Указанная установка инспирирует формулировку такой задачи, как "реанимация значения" (Дж.Уард) или "возврат утраченных значений" — как в денотативном, так и в аксиологическом смыслах этого слова (М.Готдинер), что приводит к оформлению (восстановлению) соответствующих проблемных полей в рамках постмодернистского типа философствования (проблемы денотации и референции, условия возможности стабильной языковой семантики, проблема понимания как реконструкции исходного смысла текста и т.п.); [37]
2) коммуникационный вектор, смещающий акцент с текстологической реальности на реальность коммуникативную и центрирующийся, в связи с этим, вокруг понятия Другого. Современная культура обозначается Бодрийяром как культура "экстаза коммуникации" (показателен в этом отношении аксиологический сдвиг философской традиции, зафиксированный в динамике названий фундаментальных для соответствующих периодов философской эволюции трудов: от "Бытия и времени" Хайдеггера к "Бытию и Другому" Левинаса). Если в классическом постмодернизме Другой интерпретировался как внешнее (социокультурное) содержание структур бессознательного (что фактически было унаследовано от лакановской версии структурного психоанализа, где бессознательное было артикулировано как "голос Другого"), то Аfterpostmodernism задает концепту "Другой" новую (коммуникационную) интерпретацию, в системе отсчета которой реальность языка перестает быть для постмодернизма самодовлеющей. [37; 38]
Мы специально показали варианты моделей с точки зрения более-менее толковой реинтерпретации языка самих постмодернистов (Минская школа), чтобы понять насколько они узкоспецифичны и труднопонятны для непосвященных.
Однако, довольно странно, что данное векторное разграничение не учитывается минчанами в основной схеме сопоставления исторических типов философствования, и в этой связи, анализ позиции авторов Минской философской школы, представленной в таблице Приложения А, показывает для нашего исследования, что их трактовка Постнеклассики для нас либо:
1) недостаточна (если под Постнеклассикой понимать нечто действительно новое, иное), потому как понимаемый под ней в большинстве случаев классический постмодернизм не является, по нашему мнению, весомым постулирующим основанием для называния отдельного этапа, ибо по сути радикализирует, продолжая, логику развития этапа Неклассики;
2) достаточна (если под Постнеклассикой понимать этап развития в рамках философии и науки), но с оговоркой о том, что, зайдя в определенный логический и идейный тупик, постмодернизм найдет позитивный вариант решения проблемы, инициируя рождение того, что будет за постнеклассикой (Пост-постмодернизм), или же, мы просто интегрируем данные этапы в качестве этапов развития науки и объявляем, что процесс развития науки вообще в связи с такой постнеклассикой окончен, и должно возникнуть нечто новое на ее основе, и отсюда вытекают версии о синтезе науки, находящейся в постнеклассическом состоянии, с ненаучными формами восприятия реальности.
С иной стороны, наше мнение может быть и таким (возможно, и ошибочно!), что предпринимаемый постмодернистами прорыв в AfterPostmodernity – не что иное, как попытка синтеза на уровне синтеза типов научной рациональности и типов философствования в рамках самой науки и философии, как традиционно легимитимизировавшихся в современном обществе институтов миропознания.
Таким образом, нас волнует не менее обсуждаемый и ставящийся в актуальное сомнение уровень синтетических «телодвижений» на заре «постистории», а вернее, если верить в предлагаемый далее синтез и быть оптимистами, заре «протоистории»[5] (по М. Эпштейну) - уровень синтеза традиционно воспринимаемой науки как целостного института, сохранившего в своей основе корни, основания, черты Классики (какой бы постнеклассической она не была!), и отвергнутых на заре Нового времени ненаучных форм мировосприятия.
1.3. Вопросы интеграции, синтеза, междисциплинарности внутри и вне традиционно научной формы познания
Свой вариант объяснения синтетических движений дает известный российский мыслитель, основатель современной школы русского евразийства Дугин А.Г. в своей книге (кандидатская по философии) «Эволюция парадигмальных оснований науки» [11], где он производит любопытный анализ истории формирования научных представлений в свете преломления так называемых «сверхпарадигм», среди которых он выделяет сверхпарадигмы «луча», «отрезка» и «сферы».
