Содержание
Глава 1. Царское Село в мемуарах современников XVIII века. 6
Глава 2. Царское Село в воспоминаниях современников XIX века. 15
Глава 3. Царское Село в воспоминаниях современников нач. XX века. 30
Список использованной литературы.. 35
История Царского Села уходит в далекое прошлое. В начале XVIII века на высоком холме, в двадцати пяти верстах от Петербурга, на той территории, которую ныне занимают Екатерининский дворец и ближайшая к дворцу часть парков, существовала небольшая усадьба, которая по-фински называлась Саари-мойс (мыза на возвышенном месте), а по-русски — Сарская мыза. Территория эта исконно русская. В давние времена она входила во владения Великого Новгорода. В XVII веке балтийское побережье и приневские земли были захвачены шведами. Лишь в результате победоносной Северной войны Россия смогла вновь вернуть свои исконные территории.
Для освоения земель вблизи новой столицы — Петербурга Петр I еще в ходе войны дарил их своим приближенным. Вокруг Петербурга появилось множество загородных усадеб. Некоторые из них просуществовали недолго, другие положили начало сформировавшимся в течение XVIII века парадным загородным резиденциям, таким, как Царское Село, Петергоф, Ораниенбаум и другие.
Сарская мыза была подарена сначала А. Д. Меншикову, а затем «отписана» жене царя Екатерине Алексеевне. Вскоре мыза стала называться Сарским, а позднее Царским Селом. В 1717 году здесь началось строительство дворца — «каменных палат о шестнадцати светлицах», оконченное в 1723 году. Перед дворцом был разбит сад, а за ним устроены парники и оранжереи.
Особенно большое строительство развернулось здесь в царствование дочери Петра I Елизаветы Петровны. В это время в Царском Селе работали крупнейшие русские архитекторы — М. Г. Земцов, А. В. Квасов, С. И. Чевакинский, Б, Ф. Растрелли.
В 1743 году Земцов разработал проект нового большого дворца. Проект этот не был осуществлен из-за смерти автора. В том же году императрица утвердила проект Квасова, имевший «пустив прежнего небольшое излишество». С 1744 года строительство дворца производилось под наблюдением Чевакинского, а в 1750-х годах работы велись по проекту и под руководством Растрелли. Строительство было завершено лишь в 1756 году. Но как парадная резиденция Царское Село сформировалось уже к концу 40-х годов, еще до завершения постройки Большого Царскосельского дворца. Одновременно со строительством дворца создавались парки.
Сарская мыза превратилась в величественный архитектурный ансамбль, превосходивший своими размерами и великолепием все другие резиденции России. Здесь проходили приемы иностранных послов, подписывались договоры, устраивались всевозможные придворные празднества.
Рядом с дворцовым ансамблем постепенно росла «служительская слобода», положившая начало будущему городу. В слободе жили архитекторы, художники, подрядчики, придворные служители, войсковые команды, чиновники и люди других профессий, так или иначе связанные с обслуживанием царской резиденции.
Новый этап в истории Царского Села наступил во второй половине XVIII века. Царская резиденция значительно выросла и приобрела тот художественный облик, который в основном сохранился до нашего времени. Это произошло при Екатерине II, и с тех пор дворец и парк стали называться Екатерининскими, В 1792 — 1796 годах в Царском Селе по проекту архитектора Д. Кваренги был построен еще один дворец — Александровский, предназначавшийся для внука Екатерины II, будущего Александра. Парк, в котором расположен дворец, с тех пор именуется Александровским.
В этот период в Царском Селе кроме Кваренги работали такие выдающиеся архитекторы, как Ч. Камерон, А. Ринальди, Ю. Л. Фельтен, В. И. и И. В. Нееловы.
По приказу Екатерины II за юго-западной границей Екатерининского парка был, основан новый уездный город София, слившийся в начале XIX века с Царским Селом.
В 1811 году в Царском Селе было учреждено привилегированное учебное заведение для знатных дворян — Лицей. Это событие открыло новую страницу в истории города: одним из воспитанников Лицея был А. С. Пушкин.
Открытие в 1837 году первой в России железной дороги, соединившей Царское Село с Петербургом, вызвало новый бурный рост города.
В первой половине XIX века город продолжал расти. В это время застройка Царского Села осуществлялась под руководством выдающегося русского архитектора В. П. Стасова. Одновременно с ним трудились архитекторы А. М. Горностаев, А. А. Менелас, В. И. Гесте и другие.
В 1880-х годах Царское Село одним из первых в России получило электрическое освещение.
Население Царского Села в основном составляли представители привилегированных слоев общества, в том числе офицеры царской армии. Значительную часть города занимали казармы: здесь размещалось несколько полков.
В путеводителе конца 19 века о населении Царского Села сообщается: «Среднее число жителей — 15 тысяч. ...По составу обывателей Царское Село вовсе не похоже на другие русские города. Собственно городских сословий, то есть чиновников, мещан, крестьян, купцов и духовенства, в городе не более 6—7 тысяч, то есть менее половины всего населения. Большую половину составляют войска, придворные чины, русские и иностранные колонисты, что придает особую окраску городскому обществу, не говоря уже о том мозаичном населении, которое наезжает на 3—4 месяца из Петербурга»[1].
«Царское Село, — рассказывается в том же путеводителе И. П. Золотницкого,— один из самых благоустроенных уездных городов. Прямые, широкие и довольно чистые улицы, красивые и чистые постройки, отсутствие режущих глаз бедных кварталов и слободок с полуразвалившимися домиками — все это производит приятное впечатление на людей, привыкших видеть в уездном городе бедное, скучное и грязное захолустье»[2].
