Сердце Найла ёкнуло, он понял кого видит на троне. Щеки горели, в ушах гудело, дыхание перехватило.
Маг выглядел точно так, как Найл увидел его в своем видении в Белой башне: в длинном черном балахоне, напоминающем одежду монаха. Но он был каким-то маленьким. Так как свет падал сверху, то лицо Мага различалось только как тусклое пятно под капюшоном, но Найл чувствовал, что глаза его устремлены на него.
Найл был взволнован, но постепенно сердцебиение спадало и внутри поднималась волна жаркого счастья и теплоты. В течении минуты Найл был охвачен атмосферой всеобщего энтузиазма, который охватил всех вокруг. все присутствующие с обожанием взирали на Мага. Это было, как камень с плеч, после всех переживаний и предчувствий наконец Найл позволил себе расслабиться. Как только расслабление стало достаточно сильным, Найл вгляделся в фигуру в черной одежде со смешанным чувством любопытства, страха и симпатии. Неужели человек, который так любит своих подданных, и любим ими в свою очередь, мог быть таким уж монстром?
С обеих сторон подиума от пола поднялись два больших серых экрана, каждый был приблизительно в шесть футов высотой. Тогда, к удивлению Найла, собравшиеся начали хлопать и приветствовать Мага — Найл знал насколько тот ненавидел шум — а тут такая оглушительная овация. Между тем Маг поднял длинные белые руки и откинул капюшон, показывая своё лицо, которое было подобно черепу.
Он имел маленькую раздвоенную бородку, но без усов. Его уши были закрыты черными муфтами, очевидно защищающими от шума, скрепленными вместе металлической полосой, которая охватывала голову. Таким образом, шум ему очевидно был не страшен, что понимали и собравшиеся и Найл вместе с ними. Но как только Маг поднял свои руки к ушам, аплодисменты стихли, и тот снял наушники. В зале воцарилась полная тишина. В тот же самый момент лицо Мага появилось на обеих экранах.
Это было, по ощущениям Найла, самое внушительное лицо, которое он когда-либо видел. Его самая выразительная особенность — пара черных всепроникающих глаз, которые смотрели с обеих сторон тонкого, изогнутого носа. Высокий лоб напомнил Найлу о людях-хамелеонах, но он был практически гладким, имел только несколько малозаметных параллельных складок. Голова была полностью лысая. Черные глаза, казалось, пристально глядели прямо в душу. И Найл знал, что каждый в комнате чувствовал то же самое.
Мгновение спустя, Маг начал говорить телепатически, и Найл понял для чего тут экраны. Поскольку губы не двигались, глаза должны были выполнить функцию связи с аудиторией. Без увеличения на экранах это было бы не возможно.
— Мой народ. — Слова прозвучали ясно и четко, это отнюдь не была речь старика. — Я приветствую вас в связи с двести двенадцатым праздником труда.
Как понял Найл, подобные празднования проводятся уже в течение ста шести лет. Мысль, что самому Магу больше века, внушала страх. Найл знал, что подобные чувства испытывал каждый присутствующий. Все заворожено глядели на это замечательное лицо с его гипнотическими глазами.
— Мы также имеем подарок к сегодняшнему вечеру — два посланника из города Корш, откуда я родом, от пауков, которые теперь управляют тем городом.
Все посмотрели на Найла и капитана. Но Найл был озадачен последней фразой. Неужели Маг не в курсе, что он не простой посланник, а правитель города пауков?
— Вы все знаете, что минуло уже четыреста тридцать два года, с тех пор как я привел моих соратников в Страну Теней, и устроил наш первый лагерь над озером.
Найл почувствовал, что аудитория расслабилась, подобно детям, слушающим сказку. Эта часть повествования Мага была Найлу знакома.
— В это время страна была занята только призраками и дикими аборигенами, которым не понравилось наше вторжение.
Найл почувствовал дрожь, которая прошла по аудитории, сопережевавшей смельчакам-пионерам. Слова Мага сопровождались рядом визуальных изображений на экранах.
С этого момента, Карвасид начал сопровождать изображениями все свои слова — Найл теперь думал о нем уважительно, как о Карвасиде, так как "Маг" казался ему уже непочтительной кличкой, вроде обманщика. Карвасид повествовал о холодной и неприветстливой стране, небеса которой были намного более темными, чем сегодня. Даже поверхность озера казалась угрожающей.
Он рассказал, как четверо из их группы были убиты, о тяготах их первой зимы, когда они выжили питаясь мхом сфагнумом и рыбой. Найл слышал все это от Тифона, но рассказ Карвасида был много более реалистичным. Его способность передавать образы заставляла вновь пережить целое приключение.
Скрытая враждебность Найла к Магу, зародившаяся после видения в Белой башне, скоро уступила место симпатии. Этот человек с подобным топору лицом, пунктуальными, деловитыми манерами, был несомненно героем, образчиком силы воли и целеустремленности. Его лицо демонстрировало следы великих испытаний: запавшие щеки, мешки под глазами, складки в углах рта.
