По-прежнему удивляет, почему, начиная с 1936 года, бушует великая чистка, новый этап террора? Ведь аграрная революция победила и режиму более ничто не угрожает! Найти истолкование советскому террору сложно потому, что непонятно, зачем чистки, когда сражение уже выиграно? Этот вопрос задают не только специалисты на Западе, но и сам Хрущев. Начало культа личности, полагает он,— террор 1934—1938 годов, обращенный против членов партии. Целью террора вначале было уничтожение уже побежденных противников Сталина, что сам Хрущев считает лишним. Затем репрессии обрушились на самых верных сталинцов. Но для чего нужен террор именно против тех членов коммунистической партии, которые никогда не были уклонистами?
Культ личности — вот единственный ответ, предлагаемый Хрущевым в данном случае. Однако это по меньшей мере ничего не дает. Как сказал весьма известный марксист Тольятти, Генеральный секретарь Итальянской коммунистической партии, ссылки на культ личности — не марксистское объяснение. Утверждать, что столь значительные явления — результат действий одного человека, значит прибегать к аргументации, которую само учение отвергает в принципе.
Изучая методы коммунистической партии, понимаешь не саму великую чистку, террор против членов партии, а ее возможность. Когда партия присваивает - право на насилие против всех своих врагов в стране, где в данный момент она находится в меньшинстве,
она обрекает себя на длительное применение насилия.
В теории партия демократична, но демократический централизм заключается в том, чтобы передать власть штабу, который использует выборы в своих интересах, обеспечивая назначение избирателей самими избираемыми. Потому вполне понятно, что в такой системе находится лидер, готовый пойти до конца, и что хозяином всей партии становится он один, а не олигархия. В этом Хрущев согласен с западными социологами: начиная с определенного момента, демократический централизм перерождается в абсолютную власть одного. Суть такого феномена кажется мне очевидной, его удивительным образом предвидел Троцкий. Когда в 1903 году Ленин в своей работе «Что делать?» впервые развил теорию демократического централизма, Троцкий возразил ему примерно так: вы собираетесь поставить партию на место пролетариата, затем Центральный Комитет на место партии, а в итоге Генерального секретаря — на место Центрального Комитета, и во имя пролетариата вы придете к единоличной власти. Сам Троцкий так полностью и не осознал справедливости собственного предвидения.
Иными словами, явления, названные «культом личности», стали возможны благодаря не только странностям одного лидера, но и методам организации, действиям целой партии.
Как же произошел переход от потенциального к реальному? Почему стали возможны чистки? Что их обусловило, какие ставились цели?
Есть множество разных объяснений. Они содержатся в превосходной маленькой книге «Чистка в России»[40]. Ее авторы — швейцарский физик и русский историк, встретившиеся в тюремной камере в пору великой чистки 1936—1937 годов. Тамани обсуждали причины своих несчастий. Двое, теперь уже покинувшие Россию, рассказывают, что в 1936—1937 годах любимой темой разговоров заключенных была сама великая чистка. Из этих разговоров они почерпнули семнадцать теорий. Я избавлю вас от перечисления их, указав лишь на основные функции, приписываемые великой чистке там, где в СССР только и была полная свобода слова, то есть в тюрьмах.
Согласно первой теории, главная причина — внутрипартийная борьба. В партии, после того как она пришла к власти, продолжается политическая борьба, сопоставимая с той, которая присуща всем партиям, с их группировками, фракциями, соперничеством и оппозицией. Фракция, одержавшая в конце концов победу, хочет закрепить ее, устранив группы, потерпевшие поражение.
Вторая теория основывается на стремлении носителей власти к ортодоксальности. В идеологическом режиме те, в чьих руках бразды правления, хотят устранить не только реальных, но и потенциальных врагов партии и режима. Все, кто теоретически могут в каких-то обстоятельствах выступить против режима, объявляются врагами. «Осколки прошлого», все, сохраняющие связи с внешним миром, например, евреи, все, кто в какой-то момент враждовал с победившей фракцией, рассматриваются в конечном счете как реальные враги. Чистка — метод социальной профилактики, направленной на превентивное устранение любого, кто в непредвиденных обстоятельствах может перейти в оппозицию. Доводимый до логического завершения, такой метод порождает явления, не поддающиеся разумному осмыслению, но, во всяком случае, ему можно найти рациональное обоснование.
