Я спросила Валю: "Почему - разбойников?" - "Потому что они очень хорошие". Ответ был такой решительный, что спорить было глупо. Мой собеседник отлично знал, "что такое хорошо и что такое плохо". Он уже освоил уйму книг, в которых красной нитью проходит мысль: "Быть хорошим - хорошо, а быть плохим - плохо". Откуда же у пятилетнего ребенка такой отрицательный идеал?
Недавно он спросил: "Откуда происходит ВСЕ?" Даже папа, окончивший два вуза, не мог ответить. Валя хороший человек, умный, добрый и справедливый. Когда он был совсем маленький, ему пришлось защищать кошку от собаки, которую он сам боялся. Однажды он даже бросился драться с Петькой, который обижал его друга, а Петька - гроза всего дачного поселка.
Но драчуном и забиякой Валя никогда не был; наоборот, он очень не любит, когда дерутся. В детском саду он не прижился. Сначала ему там нравилось, но однажды он вернулся домой грустный и больше не хотел идти в сад. Выяснилось, что один мальчик его ни за что ударил. Потом он стал простужаться и радовался, что не надо идти в сад. Воспитательница сказала: "Ребенок не садовский". Пришлось маме оставить работу.
Когда Валя идет с мамой за ручку, прохожие говорят: "Какая хорошая девочка!" "Я мальчик!" - обиженно протестует Валя. Он очень вежливый и воспитанный ребенок: "Пожалуйста... Спасибо... Простите, я большее не буду". Валя слушается маму и папу. Что его накажут или нашлепают - это ерунда, он может не заплакать даже от укола. Но вот когда мама вдруг становится сердитая, почему-то сразу не любит его и не хочет мириться, Вале становится очень плохо и даже страшно. Раньше он долго и горько плакал. А потом стал очень послушным, обо всем спрашивал маму: "Можно?" Маме даже надоело отвечать.
Слушаться тяжело: все-то ему нельзя, всюду он виноват. Залезать на дерево нельзя - упадешь, прокатиться с горки нельзя - разобьешь нос, снять свитер в жаркий день нельзя - простудишься, попадешь в больницу. И мальчик стал очень рассудительным и осторожным. Даже когда мама разрешает спрыгнуть с лесенки за руку, он не хочет: "Упаду, расшибу нос". Ему говорят: "Трусишка". Валя завидует Пете: он смелый, на деревья лазает, со всеми дерется, никого не боится, взрослых не слушается. Валина мечта - побороть Петьку. Но с ним лучше не связываться, лучше сказать маме. Ему тогда говорят: "Ябеда". Нелегко живется ребенку.
Но однажды он устроил бунт: вдруг перестал слушаться. Я в душе обрадовалась: ребенок проявляет волю. Но тут и мне досталось. Сидим за столом, мирно беседуем, вдруг... От неожиданности опрокинула чашку с чаем: "Валя?!" Смущенные родители объясняют, что уже несколько дней в доме бедствие: ребенок начал щипать всех подряд. "Все ясно, налицо - скрытая агрессивность, насилие за насилие", - рассудила я в качестве "специалиста". Но мне лично не хотелось быть жертвой этой "закономерной реакции". "Давай договоримся, Валик, - предложила я, - как только ты меня ущипнешь, я тебе - щелчок в лоб. Такая у нас игра будет. Договорились?" Ущипнул - щелчок в лоб, посильнее, чтобы почувствовал. Ни слез, ни обиды: договорились, игра такая. Второй раз - то же. На третий - Валина рука протягивается и отдергивается. На четвертый - рука тянется и прячется за спину... Так при помощи этой нехитрой "методики" с дурной привычкой мы справились: больше Валя к ней не возвращался.
Пусть не подумают Валины папа и мама, что я осуждаю их за плохое поведение ребенка. Я-то знаю, как они стараются. Легко ли воспитать единственного ребенка, сверхчувствительного, возбудимого, с активным темпераментом? Дать ему волю - будет своевольным, непослушным, распущенным; постоянно одергивать и наказывать - будет безвольным и пассивным. Как найти меру? Кто может научить этому? Мера всегда индивидуальна, нельзя ее научно вычислить, найти алгоритм: как, когда, насколько наказать... Воспитание сродни искусству. У художника есть своя техника, правила, каноны; но самое главное совершается в таинстве творчества. Когда оно свершилось, можно, "поверить алгеброй гармонию", но самому творчеству эта алгебра не поможет. Мера в искусстве воспитания - самое главное, самое трудное. Но вернемся к Вале.
До "разбойничьей серии" Валя прислал мне рисунок, в котором заяц храбро целится в страшного волка. Я поняла: это он про себя. После зайца - разбойники.
