Найл высказался относительно этого разнообразия стилей. В ответ Тифон пояснил:
— Скучно делать дворец однообразным.
Найл не был убежден, что это так уж хорошо. Его собственный дворец был удобным местом без изысков, просто чтобы жить, домом короче. А это больше походило на музей.
Следующее помещение фактически и было музеем, со стеклянными витринами. Найл был поражен витриной, в которой стояла фигура облаченная в костюм из прекрасной кольчуги поверх черной кожаной безрукавки. Брюки были также сделаны из своего рода замши.
Тифон сказал:
— Это броня, которую носил Карвасид, когда он был капитаном Сафанасом. И одежда, что была на нем во время первой зимовки в Стране Теней.
Найл посмотрел с глубоким интересом на лицо, хотя, возможно, это был просто манекен. Он имел большую черную бороду.
Следующая витрина также привлекла внимание Найла. Она содержала другую фигуру, в кольчуге и черной кожаной безрукавке, более высокую и более массивную, чем Сафанас. Лицо — как живое, хотя кожа, похоже, была из полированной древесины, а карие глаза — из стекла.
— Это товарищ Карвасида по оружию, Василь, тот, кто обнаружил вход в Страну Теней.
— Статуя?
— Нет. Тело мумифицировано.
Найл смотрел на это с болезненным интересом.
— А его другие товарищи тоже здесь?
— Не из первоначальной команды. Вот это — Давид Грубин, внук Василя, он был командующим вооруженных сил в то время, когда ожидалось вторжение Хеба. Он известен как Герой Сибиллы.
Найл пристально вгляделся в массивную фигуру, которая выглядела так, будто собиралась сделать большой шаг из стеклянной витрины.
— А это его любимое оружие.
Найл остановился.
— Это, случайно, не жнец?
Атомный бластер выглядел странно неуместным среди палашей, боевых топоров, и других видов средневекового вооружения.
— Он самый. — Тифон казался удивленным. — Вы знаете о жнецах?
Но прежде, чем Найл ответил, Герек перебил:
— Я рассказал ему, что они были изобретены Карвасидом.
Найл решил, что будет разумнее не развивать эту тему, и постарался просто выглядеть заинтересованным.
Фигура в следующей витрине была явно мумифицированным человеком, но каким-то уродливым. Голова широкая снизу, сужалась к верху. Нос — огромный, плоский на всё лицо, как будто его хорошенько приложили чем-то тяжелым. Толстые губы смотрелись, как будто они были сделаны из каучука, в то время как крошечные глазки, с большими мешками под ними, с трудом проглядывали из складок жира. Пухлое тело расплывалось, подобно воздушному шару, полному воды. Полусогнутые ноги были втиснуты в черные кожаные брюки настолько плотно, что разошелся шов. Это был пожалуй самый уродливый человек, которого Найл когда-либо видел.
Тифон сказал:
— Да, вот самый преданный слуга Карвасида, Замко. Он служил ему в течение тридцати лет, и был лучшим слугой из всех.
Герек захихикал.
— И он не смог уберечь от него ни одну девицу. Всех обрюхатил.
— Но что с ним такое?
Найл подозревал, что тот пострадал от какой-то уродующей болезни.
— О, ничего. Он был одним из самых успешных экспериментов Карвасида.
— Экспериментом?
— Это когда-то называли генной инженерией. Но Карвасид сделал великое открытие — на гены можно влиять силой мысли. Также можно влиять на подсознание посредством особых волн. Вы когда-нибудь слышали об обучении во сне?
Найл кивнул.
— Тут похожий принцип.
— Но почему он сделал его настолько уродливым?
— Он проверял теорию, согласно которой уродливые люди — наиболее интеллектуальные. Василь был самым уродливым из команды первопроходцев, но тем не менее и самым умным и трудолюбивым. Он чувствовал, что должен как-то компенсировать своё уродство и развивал другие качества.
Найл посмотрел с отвращением на мумифицированного Замко.
— Я думаю, что это уж слишком.
Герек, посмотрев на мумию, сказал:
— Я склонен согласиться с Найлом.
— Но это работало! Замко был лучшим из слуг.
Найл пошел бродить по экспозиции, но ничто его не заинтересовало, пока он не наткнулся на галерею уродцев: одни жирные, другие худые, но все какие-то гротескные или перекрученные. Найл поинтересовался:
— Почему они все такие уродливые?
— На этой стадии исследований Карвасид производил простые генетические изменения, а они имеют тенденцию быть непривлекательными.
Он показал на витрину с носом подобным гигантской землянике.
— Красота это гармоничное сочетание отдельных частей. Но введите один деформированный нос, и она повернется к уродству.
— Но он когда-либо создавал что-нибудь, что не было бы уродливо?
— О, много вещей. Фактически, пусть это звучит и нескромно, он создал меня и Герека. Обе наших матери прошли процесс особой подсознательной обработки.
Герек улыбнулся.
