СЛАВА И РОСТ ПОЗОРА И СТРАХА
"Филой, Мемонид, Спиноза, Фрейд и Эйнштейн" — пять "еврейских философов", которых Лондонский университет вместе с Еврейским историческим обществом
БИТВЫ ЭРОСА
213
решил чествовать в апреле 1922 года серией докладов. Тремя годами позже лорд Бэлфор (человек, знаменитая "Декларация" которого, открывшая Палестину евреям, была для Фрейда "единственной радостью" в мрачном и холодном 1917 году), основав Древнееврейский Иерусалимский университет, приветствовал трех человек, которые, как пишет Джонс, "по его мнению, наибольшим образом повлияли на современную мысль; все трое — евреи — Бергсон, Эйнштейн и Фрейд".
Слава и влияние Фрейда, конечно, уже давно перешагнули границы Австрии и Германии, но сейчас, на пороге своего семидесятилетия, он стал мировой знаменитостью. Поскольку из-за болезни он избегал перемещений, в его дом на Берггассе, 19 приехали знаменитые деятели литературы, искусства и культуры, осуществив таким образом нечто вроде паломничества. Многие представители авангарда в искусстве, в частности, Андре Бретон, обратились к Фрейду. В 1923 году Фрейд принимал графа Кайзерлинга и Ромена Роллана; среди других, чересчур многочисленных для его состояния здоровья, гостей, в 1926 году к нему приезжали Эйнштейн и известная певица Иветта Гилбер, с которой у него завязалась сердечная переписка, в 1931 — английский писатель Г.Уэллс, в 1932 — Томас Манн, наиболее ценимый семьей Фрейда писатель. Он вновь приедет 14 июня 1936 года, чтобы лично прочитать Фрейду текст речи (она называлась "Фрейд и будущее"), произнесенной по случаю его восьмидесятилетнего юбилея в Академическом обществе медицинской психологии в Вене. Красота и соответствие истине этого произведения, проникнутого братским расположением, произвели на Фрейда огромное впечатление. В 1935 году Фрейд с удовольствием принимает французского социолога Леви-Брюля и американского писателя Торнтона Уайлдера; осенью 1938 года, уже в своем доме в Англии, он встречается с писателем Артуром Кестлером, а в январе 1939 — с Вирджинией и Леонардом Вулф. В
214
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
основанном ими в 1917 году издательстве Хогарт Пресс вышли английские издания работ Фрейда. Начиная с 1953 года оно же стало публиковать знаменитое "Стандартное издание полного собрания психологических трудов Зигмунда Фрейда" в двадцати четырех томах под редакцией Джеймса Стрэчея...
Получивший общественное признание и отмеченный темой сексуальности, которая благодаря молве приняла скандальный и одновременно соблазнительный оттенок, психоанализ не мог не попасть в поле зрения людей кино. Джонс рассказывает, что знаменитый голливудский магнат Самюэль Голдвин в начале двадцатых годов предложил Фрейду 100000 долларов, чтобы тот согласился поставить -свое имя в титрах фильма на тему об известных историях любви — Антония и Клеопатры и других подобных пар. Фрейд отклонил это предложение и даже отказался встретиться с продюсером. В 1925 году от имени известной немецкой кинокомпании UFA Нейманн сделал предложение Карлу Абрахаму — президенту Международной психоаналитической ассоциации. Речь шла, как писал Абрахам в письме Фрейду от 7 июня 1925 года, о постановке "популярного фильма о психоанализе с Вашего разрешения, при участии Ваших наиболее известных учеников и под их контролем". "Этот замечательный проект мне не нравится", — тут же ответил Фрейд, объяснив, что "пластическое воплощение" психоаналитических абстракций невозможно. После смерти Абрахама Ганс Шах продолжил дело и довел его до конца: фильм под названием "Тайны души" был поставлен Пабстом и показан в начале 1926 года. Как вспоминает Джонс, который присутствовал на его демонстрации в январе в Берлине, "выход киноленты вызвал определенное потрясение". Реклама фильма, тем не менее, широко использовала имя Фрейда. Джонс приводит выдержку из статьи в "Тайме" со словами: "в
битвы эроса
215
Нью-Йорке утверждали, ,что каждый сантиметр пленки "Тайн души" был отснят по сценарию и под непосредственным контролем доктора Фрейда".
Несмотря на отсутствие Фрейда, которого почти всегда представляла его дочь Анна, международные психоаналитические конгрессы продолжали собираться. Конгрессы в Гамбурге (1925), в Инсбруке (1927), в Оксфорде (1929) были в основном посвящены вопросу о возможности занятий психоанализом не врачами. Фрейд относился к этому положительно, но многие аналитики, в частности, американские, хотели оставить психоанализ только врачам. Конгресс в Висбадене 1932 года прошел в атмосфере напряженности, создавшейся вокруг позиции Ференци, а Люцернский конгресс в 1934 году закончился исключением Вильгельма Рейха. Джонс, говоря о некотором "политическом фанатизме" Рейха, представляет это подготовленное исключение как "отставку". В 1936 году конгресс состоялся в Мариенбаде. К тому времени у Фрейда резко обострился рак, а наступление нацизма сказывалось все сильнее. Парижский конгресс 1939 года стал последним при жизни Фрейда. Дважды комитет собирался у него для консультаций, хотя его позиции были предельно ясны, и главным оставался вопрос — могут ли врачи серьезно заниматься психоанализом.
