Яджнявалкья ответил: «Его подлинный свет – «Я», ибо имея одно лишь «Я» в качестве своего света, человек сидит, движется, выполняет свои обязанности и возвращается».
Джанака Вайдеха спросил: «Что есть то «Я»?»
Яджнявалкья ответил: «То, что пребывает внутри сердца, окружённое пранами, личность света, состоящая из знания…»[16]
Понятно, что и вопросы, и ответы относятся к внемирской сфере. Они не связаны ни с какой человеческой деятельностью.
В качестве контраста можно процитировать вопрос, заданный царём Магадхи Аджаташатру шести не-ведическим учителям, проповедовавшим в то же самое время в его царстве. Одним из этих учителей был Махавира (под именем Ниггантха Натапутта). Вопрос, заданный царём Аджаташатру[17], был такой: «Плоды разнообразных мирских занятий и торговли очевидны, но можете ли вы показать какую-либо ощутимую пользу, которую можно извлечь из аскетизма?» Все шесть учителей дали разные ответы, которые не должны нас заботить в данный момент. Сейчас необходимо отметить лишь тот факт, что вопрос был вполне мирским и вполне естественным для царя, но он находится на плане, всецело отличном от того, которого касался вопрос царя Джанаки из Видехи.
Таким образом, мы можем принять в качестве рабочей гипотезы предположение, что мы здесь имеем дело с двумя сообществами: не-ведическим и пост-ведическим, чьи взгляды на мир полностью расходились. Буддийские писания перечисляют 16 племён, живших в то время в северной Индии. Земли, которые они занимали, также называются по именам племён. Племена Куру, Панчала, Маччха, Шаурасена и другие следовали пост-ведической и брахманической религии. Народами, среди которых Будда проповедовал свою новую религию, и одну из религий которых реформировал Махавира, были Магадха, Анга, Каши, Кошала[18], Малла, Ваджджи и т.д. Религии этих народов были не-ведическими. Однако эта гипотеза изначально содержит в себе одно затруднение: Ваджджи были конфедерацией восьми кланов, самыми важными из которых были Личчхавия и Видеха. Видеха во времена Будды была республикой. Это не слишком согласуется с тем фактом, что Джанака был царём Видехи или с тем, что он следовал брахманической, или пост-ведической, религии. Возможно, что ко времени Будды Видеха уже стала республикой. Чтобы выбраться из второго затруднения, можно предположить, что в Видехе сосуществовали обе группы религий: пост-ведическая и не-ведическая. Возможно, та же ситуация была в Каши и Кошале. Когда учитель той или иной группы посещал эти территории, люди его группы собирались вокруг него, тогда как другая группа просто игнорировала это. (То же самое положение имеет место и сейчас: когда индуистский религиозный учитель посещает город, его последователи выходят и приветствуют его, тогда как мусульмане даже и не знают о его визите.)
Население государств Анга (Бхагалпур) и Магадха (Патна и Гая), кажется, не следовало ведической религии, о чём можно судить по тому факту, что их очень не любили ведические люди. В Атхарва-веде (V.22.14) мы находим проклятие: «На гандхари, муджавантов, ангов и магадхов, подобно человеку, посылающему другому сокровище, мы напустим лихорадку». Ведические люди называли тех арийцев, которые не следовали их религии, вратьями. Вратьи часто упоминаются в Ведах и другой ведической литературе, такой, как Шраута-сутры и Брахманы. Вся пятнадцатая книга Атхарва-веды имеет дело с вратьями. Так, мы находим в Атхарва-веде (XV.2) следующее: «В восточной четверти его вера – проститутка, [бог] Митра – магадха, различение – одеяние» и т.д. Точно так же в южной четверти слово «магадха» было мантрой вратьи, в других двух четвертях «магадха» была смехом и громом вратьи. Что здесь значит слово «магадха» – абсолютно непонятно. Это мог быть житель Магадхи или, более вероятно, поэт или певец. Яджур-веда (XXX.8) тоже не слишком дружелюбно смотрит на вратьев. Там они включаются в список жертв на пурушамедхе (человеческом жертвоприношении)[19]. Сутры упоминают арихантов (святых) и яудхов (воинов) вратьев, которые соответствуют брахманам и кшатриям брахманизма. Подобным же образом слова «арихант» и «архат» используются по отношению к Будде и Махавире их последователями[20].
Таким образом, мы видим, что в обсуждаемый период Махавира, возможно, проповедовал одну из религий вратьев, которая преобладала в той части Индии. В более поздние времена эта религия стала известна как джайнизм. Большинство религий той местности отстаивали крайнюю форму аскетизма. Гаутама, позднее ставший Буддой, поначалу тоже присоединился к этому «основному потоку». Не считая некоторых изменений философских принципов, главная модификация Будды состояла в том, что он резко осуждал суровый аскетизм этих религий.
