделью восставшим сыновьям, которые в своем героическом акте восстания ориентируются на эту форму индивидуальности и своеобразия, что порождает миф о герое. Герой выражает собой первое Я, рожденное в борьбе орды с Деспотом, воспринимается
"ПРИДЕТ СМЕРТЬ, И У НЕЕ БУДУТ ТВОИ ГЛАЗА"
203
как модель, как будущий идеал Я. "Благодаря мифу, — заключает Фрейд, — индивидуум освобождается от коллективной психологии".
Этот пример подтверждает методический принцип, приведенный в начале работы, согласно которому "психология личности является... в определенной своей части психологией социальной". Разница между ними настолько тонка, что исчезает при внимательном исследовании. В этом плане Фрейд, сам не чуждый двойственности, старается развеять искусственную двойственность, иллюзорное разделение. Он показывает, в каком сложном сплетении и сочетании находятся индивидуум и общество, как это сплетение проявляется в поведении толпы, массы. Тем самым он узаконивает место, смело отводимое им психоанализу в новой для него области, которую до сих пор еще стараются ограничить неопределенным термином социология.
"Я и Это", написанная в 1923 году, и две предшествующие работы — "По ту сторону принципа удовольствия" и "Коллективная психология и анализ Я", составляют трилогию под общим заглавием "Очерки психоанализа" — плод нового периода творчества Фрейда. Будучи недоволен последней работой, Фрейд считал, что ее уровень "сильно занижен", а сама она представляет нечто "неясное, искусственное и слабо написанное". В письме к Ференци от 15 апреля 1923 года он сообщает, что нравится ему лишь "идея об основе Этого и обзор вопроса происхождения морали". Пожалуй, подобная строгость чрезмерна по отношению к исследованию, неясность которого связана не столько со сложностью изложения, сколько с особой трудностью области, на освоение которой отважился Фрейд: нужна недюжинная ловкость, чтобы все нити, вытянутые из клубков хитросплетений Этого, ускользающего Я, многогранного Сверх-Я, не спутались и не порвались. Высшим интеллектуальным пилотажем можно назвать способность заставить Я действовать внутри Этого, извлечь его,
204
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
оставив внутри, осуществить удивительную демонстрацию того, что Сверх-Я, "все, что есть наиболее высокого в человеческой душе с точки зрения наших текущих ценностей", "является частью самых глубинных пластов психической жизни личности", "отражением самых тесных связей... с филогеническими приобретениями и архаическим наследием индивидуума".
Фрейд продвигается по "зыбкой почве" (говоря его словами) вначале осторожно, небольшими шажками, обращаясь к основным понятиям предшествующего периода. Сперва — "фундаментальная посылка психоанализа" — разделение психики на сознательное и бессознательное с определяющей ролью, которую играет в связи между ними торможение, называемое в терапевтических работах сопротивлением; затем — различие между восприятием, то есть отношением к внешнему миру и влечением — внутренней силой, элементы которой начинают проявляться в двух крупных топических структурах — Я и Это. "Восприятие, — пишет Фрейд, — составляет в Я то же, что инстинкт или инстинктивный импульс — в Это". Мощное движение вширь, предпринятое Фрейдом, заключается не только в том, чтобы раздвинуть, насколько это возможно, границы определений, но и заставить их взаимодействовать, проникать друг в друга, а так как мы имеем дело с областью психики, где все является лишь, изображением, — спекулировать ими в бесконечной игре зеркальных отображений, в конце которой уже неизвестно — кто есть кто, кто что делает и кто чего хочет...
Поскольку нужно было начинать с самого важного — с бессознательного, которое вытесняется знанием, но, тем не менее, неизбежно возвращается на сцену в виде истерий, неврозов, сновидений, остроумия и т.д., Фрейд вначале пренебрегал характеристикой Я. Теперь же он воздает ему должное, раскрывает его разнообразные и неожиданные лица. Несомненно, Я остается "сутью"
"ПРИДЕТ СМЕРТЬ, И У НЕЕ БУДУТ ТВОИ ГЛАЗА"
205
сознания, оно "контролирует двигательную способность", манипулирует вербальными выражениями, действует в непосредственной связи с системой восприятия и обращено преимущественно во внешний мир, запросами которого старается овладеть.