Всякий скажет, если ребенку нравятся разбойники, это тревожный сигнал: следуя такому идеалу, он может вырасти хулиганом и даже правонарушителем. Да, но Валя не говорил, что хочет стать разбойником: он хочет играть разбойников на сцене. Но почему же все-таки разбойников? Потому что они сильные, ловкие, смелые! А почему же тогда не героев, не богатырей, не добрых молодцев? А потому что разбойники не боятся делать то, что запрещают. А Валя этого боится больше всего. Он хочет быть сильным, ловким, смелым, но ему нельзя лазить на деревья, кататься с горки и играть с Петькой. Разбойником он не мечтает стать, потому что мама с папой не разрешат. Но играть разбойников на сцене, как папа играет в театре, - это можно: и свободой насладишься, и никто не накажет. Разбойник для Вали - идеал смелости, независимости от власти старших, выражение протеста против этой власти. За этим негативным идеалом стоит истинно духовное стремление к свободе и развитию мужества.
Попробуйте побыть хотя бы один день в роли вашего единственного ребенка - и вам захочется устроить себе разгрузочный день: "Праздник непослушания". Если в семье несколько детей, они найдут себе отдушину, да и родительский воспитательный пыл соответственно распределится. А тут он со всем залпом тревожности обрушивается на единственное любимое чадо, для которого это может оказаться непосильным. Как бы эта психическая нагрузка не привела к неврозу или еще более тяжкому душевному срыву. Хорошо, что у ребенка есть воображение и игра, где он может хоть в какой-то мере разрядить накопленное нервное напряжение.
За лето Валя вырос и возмужал. В деревне ему разрешили целыми днями играть с детьми без взрослых. Я попросила нарисовать, что он захочет. Валя нарисовал пузатого человечка, сверху - шляпа, на животе - пуговки: отсчитал по пять пальцев на каждой руке и в одну руку вложил шпагу. "Это разбойник, - пояснил он. - Они мне очень нравятся". - "Какой же это разбойник? - удивилась я. - Это же мушкетер!" - "Кто-кто?" - "Мушкетер: он ходит со шпагой, чтобы сражаться с разбойниками и спасать прекрасных дам". Валя чуть подумал и спокойно согласился: "Ну, пусть - мушкетер".
Я вспомнила прежний рисунок: страшный лохматый человечек в кого-то стрелял. Над головой разбойника улыбалось солнце: ничего, это пройдет, только, пожалуйста, разрешите Вале расти мужчиной!
Послушание послушанию рознь: есть послушание страха, а есть послушание доверия к любящим родителям. Когда ребенок прислушивается к словам любимых родителей и исполняет их, он верит, что они лучше знают, что полезно, а что вредно для него. Ведь они учат тому же, чему научает их жизненный опыт: схватишься за утюг - обожжешься, сдвинешь со стола чашку - разобьешь и обольешься... А позднее: подведешь друга - потеряешь его, обманешь - будет мучить совесть... Послушание избавляет от многих ран, бед и ошибок.
Все беды человеческие начались с непослушания наших прародителей Адама и Евы. Они не послушались наказа Бога, Отца своего, вкусив запрещенный им плод в райском саду, и были изгнаны из Рая. Отец даровал им свободную волю, мудрость, способность всем существам нарекать имена, т.е. проникать в суть вещей, доверил им сад Эдемский. Только об одном просил: не вкушать плода с древа познания добра и зла. Почему? Это воля Бога, и человеку не обязательно знать ее смысл, не все ему можно и полезно знать. Если есть любовь и доверие, это "нельзя" можно принять на веру, не допытываясь причины. Человек питался от Древа Жизни, а древо познания добра и зла лишило его райской пищи. Соблазн змия: "Будете как боги" - действует в душах людей, отпавших от Бога и творящих свою волю.
Непослушание Адама и Евы нарушило гармонию отношений человека и его Творца: пожелав стать равными Отцу, они лишились близости к Богу, стали смертными, погрузились в мир бедствий, страданий и зла.
Соблазн змия: "Будете как боги" - и поныне делает свое злое дело. Суть этого зла - в нарушении иерархии отношений.
Творение, вышедшее из подчинения Творцу, подобно организму, лишившемуся сознательного управления; его деятельность хаотична, беспорядочна, жизнь лишена цели и смысла, крах его неизбежен. Закон иерархии: соподчинение низшего высшему - действует во всякой организованной системе, как в механической, так и в органической. Он лежит в основе строения человека, соподчинения тела, души и духа. Иерархична и психическая жизнь: если элементарные потребности и влечения не подчинены моральным, нравственным и духовным устоям, человек не может называться личностью. В самом слове "порядочность" звучит иерархическая Упорядоченность, расположенность по рядам внутреннего строя души. Если нет этой иерархической упорядоченности, человек непорядочен, он может пренебречь совестью, честью, законностью, приличиями ради своих корыстных или низменных желаний.
Иерархичность душевного мира предполагает послушание низшего высшему. Значит, послушание - норма душевной жизни, основа душевного мира. Без него - хаос импульсов, желаний и страстей. Их борьба приводит душу в смятение и расстройство.
Упорядоченность, гармония строя души образуются путем послушания ребенка родителям, которые руководят им. Если есть любовь и доверие, воля ребенка не насилуется, не подавляется, напротив, она укрепляется. Ведь послушание требует отказа от своих дурных импульсов и желаний. Для их преодоления требуется усилие воли. На основе послушания старшим возникает душевная иерархия. Напротив, непослушание, следование своим неупорядоченным импульсивным желаниям порождает слабоволие и бесхарактерность.