Смекни!
smekni.com

Б. В. Марков философская антропология (стр. 22 из 98)

машин, рационализации политики, цель одна — распоряжение и контроль над овеществленными процессами. Если прежде практичность тео­рии достигалась в ходе образования, внедряющего науку в жизненный мир человека, то сегодня абстрактные теории становятся практически значимыми, благодаря их применению в часто насильственно организо­ванных технических системах.

В сознании современного культурного человека сталкиваются две различные исторические традиции. Одна отражает ценности, идеалы и представления людей, сложившиеся как формы исторического опы­та проживания в мире и образующие ядро идеи человека. Другая — технику рационального манипулирования в рамках технических и со-. циальных систем. Соотношение исторического мира и искусственно созданных структур осознается как дилемма: определяется культура духовными традициями самосознания человека или объективной ло­гикой и возможностями социально-экономической машины. Разде­ление “двух культур” вызвало бурную, не затихающую по сей день дискуссию. Творческая интеллигенция исходит из того, что литерату­ра описывает индивидуальный опыт бытия человека, а наука — интер­субъективный опыт технического переустройства мира. При этом они отмечают, что наука и техника все активнее вторгаются в сферу, в которой привилегированно действовал человек. Выход из создавшей­ся ситуации они видят в гуманитаризации научного знания, в напол­нении, так сказать, кровью и плотью человеческих переживаний абст­рактных моделей науки.

Технические специалисты и ученые по-иному осмысливают как саму ситуацию, так и выход из нее. Становление науки связано с борь­бой за рациональность и объективность, с поиском средств и методов, ограждающих познание от субъективных пристрастий и ценностных предпочтений как группового, так и индивидуального характера. Вме­сте с тем замена свободного выбора идеалов, норм, ценностей рацио­нальной теорией решений, предписывающей логику действия, исходя из анализа возможностей техники, экономики и социума, вызывает серьезные опасения, что человек может утратить себя в своих творе­ниях. Создавая технику, совершенствуя социальную организацию, че­ловечество надеялось реализовать свои цели в средства и формировать их в соответствии с объективными потребностями техносферы. Сло­жилось странное противоречие: гуманитарное знание, считающее сво­им базисом жизненный мир, утрачивает прежнюю ведущую роль в формировании человека, а наука, казалось бы, устранившаяся от ре­шения смысложизненных проблем, погрузившаяся в универсум мате­матических абстрактных моделей, влияет на жизнь в неизмеримо боль­шем, чем прежде, масштабе. В свое время, осознав различие науки и

мира жизни, представители классической философии выдвинули кон­цепцию двойственной истины, гарантирующей мирное сосущество­вание знания и веры, науки и ценностного сознания. Однако в усло­виях конфронтации духовной и технической культур недостаточно так­тики демаркации. Следует искать коммуникативные механизмы реа­лизации их сосуществования и взаимодействия. Только благодаря от­крытому диалогу может быть по-новому осознано как различие, так и единство гуманитарного и естественнонаучного знания.

Сегодня массив научной информации активно воспринимается военной и гражданской промышленностью, сферами технологии со­циального действия и образования. Научно-техническое знание, вы­ступающее инструментом власти и управления общественным трудом, потреблением, политикой и экономикой, активно внедряется в жиз­ненный мир, стремится заменить традиционные ценности и идеалы рациональными мотивами действия. В этой связи поднимается во­прос о том, каким должно быть соотношение гуманитарной и техни­ческой культуры, как контролировать применение науки для управле­ния жизненной практикой, как гуманитарное знание может влиять на выбор и планирование будущего направления развития общества? Этот вопрос диктуется не только стремлением отстоять значение духовных ценностей, но и тем, что сама научно-техническая цивилизация нахо­дится на грани кризиса, выход из которого предполагает изменение ее основных ориентации. Перегрузка природы, дегуманизация жизни за­ставляют оценивать целерациональность как нечто неразумное; тех­ника как детище науки приводит не к улучшению, а к ухудшению качества жизни, все это делает необходимым широкое обсуждение по­следствий односторонней ориентации научно-технического развития.

