Этих-то актеров и использовал Фокс в первых постановках по методике театра «Плейбек». Смысл заключался в том, что вместо активно действующего на сцене протагониста появлялся Рассказчик. На глазах у публики он делился с ведущим встречи историей из своей жизни, выбирал из специально подготовленной группы актеров – исполнителей ролей. Этим актерам и предстояло разыграть услышанную историю на глазах ее автора. Он же мог по ходу действия вмешиваться в спектакль: что-то изменять, уточнять, даже изредка оставлять место в зрительном зале, чтобы подняться на сцену и подключиться к игре. Эмоциональное переживание Рассказчика, связанное с просмотром «пьесы» своей жизни, потрясение от возможности менять элементы развития сюжета, заниматься коррекцией прошлого или проекцией фантазии в настоящее, являлись основой психотерапевтического эффекта «Плейбека». Заслужив популярность в США и Западной Европе, методика распространилась по всему миру...
Корни «Плейбека» – во «вспомогательных Я» и психодраматической технике «Зеркало». У Морено в «Зеркале» протагонист имел возможность воспользоваться ролями
своих «вспомогательных Я», увидеть со стороны себя и рассказанный им фрагмент жизни, чтобы потом вернуться к активному лицедейству и опыт, полученный наблюдением со стороны, претворить на практике в развитии психодраматической сцены. Актеры «Плейбека» также «отзеркаливают» Рассказчику его историю, практически не вовлекая его в активное спонтанное действие.
Актеры «Плейбека» профессионально-эмпатически включаются в историю Рассказчика, она не связана с их конкретным личным опытом. Для них ясна лишь наиболее общая канва истории, эмоциональное восприятие Рассказчиком события и его участников.
Подробности, оттенки чувств, причинно-следственные отношения в коротком рассказе не раскрываются. Обо всех этих деталях труппа участников «Плейбека» может только догадываться, потому спектакли, играемые в русле этой методики, отвлеченно-метафоричны даже тогда, когда в основе сюжета лежат реальные жизненные события.
В основе спектаклей «Плейбека» – метафоры жизни, а не «сама» жизнь. Это оберегает Рассказчика от чрезмерной обнаженности, ранимости, позволяет «спрятаться» за «чей-то» рассказ в большей степени, чем это дано протагонисту психодрамы.
В чем же отличия «ДИД» от «Плейбека»?
«Драма-дилемма» не перепоручает актерам ответственность за участие в событиях жизни протагониста. Тема вечера обсуждается и выбирается всеми участниками встречи, то есть для всех проблематика становится актуальной. Затем происходит обмен сюжетами из жизни, которые иллюстрируют выбранный для проработки конфликт. Здесь закладывается общее рационально-эмоциональное поле для игры. В качестве протагониста представление начнет один из участников встречи, основываясь на собственном рассказе (здесь совпадение с ролью протагониста в психодраме), а продолжат уже другие – зрители. Они поднимаются на сцену, заменяя главного героя, и пытаются вместо него привести конфликт к разрешению в ходе спонтанной импровизации с остальными участниками «базовой группы».
Для меня крайне важна именно эта возможность видеть во всех участниках встречи потенциальных протагонистов. Это обеспечивает необычайно высокую личную вовлеченность зрителей в разворачиваемое на сцене действие, понимание некоего общего жизненного опыта, высокую амбивалентность взаимоотражения функций зритель–актер...
Потому-то в «ДИД», когда герой обращается в зал за помощью, чтобы найти выход из тупиковой ситуации, не принимаются советы с мест. Необходимо не консультировать протагониста, оставаясь на безопасном расстоянии от конфликта в своем удобном зрительском кресле, а самому подняться на сцену, заменить героя в конфликтной сцене и попытаться продолжать сюжет до момента разрешения кризиса. Включенность в сцену-дилемму, активное проживание ситуации, ответственность за сделанный выбор – это в методике DID «ключ без права передачи».
Я помню, как однажды, выступая перед старшеклассниками, мы играли дилемму, связанную с конфликтом из школьной жизни. Один из зрителей проявлял заметное нетерпение, даже неудовольствие всеми предлагаемыми вариантами выхода из конфликта:
– Вы слишком серьезны, – обратился он к актерам, получив слово. – Нужно увидеть ситуацию с юмором, тогда станет понятно, что в данном случае вообще нет поводов для спора!
Не без труда мы уговорили нашего оппонента выйти на сцену и выступить в роли героя. Как принято, вернулись на несколько реплик назад, чтобы ввести нового протагониста в исходную ситуацию, и... Нужно было видеть, как буквально через минуту наш герой потерял самообладание в отчаянных попытках привлечь к себе внимание «одноклассников». Ни о каком чувстве юмора речи уже не шло, парень всерьез разгорячился и чуть не хватал партнеров за грудки.
