Но это неизбежно приводит к противоречию идеала и реальности. Если начало любви - подъем всех жизненных сил человека, в котором сливаются идеал и конкретный несовершенный человек (наличное "Я"), то повседневная последующая жизнь любви неизбежно наталкивается на противоречие. Известный русский философ Владимир Соловьев так охарактеризовал это противоречие любви: "...Высшая задача любви уже предсказана в самом любовном чувстве, которое неизбежно прежде всякого осуществления вводит свой предмет в сферу абсолютной индивидуальности, видит его в идеальном свете, верит в его безусловность". Но обычно на вспыхнувший свет любви "смотрят как на фантастическое освещение краткого любовного "пролога на небе", которое затем природа весьма своеобразно гасит, как совершенно ненужное для последующего земного представления. На самом деле этот свет гасит слабость и бессознательность нашей любви, извращающей истинный порядок дела".
Извращением любви является подмена высшей цели этого чувства - реализации идеала - самодовлеющей телесностью. Это соответствует известному в сексопатологии фетишизму: подмене любовного объекта частями тела и принадлежащими ему вещами. "Ненормальность такого фетишизма, - писал В. Соловьев, - состоит, очевидно, в том, что часть становится на место целого, принадлежность на место сущности. Но если возбуждающие фетишиста волосы или ноги суть части женского тела, то ведь само это тело во всем своем составе есть только часть женского существа, и, однако, столь многочисленные любители женского тела не называются фетишистами, не признаются сумасшедшими и не подвергаются никакому лечению. В чем же тут, однако, различие? Неужели в том, что рука или нога представляют меньшую поверхность, нежели все тело?"
Когда личность человека отождествляется с его физическим телом, происходит подмена любви к человеку любовью к телу, что неизбежно ведет к разочарованию. Это соответствует массовой динамике любви от головокружительного взлета до охлаждения, в лучшем случае - до привязанности и привычки.
Говоря о любви, нередко подразумевают весьма различные, иногда прямо противоположные душевные состояния: "люблю ходить в кино"; "люблю мороженое" и т.д., называя словом "любовь" то, что доставляет удовлетворение, удовольствие. Здесь на первое место выступает мое "Я", а предмет любви оказывается лишь средством удовлетворения этой потребности. Так, к сожалению, мы нередко относимся и к людям: человек приятен, с ним хорошо, он доставляет удовольствие. И тут также "Я" на первом месте, а он (она) - всего лишь условие, средство, обеспечивающее мне удовольствие. Личность, индивидуальность этого человека сами по себе не играют здесь существенной роли, ее легко заменить другой - для разнообразия или большего удовольствия.
Так, например, консультируя одну разводящуюся супружескую пару, я спросила у молодой женщины о причине развода: "Вы недовольны своим мужем?" И она ответила: "Нет, у нас все было хорошо. Но я нашла лучше". Такой ответ вполне вписывается в логику потребительского отношения к человеку: его можно и нужно заменить, как любую устаревшую и надоевшую вещь.
Любовь - это чувство, отличающееся от эгоистического "влечения", "предпочтения", "интереса". В любви отвергается, преодолевается наличное "Я", обретается духовное "Я". Это понимание любви соответствует понятию "доминанта на Собеседнике" А.А. Ухтомского.
В современном "массовом" сознании любовь нередко отождествляется с сексуальным влечением, поэтому следует остановиться на их различии. В терминах диалектического подхода оно состоит в том, что любовь - это субъект, субъективное отношение, тогда как сексуальное влечение видит в другом объект для своего удовлетворения.
Понятно, что интимные супружеские отношения связаны с сексуальным влечением. Но речь в данном случае идет не об их отсутствии в любви, а о том, что доминирует: обращенность к другому или собственное удовольствие. Именно это различие имеется в виду при сопоставлении понятий "любовь" и "сексуальное влечение".
Рассмотрим случай из практики консультирования.
Л. позвонила мне домой с просьбой о немедленной встрече, жалуясь на невыносимо тяжелое состояние. Мы с ней встречались не раз, контакт между нами был установлен. Диалог начался по телефону. На вопрос: "Что случилось?" - она не могла ответить, так как звонила из дома. После двух вопросов внешнего характера я спросила: "Вы влюбились?" - и получила утвердительный ответ. "Изменили мужу? - "Да"...
Ранее Л. говорила, что муж "устраивает ее во всех отношениях" - он любящий, преданный, честный человек, хороший отец. Но он очень мало зарабатывает и не прикладывает усилий к тому, чтобы обеспечить семью; это - главная причина их конфликтов. Конфликты возникают по инициативе жены, муж покорно их терпит, во всем с ней соглашается и обещает исправить положение, но пока безрезультатно. Порой это приводит Л. в сильное возмущение.