Причины отмеченного кризиса нередко усматривают не в самой науке и технике, а в порочной социально-экономической политике, которая руководствуется узковедомственными интересами корпораций и ведомств. Но как бы не думали ученые относительно применения их открытия, несомненно, что наука как социальный институт ориенти­рована теми же стратегическими установками, что экономика и поли­тика. Сегодня все осознают опасность применения химических удобре­ний, но хозяйственная система функционирует таким образом, что не позволяет отказаться от интенсивной технологии. Лобби министерств, ведомств и крупных предприятий не являются последним основанием проводимой политики. Но ими не являются и интересы, и желания людей, которые озабочены проблемой выживания. Более того, отдель­ные потребители и товаропроизводители, ученые и техники, руководи­тели предприятий и политики в равной степени руководствуются в сво­их действиях теми мировоззренческими установками, корни которых восходят к XVII в. —повороту человечества на покорение и преобразо­вание природы. Именно превращение мира в объект преобразований, в средство удовлетворения общественных потребностей постепенно при­вело к развитию машинной техники. Но техника - это не просто ней­тральное средство покорения и господства над природой. Недостаточ­но и невозможно владеть машинами, танками, орудиями, словно это сподручные нейтральные средства, усиливающие могущество челове­ка. На самом деле они требуют соответствующего им человека, его от­каза от своей метафизической сущности, как соучастника бытия.

Новоевропейская наука и техника базируются на некоторых исто­рически сформировавшихся идеях и ценностях, представляющих со­бой вызов бытию и выбор формы жизни. Это отчетливо проявляется в размышлениях пионеров научно-технического прогресса, которые мотивировали занятия наукой верой в возможность переустройства жизни на лучших основаниях. Сама эта вера тесно связана с религи­озными исканиями: самосознание человека как соучастника божест­венного творения оправдывает техническое преобразование косной материи. Предпосылки научно-механической картины мира вызрева­ли в лоне христианской натурфилософии. Поэтому вопрос о выборе ориентации не сводится к социальным революциям Нового времени. Это был метафизический выбор, последствия которого не прослежи­вались ни учеными, ни гуманитариями. Те и другие оказались винов­ными в равной степени. Ибо оказались неготовыми к критической рефлексии и широкой дискуссии относительно ценностей и устано­вок развития общества.

Гуманитарные и социальные науки Нового времени сами оказа­лись захваченными техническими метафорами и установками воли к власти над природой и обществом. Анализ языка сочинений Ф. Бэко­на — признанного идеолога новой науки — раскрывает господство су­дейских метафор, воли к переустройству и переделке мира, мужской патриархальности и т. п. Именно они составили ценностные основа­ния естествознания, по образцу которого строились и социальные нау­ки. У. Петти, А. Смит определяют “количество денег”, “скорость их обращения”, вводят абстракции “независимого частного производи­теля”, “равных условий их деятельности”, выводят законы спроса и предложения, где предполагается, что участники рыночных отноше­ний без помех находят спрос и предложение, имеют равные возмож­ности и т. п. по аналогии с галилеевско-ньютоновской моделью уни­версума как системы материальных точек, взаимодействующих в пус­тоте на основе принципов тяготения и сохранения.

Научная картина мира складывается как продукт синтеза разно­образных интересов и ценностей, а также предпосылок, в число которых входят не только субъектно-объектные отношения и онтологиче­ские связи, но и экзистенциальные акты духа. Будучи неспособной их анализировать, методология науки абстрагируется от их значения, ко­торое, несмотря ни на что, остается действующим за фасадом объек­тивности. Однако оно закостеневает и догматизируется в том случае, если бездействует философская критика. Наивно-объективистская ме­тодология неспособна осуществить рефлексию предпосылок и осно­ваний цивилизации, которая без развитого критического дискурса ока­зывается как бы незрячей. Но и надежды на великого философа, спо­собного пролить ослепительный свет на темные неанализируемые ра­нее вопросы, построить всеобъемлющую универсальную систему зна­ний с готовыми ответами на все проблемы, остаются тщетными. Сама философия существует и развивается сегодня не как монолитное це­лое, а в многообразии направлений и учений. Именно в такой много­вариантной форме поиска истины она входит в общественный дис­курс, выполняя в нем важные критико-рефлексивные функции ана­лиза норм, критериев, предпосылок коммуникации.

Условием такого широкого общественного дискурса, в котором бы равноправно участвовали представители различных профессий и систем убеждений, является прежде всего борьба за достижение само­стоятельности научного сообщества. В нынешних условиях подчине­ния институтов государству формой оздоровления могло бы стать соз­дание неформальных творческих коллективов, объединенных реши­мостью проводить актуальные исследования, которые поддерживает широкая общественность. При этом важны не только вертикальные связи — прямое обращение к народу, но и горизонтальные — обсужде­ние научных программ и предложений на форуме ученых. Самостоя­тельность и демократическое устройство научного сообщества — усло­вие формирования компетентной точки зрения на перспективы науч­но-технического развития. Обсуждение ее на широком форуме обще­ственности с учетом интересов и ценностей позволит выявить и кри­тически проанализировать стихийно сложившуюся философию уче­ных. Только в этом случае профессиональная философия перестанет “руководить” и “управлять” с позиций идеологии, станет равноправ­ным партнером социальных переговоров, которые ведут все заинтере­сованные в выживании и сохранении традиционных духовных ценно­стей слои населения.