Согласно другой теории, одна из главных задач чисток — обеспечение лагерей рабочей силой.
Есть еще одна версия: советское общество — одновременно бюрократическое и революционное. Его иерархия, иерархия государства и общества, стремится к постоянным изменениям организационных форм. Все побуждает советское общество к стабильности в рамках бюрократических форм, а в идеологии все препятствует тому, чтобы советское общество принимало какую-либо окончательную .форму. Чистки— способ сохранения революционной динамики в обществе, которое могло бы приобрести тенденцию к бюрократическому окостенению.
Перечислив все эти гипотезы (а можно бы привести и много других), я не могу не отметить, что чистка 1936—1938 годов остается совершенно иррациональным или, если угодно, полностью неподвластным разуму явлением. По советским свидетельствам, она внесла хаос в армию и в администрацию. Были казнены или брошены в тюрьмы не менее 20—30 тысяч офицеров, в том числе и Рокоссовский, будущий маршал и министр обороны Польши. Расстреляны крупные советские военачальники, в том числе маршал Тухачевский. Чистка такого размаха противоречит высшим интересам партии уже потому, что партии нужны действенный режим и сильная армия.
Вот почему я считаю нужным добавить к предыдущим теориям еще одну — вмешательство личности. Для перехода от потенциального к реальному, от функций чисток вообще к великой чистке требовалось нечто уникальное, например — уникальная личность: сам Сталин.
Какова бы ни была принимаемая на вооружение концепция истории, необходимо в определенные моменты учитывать роль отдельной личности. Вполне можно предположить, что, не будь Наполеона Бонапарта, корона досталась бы другому генералу. Но никак нельзя ни доказать, ни настаивать, что при ином коронованном генерале исторические события развивались бы так же. То же относится и к Советскому Союзу: понятно, как режим скатился к изучаемым мной явлениям, но, не будь Сталина, крайние формы идеологического бреда, полицейского террора и церемониала признаний, возможно, не проявились бы. Я этого не утверждаю, и никто не может это утверждать, но в толковании, которое советские люди сами дают этому явлению, мне представляется верным следующее: помимо роли партии, ее планов и методов в проведении чисток при бюрократическом режиме сказалось воздействие одного непредвиденного фактора: личности, ее особенностей, проявившихся благодаря абсолютной власти.
С исторической точки зрения рождение гитлеровского режима определилось волей, отличной от коммунистической. Режим возник из стремления возродить моральное единство Германии и, в более широком плане, стремления расширить территорию, открытую для немецкого народа, а значит,— вести войну и завоевания. Тут нет ничего оригинального: в XX веке происходит возврат к планам и иллюзиям цезарей.
После захвата власти немецкая жизнь постепенно «гитлеризуется», а основная волна террора приходится только на последние годы войны. Может возникнуть искушение сказать, что террор объясняется самой войной, но вряд ли история соответствует такому объяснению. Символом гитлеровского террора можно считать истребление шести миллионов евреев в разгар войны, между 1941 и 1944 годами. Решение об этом было принято одним человеком, по совету еще одного-двух. Это истребление по сравнению с целями войны так же иррационально, как великая чистка — по сравнению с целями советского режима. В то время как Германия вела войну на два фронта, лидеры государства решили бросить значительные материальные ресурсы и транспортные средства на систематическое умерщвление миллионов.
Этот акт террора не имеет равных в современной истории и практически не сравним ни с чем в истории вообще. Нельзя сказать, что в прошлом не было массовых убийств. Но никогда в ходе современной истории один государственный деятель не принимал хладнокровно решение о конвейерном истреблении шести миллионов человек. Гитлер затратил ресурсы, необходимые для ведения войны, на удовлетворение собственной ненависти, чтобы те, кого он ненавидел, не могли уцелеть, как бы ни кончилась война.
Цель национал-социалистской партии состояла в том, чтобы перекроить расовую карту Европы, уничтожив целые народы, названные низшими, и обеспечить победу народа, считавшего себя высшим. То было время террора, и предвидеть его было еще труднее, чем террор, обрушившийся на советских граждан, цели которого — и это особенно важно — совершенно иные. Цель террора в СССР — создание общества, полностью отвечающего определенному идеалу, тогда как для Гитлера истребление было важно само по себе.