Вводимое им понятие «сверхпарадигмы» отличается от простой «парадигмы» своим сверхобобщающим масштабом: «Под ней мы понимаем обширный комплекс непроявленных установок, предопределяющих саму манеру понимания и рассмотрения природы реальности, которые могут в оформленном качестве порождать многообразные философские, научные, религиозные, мифологические и культурные системы и комплексы, имеющие – несмотря на все свои внешние различия – некоторый общий знаменатель». [11, с. 40]
Далее, Дугин определяет: «Сверхпарадигма – это не миф, но система мифов, причем способная генерировать новые мифологические сюжеты и рекомбинации. Сверхпарадигма – это не теология, но система теологий, которые, различаясь по своим конкретным аффирмациям, сводимы к общей праматрице. Сверхпарадигма – это не мировоззрение, но некая предмировоззренческая туманность, способная выкристаллизовать из себя (как в системе Лапласа) неопределенно большую систему мировоззрений. Парадигма не идеология, но корневая подоплека идеологий, могущая сблизить одни идеологии с другими, внешне не просто различными, но противоположными, и наоборот, показать фундаментальные различия в идеологиях, формально очень схожих». [11, с. 42]
Типы сверхпарадигм:
Сверхпарадигма сферы («полной целостности») [11, с. 44-45]
Представляет собой такое представление о явлении, вещи, совокупности вещей или явлений, где единое, цельное предшествует составным частям, организует, выстраивает, завершает эти части, сообщает им бытие, которым они сами по себе – как части – не обладают. Соединяет два типа человеческого познания – рассудочного (дискурсивного, аналитического, дискретного – ratio) и сверхрассудочного (интуитивного, синтетического, целостного – intellectus). Сверхрассудочный тип иначе называется «мудростью», «sapientia» (лат.), «sophia» (греч.). Оба типа мышления и познания едины, неразрывны с небольшим приоритетом сверхрассудочного. Природе сверхпарадигмы сферы чужды абсолютизация и универсализация отдельной аффирмации в качестве безусловной и не подлежащей сомнению догмы (аксиомы).
«Открытость» мира парадигмы сферы основана на том, что Божество (Первоначало, Первопричина) находятся внутри мира, единосущно миру, неразрывно и субстанциально с ним связано.
Сверхпарадигма луча («духовной» полусферы) [11, с. 45-47]
Она сопряжена с монотеизмом. В основе сверхпарадигмы луча лежит идея о творении мира из «ничто», ex nihilo. Такой подход жестко разрывает непрерывность сферического мира, равномерно проникнутого присутствием Божества, Первоначала. Здесь Бог-Творец представляется внешним по отношению ко Вселенной, отделенным от природы мироздания. Отношение наличных существ к Первопричине резко меняется по сравнению с сверхпарадигмой сферы. Реальность становится «закрытой» с одной стороны – со стороны ее возникновения. Сверхпарадигма луча порождает однонаправленное время, подводит основу под возникновение концепции «истории» как «стрелы времени».
Она как бы рассекает сферу, отрезает от нее одну половину, которая постулировала прямое проистекание мира из Бога, называемое «манифестационизмом» (от латинского «manifestatio», «проявление») или «творением ex deo».
Важно при этом, что познание при этом теряет целостность, грубо эксплуатируя только лишь духовную сторону и таким образом чрезмерно утрируя его.
Сверхпарадигма отрезка («рассудочной» полусферы) [11, с. 47-49]
Постулируется «замкнутость» мира с двух сторон. Он возникает из «ничто» и приходит к «ничто». У него нет прямого божественного истока и нет перспективы возврата к Божеству. Вселенная представляется как богооставленная предметная реальность, замкнутая со всех сторон небытием и смертью. Эта сверхпарадигма свойственна Новому времени и лежит в основании современной науки. Утвердилась как главный норматив цивилизации к середине 20 века.
Сверхпарадигма отрезка утверждает, что никакой переход имманентной реальности к трансцендентным уровням невозможен, и в своих наиболее законченных формах эта парадигма вообще отрицает существование подобных уровней. По этой причине сверхпарадигма отрезка тяготеет к атеизму, полному отвержению трансцендентного принципа. В некоторых случаях, правда, вместо атеизма присутствует деизм, который утверждает трансцендентного Творца, но отрицает мессианство и эсхатологию. С точки зрения парадигмы отрезка, такой «деизм» ничем не отличается от атеизма и материализма.
Парадигма отрезка тяготеет к механицистскому пониманию природы реальности, к атомизму и приоритету локальных ситуаций. В этой парадигме отрицается Общее, всеобщая живая взаимосвязь между предметами, существами и явлениями. Главенствующим подходом является дискретность, дробность, относительность.