Если этот великий правитель поможет вылечить Вайга, то Найл готов был поклясться ему в полной преданности. Безусловно это был величайший человек из всех, кого Найл, когда-либо знал, и можно было только мечтать, чтобы он стал другом Найлу и наставником.
Речь Карвасида длилась по меньшей мере полчаса. Все стояли и слушали с полным вниманием. Даже капитан, который стоял непосредственно перед Найлом, был очевидно полностью поглощен услышанным.
Когда Карвасид в заключение заявил, что он намеревается обменяться послами с городом пауков, волна энтузиазма от аудитории захватила Найла с ног до головы. На мгновение он подумал, что сейчас последует врыв аплодисментов, затем вспомнил, что Карвасид ненавидит шум. Найл отметил при этом, что большинство людей смотрело на капитана, а не на него.
Когда Карвасид закончил говорить, он снова закрыл уши наушниками и тут же зал взорвался бешенными приветствиями. Мужчины и женщины махали руками, некоторые в экстазе целовались и плакали. Найл не видел такого энтузиазма, с тех пор как люди его собственного города стали свободными. Особую радость, как он понял, вызвало сообщение об обмене послами. Найл испытал чувство гордости, как вестник таких хороших новостей.
Так как теперь каждый улыбался ему, Найл ожидал, что придётся идти на подиум. Предвкушение того, что он будет стоять рядом с Карвасидом заполнило его сладкой мукой. Мгновение спустя он вздохнул с облегчением, Карвасид поднял руки призывая к тишине. Тифон вышел на подиум и объявил, что сейчас начнется церемония награждения за трудовые успехи. Люди начали двигаться, располагаясь по обе стороны зала и формируя линию перед лестницей, которая вела к подиуму. Мэр и его жена стояли первыми, как высшая элита.
В любом нормальном сборище сейчас должен был последовать спад напряженности и возникнуть возбужденные шепотки. Здесь же каждый был проникнут торжественностью момента и не думал о праздной болтовне. Не было даже телепатического общения. Воздух был наэлектризован чувством волнения и счастья.
Пока линия формировалась, Найл упивался ощущением самодовольства. Его визит в Страну Теней во многом был причиной такого праздника. Впервые жителям Страны Теней открывалась возможность почувствовать солнце на лице и ветер в волосах. Щеки этих бледнокожих мужчин и женщин потеряли бы их бледность и окрасились бы румянцем. И когда это случится, возможно исчезнет и проклятие бесплодия.
Церемония награждения началась. Два муга внесли на сцену полированную деревянную коробку на пухлых ножках. Коробку поместили около трона Карвасида. Герек поднялся вверх на подиум и поправил коробку. Тифон достал свиток из кармана и начал читать голосом заправского актера: "Первая награда присуждается старшине Балтигеру, нашему уважаемому и находчивому мэру!"
Мэр очевидно был весьма популярен, ему громко захлопали. На одном из двух экранов, появилось лицо старшины. Он улыбался счастливо, но нервно. Герек взял свиток из коробки и вручил его мэру. Старшина упал на колени перед троном и пылко прижал свои губы к руке Карвасида. На одном экране отразилось, как Карвасид милостиво улыбнулся, а на другом демонстрировалась задняя часть головы мэра в момент поцелуя руки с тонкими длинными пальцами. Мэр неуклюже поднялся на ноги и отошел от подиума в сторону.
— Лейтенант Васко, храбрые пожарники которого спасли двадцать три здания за прошлые шесть месяцев!
Снова, были сердечные аплодисменты.
Васко атлетично опустился на одно колено, припал губами к руке Карвасида, затем отошел с точно выверенной смесью почтения и щегольства. Он шёл от подиума, держа свою грамоту над головой.
— Мадам Селена Хеспет!
Это была жена мэра, обладательница странной пушистой прически. Она награждалась за заслуги перед женщинами города. Она мило краснела, и на экране ее лицо выглядело сияющим. То как она пала на колени и поцеловала руку Карвасида, говорило о полном обожании. Она смотрела на него так, как будто хотела немедленно умереть, стоя на коленях перед ним.
Нервозность Найла начала спадать, но мысль, что он рано или поздно должен будет встать перед Карвасидом, бросала в дрожь. Такое внутреннее волнение было удивительным для Найла. Он никогда не страдал от страха перед аудиторией, и его положение правителя города пауков давало ему уверенность в себе. Казалось нет ничего, что могло бы выбить его из колеи. Но все же его щеки теперь горели, будто весь зал в огне. Просто вид спокойного лица Карвасида на экране уже делал его сердцебиение не ровным, так что он чувствовал себя больным.
Как Найл понимал всё это было последствием влияния окружающей атмосферы всеобщего поклонения и почтения. Он сконцентрировался и попробовал бороться, чтобы освободиться от этого, но это оказалось невозможным. Найл пожалел, что он не взял мыслеотражатель, когда выходил из дома.