Родственной позиции придерживается Ю.В. Баулин, который рассматривает в контексте правового основания признаки посягательства и отдельно - признаки необходимой обороны. В данной работе используется традиционный подход к освещению вопроса, намеченный еще классиками уголовно - правовой науки (А.Ф. Кони, Н.Д. Сергеевский, Н.С. Таганцев) и воспринятый современниками (А.В. Наумов и др.). Это вызвано рядом соображений. Во-первых, изменение формальных, терминологических конструкций не отражается на их содержании. Далее, такой подход позволяет осуществить условное «наложение» состава необходимой обороны на состав посягательства, что отразит диалектическое единство этих понятий и позволит всесторонне их исследовать. Наконец, такой подход более доступен для понимания широкому кругу граждан, которому предпосланы нормы закона.
Условия правомерности необходимой обороны могут относиться как к посягательству, так и к защите от него. Условиями, характеризующими посягательство, являются:
а) общественная опасность посягательства;
б) наличность посягательства;
в) действительность посягательства.
Необходимая оборона по уголовному праву возможна лишь в случае объективно общественно опасного посягательства, под которым следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона, независимо от того, привлечено ли лицо, его совершившее, к уголовной ответственности или освобождено от нее в связи с невменяемостью, недостижением возраста привлечения к уголовной ответственности или по другим основаниям. В данном определении окончательно решается ряд спорных вопросов. Во-первых, необходимая оборона по уголовному праву недопустима от административных правонарушений, поскольку они не предусмотрены УК. Также она недопустима от малозначительных деяний, ибо те лишены признака общественной опасности. Наконец, посягательство, создающее право на оборону, может быть непреступным, т.е. оно может исходить от невменяемых или малолетних лиц, что не лишает его свойства объективной опасности. Н.Д. Сергеевским, а вслед за ним И.С. Тишкевичем было высказано мнение, что защита от посягательств вышеуказанных лиц образует крайнюю необходимость, однако они не правы по двум причинам: непреступность посягательства не делает его правомерным, а вред в данном случае причиняется не третьим лицам, но самому посягателю. Отсюда возможно одно исключение: если заведомо невменяемое для обороняющегося лицо было раздражено им, то причиненный ему вред будет квалифицирован как неосторожное преступление.
Отсутствие в деянии лица признака общественной опасности не порождает права на необходимую оборону. Громнюк признан виновным в умышленном причинении тяжких телесных повреждений Калашникову и Муравьеву при следующих обстоятельствах: 24 октября 2004 г. около 21 час. Громнюк находился в пивном баре, там же были незнакомые ему Калашников, Муравьев и Хайрулин. У Хайрулина пропала норковая шапка, и в ее хищении заподозрили компанию Громнюка. Калашников предложил Громнюку выйти на улицу, на что последний согласился, предварительно захватив с собой кухонный нож. Вслед за ним вышел и Муравьев. Калашников и Громнюк зашли за угол дома, где Калашников в процессе ссоры ударил Громнюка рукой по лицу, а тот имевшимся у него ножом - Калашникова в живот. Калашников закричал, что у Громнюка нож. На его крик подбежал Муравьев, которому Громнюк также нанес удар ножом в область поясницы. Таким образом, как видно из материалов дела, Громнюк не может быть признан находившимся в состоянии необходимой обороны в момент причинения Калашникову ножевого ранения в связи с совершением последним действий хотя и неправомерных (нанесение рукой удара по лицу, не повлекшего никакого последствия), но не представлявших собой нападения, а также в момент нанесения ножевого ранения Муравьеву при отсутствии какого-либо посягательства с его стороны.
Право на необходимую оборону закон связывает не с нападением, а с посягательством, и это не безосновательно. В теории и на практике под нападением понимаются действия, направленные на достижение преступного результата путем применения насилия над потерпевшим либо создания реальной угрозы его немедленного применения. Более адекватным надо признать термин «посягательство», который охватывает также и ненасильственные случаи нарушения общественных или индивидуальных интересов.
