Теория торможения, рассматриваемая Фрейдом как "краеугольный камень, на котором покоится все здание психоанализа", находит в сновидении убедительные иллюстрации, часто поражающие воображение. Ни один человек не способен избежать того, что с такой силой наступает на него, возникает внутри него вместе со сновидением. Заторможенные действия и эмоции, прерванные
374
МЫСЛЬ ФРЕЙДА
порывы, заблокированные мотивации и другие формы и воплощения заторможенного желания обретают в сновидении свободный полет, и простое внимание, обращенное на них индивидуумом, открывает путь к глубокому познанию. Анализ сновидения проходит различные пласты торможения, начиная от обычных, подавленных в период бодрствования действий, легко наблюдаемых в виде проявлений двойственности, до элементов торможения, связанных с детским опытом, которые, часто в большом количестве, возвращаются в сновидениях. Так мы приближаемся к первичному ядру, образуемому "первоначальным торможением" и " функционирующему, — как пишут Лапланш и Понталис, — в качестве полюса притяжения по отношению ко всем элементам торможения".
Подводя под сновидение со всеми его атрибутами принцип регрессии, Фрейд решительно поворачивает его к прошлому. "Детские впечатления" являются "главной движущей силой, формирующей любое сновидение", а детство человечества служит для сновидения "филогенетическим наследием". "Сон отражает прошлое, — делает он вывод в "Толковании сновидений", — так как в прошлом заключены все его истоки... Сновидение приводит нас в будущее, поскольку демонстрирует исполнение наших желаний; но это будущее, являющееся настоящим для видящего сон, благодаря непреходящему желанию моделируется в виде картины прошлого".
При своей очевидной простоте и впечатляющих проявлениях, имеющих часто место в сновидениях, понятие регрессии слишком сильно диктует свои законы при аналитической работе. Признавая его большое эвристическое значение и эффективность при исследованиях, следует констатировать, что оно осуществляет однонаправленное воздействие, ориентирует восприятие времени во сне в отчетливо пассеистском духе, стремится придать механическим повторениям повышенный смысл и
375
ИССЛЕДОВАНИЕ СНОВИДЕНИЙ
представляет взору субъекта развивающуюся несколько прямолинейно и довольно разрозненную картину.
Однако движение мысли Фрейда, равно открытое прошлому и будущему, его порыв позволяют преодолеть "фиксацию" на определенных объектах. Через регрессию Фрейд достигает "истоков", она позволяет коснуться "вечного" и "нетленного", а также разоблачить обманы и иллюзии, которыми прошлое обильно и с успехом снабжает человеческую психику.
Придавая слишком большое значение прошлому, этой тяжкой ноше, мы теряем "эластичность" времени, помогающей мысли непрерывно перемещаться между прошлым, настоящим и будущим, пренебрегаем современными структурами, поддерживающими хрупкое, но столь необходимое общее равновесие, позволяем ускользнуть главному, исходящему из центра сновидения в виде "света утопии".
Главная функция сновидения заключается в следующем: оно действует как фактор разделения человеческой действительности, как ночная картина, расщепляющая реальность на две составные части: ночь и день, сон и бодрствование, которые служат матрицей для многообразного проявления двойственности, нашедшей одно из наиболее впечатляющих своих выражений в образах доктора Джекилла и мистера Хайда. Книга Фрейда о сновидениях содержит необходимые обоснования и в ряде случаев развивает замечательную серию дуализмов: сознательное — бессознательное, процессы первичные — процессы вторичные, энергия свободная — энергия связанная, принцип удовольствия — принцип реальности. Исследования больных истерией и неврозами позволили Фрейду обосновать понятие бессознательного, но анализ сновидений явился "царским путем" для построения систематического, развитого, по-настоящему психологического (а не только клинического и философского) учения, стал его центральной осью. Этот "царский путь", можно сказать, вполне популярен: каждую ночь
376
МЫСЛЬ ФРЕЙДА
всякий из нас вступает на него, совершая чудесные или страшные прогулки, бесконечные уходы и возвращения, сопровождающиеся неизбежным размежеванием между , жизнью периода бодрствования, требующей действия | сознательного, и жизнью сновидений с ее тайнами и \ властью бессознательного.