Недавно Л. встретила свою "первую любовь", человека, за которого она когда-то очень хотела выйти замуж, но тот ушел в армию, не попрощавшись, и она, обиженная, нашла себе другого мужа. Новая встреча всколыхнула их прежние чувства, и теперь Л. ничего не может с собой поделать. У ее возлюбленного, как и у нее, двое детей, и он не может оставить семью, но и ее "не хочет терять". Л. тоже не хочет разрушать свою семью: она любит детей и мужа и боится, что муж узнает об ее измене и оставит ее. Она - человек импульсивный и может сама проговориться. Л. постоянно сравнивает мужа и возлюбленного, и главное в ее сравнении то, что первый "ничего в жизни не добился", не способен обеспечить семью, тогда как второй "все имеет: и дачу, и машину", не останавливается на достигнутом, "идет в гору". Он работает на железной дороге, и на мой вопрос: "Откуда у него все это?" - Л. не может ответить и, по-видимому, еще не задумывалась. На следующий вопрос: "Уверена ли она, что это - заработанные блага?" - Л. ответила, что вполне допускает, что - "нет", но теперь "все так"...
На вопрос: "Что Вы думаете делать в этой ситуации?" - Л. ответила, что хочет уехать года на два на заработки. Иначе с собой не справится. Но ей жалко детей, и муж не соглашается. Наряду с такой попыткой "уйти от себя" она, как бы споря со мной, говорит: "А почему я должна отказываться от своего счастья?! Надо же мне, наконец, пожить для себя?! Я забываю все, когда его вижу!" - "А если бы он был Вашим мужем. Вы были бы с ним счастливы?" - "Нет, это было бы одно мучение - любить такого человека: я - женщина эгоистичная, мне нужно, чтобы меня любили, а ждать, ревновать, слушаться такого, как он, - это я бы не смогла". - "Если это - ваше счастье, что же вас так мучает? Почему Вы сейчас так несчастны?" После раздумья: "Я как будто раздвоена, разорвана на две части. Знакомый сексолог говорил мне, что для разнообразия нужно "иметь кого-то на стороне". Я попробовала и вижу, что это неправда: нельзя делить себя между двумя мужчинами. Раньше мне было хорошо с мужем в интимных отношениях, а вчера я его грубо оттолкнула, сославшись на плохое самочувствие. Любовь не может делиться между двумя". - "А как же Ваш прежний знакомый делит Вас со своей женой?" - "А может быть, он не любит меня, как я его? Может быть, мне только кажется, что он меня любит? Как Вы думаете?" - "Не знаю, Вам виднее". - "Моя сестра - мудрый человек. Она говорит мне: "От добра добра не ищут". А знаете, когда она еще не знала о наших отношениях, она сказала о нем: "Ловелас". Может быть, я и вправду идеализирую его?" - "Не знаю..." - "А как узнать - любовь ли это?" - "Когда чувство глубокое, должна быть ответственность за человека..." - "Так что же, мне отказаться от любви?!" - "А что, любовь для Вас - это непременно сексуальные отношения?" - "А как же?! Как же может быть без этого?!" (взрыв протеста и возмущения). - "А я думаю, что - нет. И вот ответ на Ваш вопрос: если без этих отношений любовь кончается, значит, это - не любовь". На этом наша первая беседа прервалась, так как Л. вызвали по делу.
В ходе первой беседы с Л., ставя ей вопросы, я стремилась не только понять ситуацию, в которой она оказалась, но и помочь ей осознать эту ситуацию. Л. - страстный, увлекающийся человек, и помочь ей перейти от захватывающих ее эмоций к осознанию - нелегкая задача. Л., по ее словам, "запуталась", надо помочь ей разобраться в себе и в своих желаниях, которые действительно противоречивы: с одной стороны, Л. хочет уехать, "уйти от себя", с другой - она утверждает, что ей надо "пожить для себя", она убеждает себя и меня в том, что это "настоящая любовь", и в то же время просит меня помочь ей определить, любовь ли это; она утверждает, что нельзя делить себя между двумя мужчинами, и в то же время не хочет оставлять ни мужа, ни любовника. Мои вопросы к Л. сменяются ее вопросами ко мне. Отвечая на них, я стремлюсь учитывать ее внутренний диалог и поддерживать сторону ее высшего, духовно-нравственного начала. Наличное "Я" собеседницы резко протестует против возможности любви без чувственных удовлетворении. Но другой голос говорит прямо противоположное.