Джайнская йога и йога Патанджали – это медитация, предпочтительно в уединённом месте. В долине Инда было найдено свидетельство в виде фигуры аскета, сидящего в лесу. Эта фигура на печати показывает человека, сидящего в лесу и окружённого зверями. Человек одет в рогатую маску. Этот образ интерпретировался по-разному: как Шива-Пашупати[21] или как Шива-Махайоги[22]. Однако нет никакого сомнения в том, что это фигура аскета: божественного или человеческого. Таким образом, идя аскетизма, чуждая для ведических людей, уже существовала в Индии в протоисторический период.
Часто отмечается примечательное сходство между каменной статуей обнажённого человека, найденной в Мохенджо-Даро, и предполагаемой статуей тиртханкары, найденной в Лохитапуре (Бихар)[23], но разрыв во времени продолжительностью почти в 2500 лет склоняет нас к мысли о том, что это сходство случайно.
Мнение, что джайнизм представляет собой продолжение какой-то доведической религии – не новая теория. Г.Ч. Панде писал в 1947: «Антиритуалистическая тенденция внутри ведического течения сама является следствием влияния аскетизма, который предшествовал Ведам. Джайнизм представляет собой продолжение этого доведического течения, от которого произошёл также и буддизм, хотя он и подвергся глубокому влиянию ведической мысли»[24]. Подобным же образом пишет и А.Л. Бэшэм: «В восточной части бассейна Ганга брахманизм укоренился не столь глубоко, как на западе, и другие – неарийские течения были сильнее»[25]. Конечно, нельзя поддержать точку зрения Бэшэма о том, что все эти верования были неарийскими. Едва ли можно найти хотя бы одно неарийское слово в священной литературе джайнизма. Таким образом, хотя бы одно из этих доведических верований было в своих истоках индоарийским. Эта вера существовала в Индии до того, как ведические народы прибыли в её восточную часть и она сохранилась до наших дней в форме джайнизма. Также необходимо отметить, что не буддизм и джайнизм с прочими доведическими религиями западной части бассейна Ганга оказали влияние на ведизм и превратили эту религию в брахманизм, а затем и в индуизм, но именно из доведических религий брахманизм узнал всё об аскетизме, медитации, йоге, теории кармы, перерождении, нирване и, наконец, пессимистическом взгляде на жизнь.
Дандекар выразил почти ту же самую мысль, но в несколько ином контексте: «Можно, конечно, не доводить до крайности утверждение, что индуизм полностью отвернулся от ведических верований и практик, но, тем не менее, приходится признать, что влияние ведизма на мифологию, ритуал и философию классического индуизма имело поверхностный характер»[26]. Дандекар развивал свой тезис о том, что «в долгой истории индуизма, … ведизм имел место как более или менее промежуточный эпизод»[27].
Итак, джайнизм и прочие доведические религии существовали в северной Индии с доведических времён. Лишь джайнизм остался практически незатронутым влиянием ведизма. Все прочие религии, которые слились, сформировав классический индуизм, были затронуты ведизмом, хотя, как настаивает Дандекар, поверхностно.
Как буддизм, так и джайнизм были элементами философской атмосферы, преобладавшей в Магадхе и соседних областях в 6 в. до Р.Х. Мы можем почувствовать проблеск этой атмосферы из канонических книг обеих религий, ибо, как мы знаем, и те, и другие имели целью сообщить об актуальных событиях в жизнях Будды и Махавиры. Буддийские работы чуть более полезны в этом деле, поскольку они, в общем, дают более широкие детали воззрений соперничавших сект. Из этих сект две или три, если включить сюда адживику, одержали победу. Возможно, это было главным образом следствием умелого руководства и организаторских способностей Будды и Махавиры (и Маккхали Гошалы в случае адживики).
Но одна деталь, касающаяся религиозной атмосферы того периода абсолютно ясна: среди религиозных людей самыми уважаемыми в те дни были аскеты. Для аскетов не было нужды принадлежать к высоким кастам брахманов и кшатриев. Даже раб мог стать уважаемым своим прежним господином, если он присоединялся к ордену и становился аскетом. Будда как-то спросил царя Аджаташатру, потребовал бы тот от своего раба вернуться назад и снова служить ему, если бы услышал, что тот раб сбежал и стал отшельником. Аджаташатру ответил: «Нет. Мы бы, скорее, встретили его с почётом, поднялись с наших сидений из уважения к нему, а ему предложили бы сесть. И мы бы принесли одежды, кувшин и т.д. …, и предложили ему принять их»[28]. Важным моментом здесь является то, что религиозный орден, к которому мог присоединиться раб, не имел значения.
Несомненно, многие люди извлекали пользу из такого отношения к аскетам. Сами цари недолжным образом использовали преимущества этого всеобщего почтения. Они, бывало, посылали на враждебные территории шпионов под видом аскетов. Обычный народ знал о таких ухищрениях и, если один или два неизвестных человека, одетых как аскеты, появлялись в какой-либо деревне, их порой подозревали в шпионаже. Махавира до достижения всеведения лет шесть или семь путешествовал по стране в компании с Маккхали Гошалой. Деревенские жители дважды подозревали их в шпионаже и угрожали им. Однажды их даже бросили в колодец, но вытащили оттуда, когда их опознали несколько женщин – последовательниц Паршвы[29].