Ференци умирает 24 мая 1933 года — бесконечно горестная потеря для Фрейда. Он был его любимым учеником, дорогим другом, близким сердцу Фрейда, который одно время даже надеялся видеть его своим зятем, сотрудником с живым и богатым воображением, сумевшим превратить Будапешт в блестящий центр психоанализа, откуда вышли Германн, Балинт, Рохейм, Радо, Клейн, Александер, Шпиц, Лоран, Девере и другие. Расхождения между двумя учеными возникли вследствие технических новаций, которые Ференци пытался ввести под названием "активная терапия" и заключавшихся в требовании к психоаналитику заниматься
216
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
более активным исповедованием, оставив ортодоксальную позицию нейтралитета (по сути дела — холодных и отстраненных отношений с больным), и стать более благожелательным. В письме от 13 декабря 1931 года, опубликованном Джонсом, Фрейд обращает внимание Ференци на опасность, которая таится в предлагаемых им вознаграждениях пациенту: "Любая революционная мысль, — пишет Фрейд, — может быть вытеснена еще более радикальной. Некоторые независимые мыслители по части техники подумают: а зачем останавливаться на поцелуе? Конечно же, можно пойти и дальше, включив сюда "ласки", в результате которых еще не получаются дети. Затем возникнет потребность в других, более смелых действиях типа скопофилии или эксгибиционизма, и вскоре мы отнесем к психоаналитической технике весь спектр обращения с девицами легкого поведения... Бог-Отец Ференци, наблюдая живую сцену, вдохновителем которой он явился, скажет себе: не стоило ли мне остановиться в технике поощрения перед поцелуем..."
Кроме этих действительных разногласий Джонс, вероятно, относившийся к Ференци как к счастливому сопернику, рисует сомнительную картину обострившегося антагонизма между ним и Фрейдом и изображает его преимущественно в черных красках — как страдавшего анемией, которая ослабляла, делала фаталистом, психически неуравновешенным, склонным к маниакальности. "В течение последних двух месяцев жизни, — пишет Джонс о Ференци, — он был неспособен стоять и ходить, что, несомненно, обострило скрытые склонности к психической болезни". И далее: — "его умственная деградация быстро прогрессировала..., его обуревали тяжелые приступы параноидального типа, то есть склонности к убийству". Джонс, конечно же, не может избежать того, что стало типичным для психоаналитических портретов и получило название последнего маниакального
БИТВЫ ЭРОСА
217
приступа. Об этом свидетельствуют такие фразы о Ференци: "У него появились бредовые идеи", "его последнее маниакальное состояние" и т.д.
Однако более убедительны свидетельства тех, кто был возле Ференци вплоть до его смерти. Имре Германн, долгое время возглавлявший Венгерское общество психоанализа, основанное Ференци в 1913 году, пишет: "Я лично разговаривал с Ференци по его просьбе за несколько дней до смерти. Он говорил, как обычно, в своей раздумчивой манере и высказывал обеспокоенность будущим Венгерского общества". Согласно Михаэлю Балинту и Шандору Лорану, "Ференци находился полностью в здравом уме до самой смерти". Несомненно, Фрейду нужно было последовать совету Ференци, который тот дал через три недели после поджога нацистами Рейхстага в Берлине ("в письме, исполненном паники", по вольной формулировке Джонса) — покинуть Австрию, пока ее не захватил гитлеровский режим!
В 1930 году Фрейду была вручена премия Гёте — престижная официальная немецкая награда. Анна зачитала составленное отцом по этому случаю выступление, в котором речь шла о необходимости использовать концепции психоанализа при исследовании жизни великих людей — так, как это сделал он сам, Леонардо да Винчи и Гёте. Вскоре в возрасте девяноста пяти лет умирает мать Фрейда. Объясняя Ференци в письме от 16 сентября 1930 года, что это "огромное событие" подействовало на него особым образом (причем сюда примешивалось "чувство освобождения"), он уточняет: "Я не имел права умереть, пока она была жива, теперь у меня есть это право. Так или иначе, ценности жизни существенно изменились в глубинах моего сознания". На свой семадесятипятилетний юбилей в следующем году Фрейд отовсюду получает послания, поздравления и подарки. "В Нью-Йорке, — пишет Джонс, — в Риц Карлтон Отеле был организован банкет на сто персон", а Фрейду была послана телеграмма, приветствовавшая в
218
БИОГРАФИЧЕСКИЕ ОРИЕНТИРЫ
его лице "неутомимого исследователя, открывшего неизведанные материки Я и придавшего новое направление науке и жизни". Получая в качестве подарка из рук Марии Бонапарт "греческую вазу, он заявил: "Как жаль, что ее нельзя будет взять с собой в могилу". Удивительно пророческое замечание: именно в этой вазе покоится прах Фрейда и его жены Марты.