Возможно ли посягательство в форме бездействия? Большинство ученых (В.Ф. Кириченко, Н.Н. Паше-Озерский, Ю.В. Баулин и др.) отрицает такую возможность. М.Д. Шаргородский относит такие случаи к крайней необходимости. В.И. Ткаченко занимает компромиссную позицию. «Оборона против общественно опасного бездействия, - пишет он, - составляет самостоятельное обстоятельство, исключающее общественную опасность деяния, и может быть названа принуждением к действию для выполнения правовой обязанности». Н.С. Таганцев рассматривает принуждение к действию как случай необходимой обороны. Разделяют этот взгляд И.И. Слуцкий и Ю.М. Ткачевский. «Необходимая оборона возможна и против общественно опасного бездействия, - утверждает Ю.М. Ткачевский. - Так, если стрелочник непосредственно перед приходом поезда не переводит стрелку на свободный путь, то возможна необходимая оборона против подобного общественно опасного бездействия». Решение вопроса зависит от того, какое содержание вкладывается в понятие посягательства. Достаточно точной представляется формулировка В.Л. Зуева: «...посягательство, с точки зрения оснований для необходимой обороны, должно пониматься как любое деяние, направленное на достижение общественно опасных последствий, либо как угроза совершения такого деяния». Отсюда следует, что одним из проявлений посягательства может быть бездействие. Вообще уголовно - правовое бездействие не тождественно пассивному поведению в общепринятом смысле. Бездействие - это прежде всего неисполнение правовой обязанности действовать определенным образом, которое может проявляться также и в активном поведении. Ведь стрелочник может не только не переводить стрелку, но и противодействовать доступу к ней других лиц, что тем не менее с точки зрения закона будет квалифицировано как бездействие. Наконец, классический пример: мать отказывается кормить новорожденного ребенка. Применение либо угроза применения насилия к ней с целью осуществления ею кормления является не чем иным, как защитой права новорожденного на жизнь. Таким образом, представляется оправданным признать возможность необходимой обороны от общественно опасного бездействия.
Право на необходимую оборону возникает при совершении как умышленного, так и неосторожного посягательства, ибо последнему также присуща общественная опасность. Ряд теоретиков, однако, подвергает его сомнению. В.И. Ткаченко утверждает: «Говоря о преступлении как основании необходимой обороны, следует отметить, что им может быть только умышленное деяние. Неосторожное можно надежно остановить словом». Данный аргумент не представляется достаточно оправданным: если в отдельных случаях существует возможность вербально пресечь небрежно совершаемое преступление, то вряд ли это вообще возможно в отношении преступления, совершаемого по легкомыслию. Вместе с тем заслуживают внимания замечания Н.Н. Паше-Озерского, который в целом признает право обороны от неосторожного посягательства, но с определенными оговорками. «Очень многие неосторожные посягательства, - говорит он, - становятся преступными только тогда, когда причиняется общественно опасный результат (например, неосторожное убийство). До этого момента они общественно не опасны (не преступны). Следовательно, до причинения результата оборона недопустима, так как деяние общественно не опасно. А после причинения результата, то есть после того, как неосторожное посягательство стало общественно опасным, необходимая оборона также недопустима, ибо она уже запоздала. Таким образом, практически необходимая оборона против неосторожного посягательства в очень многих случаях не может иметь место».
В данном случае Н.Н. Паше-Озерский исходит из теоретически неверных предпосылок, а именно: смешивает объективную категорию общественной опасности с субъективной категорией вины. Неосторожные преступления характеризуются отсутствием умысла в отношении общественно опасных последствий, но последние законом причинности связаны с самим деянием, которое не перестает быть объективно общественно опасным, ибо общественно полезное деяние неспособно причинить общественно опасные последствия.
Одним из наиболее сложных в теории уголовного права и актуальным на практике по-прежнему остается вопрос об обороне от посягательств со стороны должностных лиц. Одним из первых в истории уголовно-правовой мысли его коснулся А.Ф. Кони, который писал: «Власть не может требовать уважения к закону, когда сама его не уважает: граждане вправе отвечать на ее требования: «врачуя, исцелися сам!». Н.С. Таганцев допускает правомерность необходимой обороны против должностных лиц в следующих случаях: «во-первых, если орган власти действует вне сферы своей служебной, предметной или местной компетентности, являясь, так сказать, частным лицом; во-вторых, когда орган власти, действуя в пределах своей компетентности, совершает акт, допускаемый только при соблюдении известных форм и обрядов; в-третьих, если орган власти, действуя в пределах своей компетентности, принимает такие меры, на которые он не только не уполномочен, но которые составляют преступное посягательство на блага частных лиц: если следователь намеревается употребить пытку для получения признания, то оборона против его действий представляется вполне дозволенной». А.А. Пионтковский ограничивал право необходимой обороны от должностных лиц исключительно случаями их посягательств на личность. Наибольшие разногласия встретил вопрос о том, допустима ли оборона против действий должностных лиц, которые законны в формальном отношении, но противозаконны по существу, т.е. в материально - правовом отношении. Н.Н. Паше-Озерский опирался на позицию А.Н. Трайнина, который утверждал: «Закон не может предоставить гражданам право входить в оценку распоряжения власти по существу... Единственное условие, которому должно удовлетворять обязательное к исполнению распоряжение власти, заключается в его формальной законности».