Но картина осложняется наличием других факторов: можно ли сказать, что осознанное Я "представляет лишь наше тело"? И какое тело? Фрейд уточняет это в довольно загадочных выражениях: "Я является в первую очередь телесной сущностью, причем не только сущностью, лежащей на поверхности, но сущностью, отвечающей отражению поверхности". Сноска в английском издании призвана пояснить формулировку Фрейда: "Я в конечном итоге возникает ' из телесных ощущений, рожденных главным образом на поверхности тела. Оно может рассматриваться в виде психической проекции поверхности тела, а также... поверхности психического аппарата". В качестве "поверхности" Я собирает, если можно так выразиться, то есть воспринимает ощущения, вызванные внешним миром, проявляя способность к регистрации; в качестве "проекции" этой регистрирующей поверхности, что предполагает раздвоение и возникновение определенной глубины, Я само удваивается, а поскольку процесс на этом не заканчивается, оно продолжает удваиваться бесконечно. В возникающей умозрительной реальности Я подчиняется своему "нарциссизму"; между двумя остановившимися на зеркальной стадии изображениями завязывается либидная игра. Я пытается опознать свое отражение, и оказывается, что первая осознанная им картина лишь отображение.
Пытаясь определить в структуре Я то, что можно назвать "характером", Фрейд показывает, как в различные моменты либидного развития, в сложных взаимоотношениях с сексуальными объектами Я изменяется под воздействием потерь этих объектов. "Характер Я является результатом последовательных утрат сексуальных объектов, а также отражает историю выбора этих
206
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
объектов". Данное предположение оказалось чрезвычайно важным для Вильгельма Рейха, который позднее взял его за основу своей работы "Анализ характеров". Либидная история в структуре Я явилась одним из важнейших аспектов грандиозного спектакля, поставленного Фрейдом, где действующими лицами выступают облаченные в театральные наряды Я, Это и Сверх-Я, между которыми завязывается интрига. Фрейд пишет: "Когда Я обретает черты объекта, оно старается вызвать к себе любовь Этого, утешить его в его потере. Я как бы говорит: "Смотри, ты можешь любить меня, я так похоже на объект". Переход предметного либидо, направленного на сексуальный объект, в либидо нарциссическое, обращенное на свое Я, приводит, согласно Фрейду (который, однако, не заостряет на этом внимание), к "десексуализации", "то есть к некоему роду сублимации" — определение в данном контексте достаточно "туманное".
Более убедительной в изложении Фрейда выглядит структура Сверх-Я. Главная роль, отводимая идентификации родителей, которая обретает форму эдипова комплекса, осложняется тем, что последний как бы удваивается из-за "первичной бисексуальности ребенка". Ребенок одновременно хочет быть отцом — эдипова мотивация — и обладать отцом — гомосексуальная мотивация, происходящая из бисексуальности; параллельно он хочет обладать матерью — эдипово стремление и быть матерью — гомосексуальное стремление. Эти отождествления сосуществуют внутри Сверх-Я, и можно сказать, что оно поддерживает их, пока борется с ними. Как уточняет Фрейд, "его взаимоотношения с Я не ограничиваются советом "Будь таким" (как твой отец), но и включают запрет "Не будь таким" (как отец); то есть: "Не делай всего, что делает он; многие вещи предназначены только для него"".
"ПРИДЕТ СМЕРТЬ, И У НЕЕ БУДУТ ТВОИ ГЛАЗА"
207
Закрепление Сверх-Я в структуре эдипова комплекса через влияние социальных факторов особо подчеркивается Фрейдом: "Сверх-Я будет пытаться воспроизвести и сохранить характер отца, и чем более сильным будет эдипов комплекс, тем быстрее (под влиянием религиозного образования, власти, обучения, чтения) произойдет его торможение, тем с большей силой Сверх-Я воцарится над Я как воплощение сомнений, присущих сознанию, и, возможно, также чувство бессознательной вины". Следуя по этому пути, лишь намеченному Фрейдом, Мелания Клейн осуществит дальнейшие исследования и откроет ростки Сверх-Я в наиболее ранних опытах субъекта.
Отвергая упреки в том, что психоанализ интересуется лишь низменными аспектами человеческой натуры, Фрейд утверждает способность этого метода достигать "наиболее высоких, моральных, сверхличных сторон в человеке". "Высшая сущность, — пишет он, — это идеальное Я, Сверх-Я, в котором реализуются наши отношения с родителями. Маленькими детьми мы узнали этих высших существ... мы восхищались ими, боялись, а позднее ассимилировали их, включили в самих себя".