До 1917 года Царское Село оставалось загородной царской резиденцией.
В курсовой работе освещена история Царского Села, переданная через мемуары современников с XVIII в. по н. XX века.
За мемуары принимались воспоминания, письма, рассказы, записки, записные книжки, истории, впечатления, дневники, автобиографии и т. п.
Глава 1. Царское Село в мемуарах современников XVIII века
Одним из первых современников, в чьих мемуарах описано Царское Село, был М. В. Ломоносов. Царскосельские впечатления Ломоносов отразил в большом произведении — «Оде, в которой ее величеству благодарение от сочинителя приносится за оказанную ему высочайшую милость в Сарском Селе августа 27 дня 1750 года». В чем заключалась «высочайшая милость» — автор в оде не объяснил. Возможно, что в этот день ему было обещано важное для него тогда награждение чином коллежского советника, о котором официально было объявлено только 4 марта 1751 года.
В конце того же года Ломоносов писал Шувалову, которого он просил передать свою трагедию Елизавете Петровне:
«Поздравляю вас с приездом в прекрасное Сар-ское Село, в которое я отсюда как в рай мыслию взираю, и завидую Тамире, что она счастливее своего сочинителя, затем что предстанет без него пред очи великия монархини в том приятнейшем месте, которое от него усердными похвалами возвышено. Я чаю, что когда Тамира в конце третьего действия от отца своего бежать намерится, то Заисаном будет поймана не в самом бегстве, но когда засмотрится на красоту великолепного здания и в изумлении остановится, забыв о Селиме; и Мамай от Нарсима тогда будет проколот, когда он в поле на позлащенные верхи оглянется»[3].
Под «позлащенными верхами» поэт подразумевал, очевидно, главы дворцовой церкви, которые к этому времени уже были «вызолочены через огонь червонным золотом», а яблоки и кресты — «приварным золотом».
30 июля 1756 года в Царском Селе состоялся торжественный прием, посвященный завершению строительства дворца. Возможно, именно в этот день здесь и присутствовал Ломоносов, так как к концу июля — началу августа 1756 года относится его «Надпись на новое строение Сарского Села».
Обращаясь к императрице, поэт писал:
Не разрушая царств, в России строишь Рим.
Пример в том — Сарской дом; кто видит, всяк чудится,
Сказав, что скоро Рим пред нами постыдится[4].
В 1774 году в здании Адмиралтейства в Царском Селе был отделан зал, построенный над шлюпочным сараем. Камер-юнкер Берхгольц записывает в своем дневнике 6 сентября 1721 года свои впечатления от глобуса, выставленного в этом зале. «После обеда некоторые из нас осматривали большой, находивппйся в Шлезвиге, глобус, который 8 лет тому назад, с согласия епископа-администратора, был привезен сюда. Говорят, он был в дорог четыре года. До Ревеля его везли водою, а оттуда в Петербург сухим путем, на особо устроенной для того машине, которую тащили люди. Разсказывают также, что не только надобно было расчищать дороги и прорубать леса, потому что иначе его с машиной нельзя было провезти, но что будто при этом даже погибло и много народа. Он стоит на лугу против дома его королевского высочества, в нарочно сделанном для него балагане, где, как я слышал, его оставят до окончательной отделки большого здания на Васильевском Острову, предназначаемаго для Кунсткамеры и других редкостей, куда поместят и его. Присмотр за ним до сих пор еще имеет перевозивший его сюда портной, родом саксонец, но долго находившийся в Шлезвиге. Поставленный здесь только на время, он стоит покамест не хорошо: около него нет даже галлереи, бывшей при нем в Шлезвиге и представлявшей горизонт; она теперь сохраняется особо. Наружная сторона глобуса, еще нисколько не попорченная, сделана из бумаги, наклеенной на медь, искусно разрисованной пером и раскрашенной; во внутренность его ведет дверь, на которой изображен Голштинский герб, и там, в самой середине, находился стол со скамьями вокруг, где нас поместилось 10 человек. Под столом устроен механизм, который, сидевший вместе с нами, портной привел в движение; после чего, как внутренний небесный круг, на котором изображены из меди все звезды сообразно их величине, так наружный шар начали медленно вертеться над нашими головами около своей оси, сделанной из толстой полированной меди и проходящей сквозь шар и стол, за которым мы сидели. Около этой же оси, по средине стола, устроен еще маленький глобус из полированной меди, с искусно награвированным на нем изображением земли. Он остается неподвижным, когда вокруг него обращается большая внутренняя небесная сфера, между тем как стол образует его горизонт. На том же столе, в одно время со всею машиною, вертится еще какой-то медный круг, назначение которого мне не могли объяснить. Скамьи вокруг стола, с их спинками, составляют медный круг с разделением горизонта большой внутренней небесной сферы. На наружной стороне глобуса находится латинская надпись, гласящая, что светлейший герцог Голштинский Фридрих, из любви к наукам математическим, приказал, в 1654 году, начать сооружение этого шара, которое продолжал наследник его, вечнодостойный памяти Христиан Альберт и, наконец, окончен в 1661 году, под управлением Олеаря, после которого названы также «фабрикатор» и «архитектор» всей машины, уроженцы города Люттиха, и еще два брата из Гузума, которые как наружный шар, так и внутреннюю небесную сферу разрисовали пером, описали и раскрасили. Когда этот глобус будет перенесен в новый дом, царь намерен привести его опять в движение, посредством особенного механизма, чтобы он вертелся без помощи человеческих рук, как прежде в Готторпском саду, где приводился в движение водою»[5].