Верный своему адскому эпиграфу и египетскому духу, Фрейд извлекает из "желания сновидения", присутствующего в "нашем бессознательном", его "демоническую власть", пытается определить и описать ее в максимально строгих и точных словах, причем эта строгость больше вызвана честолюбивыми намерениями, чем возможностями, предоставляемыми материалом. Две основные системы, составляющие психический аппарат, бессознательное и сознательное-предсознательное, находятся в постоянной оппозиции. Фрейд объединяет процессы, действующие в сновидении (такие, как конденсация и смещение), под названием первичные процессы, характерные для бессознательного, тогда как вторичные процессы определяют аспекты сознательной психической деятельности.
Различие еще заметнее, если проследить за разной судьбой психической энергии. Бессознательное характеризуется свободной энергией, быстрой, почти мгновенной циркуляцией очень подвижной энергии от одного представления к другому, что придает специфические черты системе образов сновидения; проявления связанной энергии, свойственной системе сознательного-предсознательного, более длительные, поддаются лучшему контролю и отвечают требованиям реальности. Времени "короткого замыкания", типичного для бессознательного, противостоит время "медленной проводимости", имеющей место при деятельности сознательного. Возможно, эта "медлительность" обусловлена самой действительностью, многочисленными внешними помехами и предписаниями, которым обязано подчиняться сознание, принимая таким образом покровительство над собой принципа реально
ИССЛЕДОВАНИЕ СНОВИДЕНИЙ
377
сти, в то время как бессознательное регулирует свои действия согласно принципу удовольствия — неудовольствия', сновидение, продукт бессознательного, представляет собой как бы опыт "удовлетворения", настолько слабо связанный с действительностью, что Фрейд называет его "галлюцинаторным".
После выхода "Толкования сновидений" Фрейд продолжает углублять свой дуализм и разрабатывать неистощимую залежь бессознательного. Два десятилетия спустя то, что было известно как первая топика Фрейда, объединяющая сознательное и бессознательное, претерпело важное изменение и пришло к другой системе организации психики — второй топике: Это, Я и Сверх-Я. (Таким образом, дуализм Фрейда пришел в своем построении к самодублированию, как это происходит, по его мнению, со многими сновидениями; в этом заключается чрезвычайно большое эстетическое значение данной системы, смысл и организация которой отражена в самой форме ее проявления). Как в структуре сознательное — бессознательное было зарезервировано место для предсознательного, так эти три новые формы сохраняют принцип двойственности, поскольку существует значительный разрыв между Это, включающим в себя бессознательное, расширяя и усложняя его, и Я и Сверх-Я, имеющими совершенно иное качество, хотя и в них содержатся значительные ростки бессознательного, что определяет существенное взаимодействие между всеми тремя формами. Но во всем своем размахе дуализм Фрейда утверждается в гигантской драме, разыгрывающейся в человеке и во всей человеческой действительности между влечением к жизни. Эросом и влечением к смерти, Танатосом.
Двойственности Фрейда движутся вперед на трех ногах. Но третий термин ничего общего не имеет с третьим членом, введенным для устройства взаимодействий, переходов, компромиссов, чтобы служить посредником, позволяющим, как это любят говорить, преодолеть
378
МЫСЛЬ ФРЕЙДА
противоречия; скорее, он располагается между и несколько в стороне, его можно определить как элемент резерва, служащий для распознавания и распределения, очерчивающий противоположные системы и устанавливающий их относительность. Этот третий термин не стремится составить с двумя основными Триаду философского толка, но располагается на пересечении двух систем, на поворотной оси. Через эту поворотную точку, находящуюся на пересечении жизни и смерти, Эроса и Тадатоса, а также ^новидения и бодрствования, этим окольным путем — не получим ли мы шанса достигнуть истоков, средоточия того, кого мы называем субъектом7