В конце сцены, когда мы напомнили юноше о его же собственной идее воспользоваться чувством юмора, для мирного разрешения конфликта, он только и мог, что растерянно признать: «Легко быть умным на месте, а когда вы сунули меня в эту скороварку, то про все чувство юмора забыл!»
Так принцип личного участия проверяет прочность теоретических установок. В «Драме-дилемме» игра принципиально ведется «от первого лица»! Не делегировать свои полномочия кому бы то ни было, а говорить от себя, выносить на сцену собственное «Я», как бы это ни было страшно. Все самые замечательные идеи проверять не поднятием руки и умным советом протагонисту, а заменить героя и обкатать идею в ходе импровизированной партнерской игры.
Я убежден, что личный опыт, приобретаемый в такого рода «выходах на замену» протагониста, – это замечательная психологическая проверка собственных установок, идей, умений, дорогая сердцу каждого творческого человека возможность прожить жизнь кого-то другого (и фрагмент этой жизни я сыграю, не основываясь на написанном кем-то для меня тексте, а исходя из своего «Я»).
А еще эта игра «от первого лица» с возможностью успеха и правом на ошибку спасет проект, методику «Драма-дилемма» от дидактизма... Не только роль возникает из «Я» актера, на основе его жизненного опыта, но и наоборот – собственно личность формируется из практики ролей.
В фильме Росселлини «Генерал Делла Ровере» один из персонажей фильма – мелкий опустившийся жулик, который вынужден был под угрозой расправы сыграть в тюрьме роль героя Сопротивления, аристократа. Его задача – втереться в доверие к арестованным подпольщикам, чтобы затем сдать их гестапо.
Прошло время, и фашисты поразились тому, как роль изменила человека: герой фильма настолько вошел в навязанный ему образ, настолько слился с ним, что в назначенный час отказался выходить из игры: в роли аристократа, патриота, героя он добровольно идет на казнь...
В отличие от психодрамы или театра «Плейбек», «Драма-дилемма» гораздо более приземлена. В ней мало образной символики «Плейбека» или философских финальных сцен психодрамы, а больше бытовой конкретики. Если психодрама центрирована на клиенте, то драма-дилемма – на социальном контексте его поведения. В центре драмы-дилеммы не столько конкретная, имеющая имя, уникальная в своих психофизических особенностях личность, сколько немного унифицированная, обобщенная роль. Поэтому в «Театре-дилемме» есть этап, отсутствующий в психодраме. История одного человека дополняется и универсализируется в «круге жизненных историй» личным опытом других людей. Рассказ, который выбирается ими для подготовки сцены, – это история более универсальная, чем рассказ протагониста психодрамы. Сцена носит обобщенный характер, который еще более усиливается участием зрителей, заменяющих протагониста в «базовой истории-сцене». А потому можно сказать, что методика «драма-дилемма» выполняет функцию «социального тренажера».
Автор рассказа, взятого в качестве основы для представления, как правило, берет на себя функции протагониста в базовой группе. Он заботится о том, чтобы инсценировка отражала обобщенный опыт группы по результатам услышанных рассказов, отбирает себе партнеров, уточняет взаимоотношения конфликтующих сторон, характер персонажей, место и время действия. На этом этапе решается вопрос о форме завершения сцены: участники либо технически обозначают финал, застыв во фризе, либо герой завершает сцену внутренним монологом или прямым обращением к зрителю за помощью...
Сравнив некоторые принципы психодрамы, «Плейбека» и «Драмы-дилеммы», мы подошли вплотную к вопросу о том, что дает человеку его участие в театре-дилемме, то есть зачем это делается. А затем – как это делается?
ЗАЧЕМ ЭТО ДЕЛАЕТСЯ?
Клиент на приеме у психотерапевта:
– Помогите, доктор! Эта кошмарная работа сведет меня с ума! Каждый день я возвращаюсь домой выжатый, как тряпка.
– А чем вы, собственно, занимаетесь?
– Ну, я сижу на складе, передо мной желоб и три ящика. По желобу скатываются апельсины, а я должен раскладывать их в ящики: большие – в первый, средние – во второй, а маленькие – в третий.
– Вроде непыльная у вас работенка...
– Ах, доктор, но эта ужасная проблема постоянного выбора!
В конце каждой встречи присутствующие целятся впечатлениями о своем участии в "ней. Здесь я приведу отдельные высказывания, которые постоянно звучат на подведении итогов вечеров «Драма-дилемма»:
«На встречен понял, что теперь иначе отношусь к самому себе», «по-другому начинаю воспринимать окружающих, лучше понимаю, что при всей нашей похожести мы очень разные в поведении, реакциях и... надо быть готовым к этому...»
«Произошло понимание того, что у моей проблемы есть не одно, а несколько решений. Участие группы позволило взглянуть на себя со стороны, увидеть себя иными глазами, понять, что в конфликте... не бывает лишь одна сторона виновата. Где-то и я ошибся. Я думаю, что когда мою сцену играли уже другие герои, они позволили мне успокоиться и сосредоточиться на поиске ответов...»