— Но мать Тифона не была столь же поддающейся внушению как моя.
Тифон игриво ударил его в живот.
Когда они подошли к витрине, содержащей экспонат подобный короткой, цветной змее с недоразвитым человеческим лицом, Найл отвёл глаза; он предпочел не спрашивать об этом.
Только одна из оставшихся витрин пробудила его интерес, большой мозг в контейнере с прозрачной жидкостью. Об этом Тифон рассказал с неподдельным энтузиазмом:
— Это одно из его самых замечательных достижений. Этот мозг был выращен вне тела. Карвасид выдвинул гипотезу, что можно обеспечить развитие мозга вне тела, стимулируя его потоками энергии. Человек, которому этот мозг принадлежал — парализованный ребенок по имени Руфио. Он не чувствовал своего тела и никогда не знал о нем. Стимулируя нервные процессы, Карвасид заставил его полагать, будто он — нормальный ребенок — он ест, пьёт, ходит на прогулки, общается с другими людьми, даже учится плавать.
Герек перебил:
— Даже любит.
Это заинтересовало Найла.
Любит?
— Действительно. Когда Руфио достиг половой зрелости, ему ввели обычные половые гормоны, потом ввели в систему нервных процессов образ симпатичной девочки. Он не только влюбился, но и мозг начал расти с удивительной скоростью. Через год он почти удвоил свой размер. Вы понимаете?! Неограниченный человеческим черепом, мозг просто пошел в рост! Так Карвасид создал супермозг, который жил полностью в мире иллюзий!
Найл был впечатлен.
— Что случилось потом?
— О, он сошел с ума.
Найл спросил:
— Скука?
— О, нет. Скука зависит от физического тела. Она — стимул для возбуждения и активности. Но Руфио и так получал все возбуждения, в котором он нуждался.
Герек сказал:
— Кроме секса.
— О, он имел и это тоже, в форме электрических стимулов.
Герек сказал:
— Это не могло быть также хорошо, как реальная девушка.
— Как мы можем об этом судить? Это, возможно, было даже нечто больше.
Но замечание Герека, видно, нарушило ход мысли Тифона. Он посмотрел на часы.
— Время присоединиться к другим.
Найл спросил:
— Карвасид уже ждёт?
— Нет. Он пока пребывает в своих собственных покоях. В этом возрасте, он считает общение с людьми очень утомительным.
Найл мог это понять. Он помнил, как его собственный дедушка, Джомар, потерял весь интерес к жизни за несколько месяцев до того, как он умер. А Карвасид был намного его старше.
Когда они приблизились к залу приемов, Найл был удивлен, услышав звуки музыки. Только когда они собирались уже проходить через широко открытые двери, он понял, что музыка не была физически слышимая, она звучала только в его голове. Это было как наваждение и вызывало чувство веселости.
Зал был переполнен. По прикидкам Найла, тут должно быть триста гостей. На платформе, в центре зала, играл оркестр — дюжина мужчин, одетых в серебристые и синие костюмы. Платформа была накрыта прозрачным куполом, на вершине, которого размещалось устройство, состоящее из круглых металлических пластин, связанных параллельно. Это очевидно преобразовывало музыку в телепатическую трансляцию, которая была слышна каждому в зале. А так как на этой же волне велись телепатические беседы то, всё в точно походило на обычную вечеринку с болтающими гостями.
Когда Найл предпринял умственное усилие, чтобы подавить этот звук, то с удивлением понял, что зал совершенно тих, если не принимать во внимание шарканье ног танцующих пар и отдаленный звук вальса, проникающий через купол. Чувство веселости также исчезло — но тут же возвратилось, как только Найл снова настроился на музыку. Это были странные ощущения — будто попадаешь то под яркое солнце, то под ливень, то снова под солнце.
Тифон приблизил свой рот близко к уху Найла.
— Если Вы не возражаете, я представлю Вас как полковника Найла. Большинство мужчин здесь военные.
— Конечно. Если Вы думаете, что так будет лучше.
— И я охарактеризую Вас просто как посланник города пауков. Сообщать им правду — вызывать излишние расспросы. Или Вы против?
— Конечно нет.
Найл был рад избежать излишнего внимания.
Тифон спросил капитана:
— Вы имеете имя, которое мы могли бы использовать?
— Среди моих собственных людей я был известен как Маканда.
— Тогда позвольте называть Вас капитаном Макандой.
Когда они только вошли в зал, Найл обратил особое внимание, не пробудит ли присутствие паука интерес к нему. Если интереса не будет это подкрепит подозрения капитана относительно того, что их тут ждали. Но всё происходило так, как и в Зале Развлечений. Все обратили к ним взоры, когда они появились. Некоторые люди смотрели с нескрываемым любопытством. Но это продолжалось только несколько минут, потом возобновилась обычная суета. Как на взгляд Найла, Страна Теней имеет граждан, которые слишком вежливы, чтобы пялиться на незнакомцев.