Смекни!
smekni.com

Б. В. Марков философская антропология (стр. 56 из 98)

Проблема сексуальных отклонений не рассматривается в филосо­фии или в культурологии и относится к ведомству медицины. Между

тем она требует критической рефлексии. Прежде всего медицинофикация обусловливает упрощенное объяснение перверсий из органической аномалии тела. Кроме того, якобы нейтральный медицинский дискурс содержит в себе множество анонимных допущений узкоморального ха­рактера, определяющих как диагноз, так и средства лечения. Если об­ратиться к пропагандируемым извращениям в античной философской литературе, то можно заметить, что аномалии Афродиты и платонов­ского мудреца, обязанного любить мальчиков, вызваны не какими-ли­бо органическими пороками, а весьма возвышенной идеологией, ори­ентирующей не на земные, а на небесные ценности и требующей пре­образования телесности. Если внимательно присмотреться к таким по­следовательным борцам с полом, какими являются христианские свя­тые, то можно, с точки зрения общепринятых сексуальных норм, рас­ценить их эротику как явно извращенную. На это обстоятельство обра­тил внимание еще В. В. Розанов, который несколько натуралистично связал дух христианства с расширением круга лиц “третьего пола”. Ско­рее, верно обратное: эротический привкус молитв, псалмов, обраще­ний к богу образовался в результате компромисса жестких требований христианской морали в телесной чувствительности. “Минус пола”, о котором говорил Розанов, у христианских святых не является врожден­ным; он — следствие жесткого подавления естественных влечений и преобразования телесности.

Таким образом, сексуальные отклонения связаны не только с орга­никой, но и с менталитетом, руководствующимся общепринятыми нор­мами сексуального общения. В культуре существуют какие-то еще не до конца выясненные механизмы достаточно радикального преобразова­ния, управления и контроля за естественной чувственностью. По мне­нию Фрейда, такие механизмы являются по своей природе психически­ми — страх, конфликт. Поэтому сексуальные отклонения он расценивал как некие нормальные стратегии, предохраняющие от депрессии.

Науки о сексе возникли в XIX в. на базе сексопатологии, расцениваю­щей отклонения как болезнь, возникающую вследствие физиологических причин—анатомических, нейропатологических, дегенеративных и др. Сек­суальность является основным понятием психоанализа, которое не исчер­пывается описанием взаимоотношений полов, влечением, размножени­ем. Это понятие первоначально формировалось на основе исследования детской инфантильной эротики и неврозов. По мнению Фрейда, истери­ческие симптомы обусловлены психотравматическими сценами детства, которые, будучи вытесненными в подсознательное, тем не менее дефор­мируют психику. Сексуальность, по Фрейду, является весьма сложным продуктом телесного и душевного. В ее основе лежит влечение, которое Фрейд характеризовал как вид порыва или раздражимости, как единство душевного и соматического. Структура сексуального влечения включает в себя четыре элемента: 1) порыв (Drang), характеризующий моторный момент; 2) цель, состоящая в снятии напряжения путем удовлетворения;

3) объект, зависящий от типа влечения и определяющий удовлетворение;

4) источник, определяющий влечение, коренящийся в физико-химиче­ских функциях организма.

Необычным моментом теории Фрейда является утверждение, что направленность на лиц противоположного пола не является нормой сек­суальности. Другая интересная мысль: “нормальная сексуальность кон­струируется и состоит из многообразных компонентов, нехватка которых и вызывает извращение. Телесность и сексуальность даны сначала в не­полном, как бы разобранном, виде и формируются в течение длительно­го периода. Как формируется нормальная сексуальность — это вопрос, решаемый на основе взаимодействия множества факторов, появление которых является во многом еще продуктом случайности; так называе­мое половое воспитание нередко лишь нарушает этот стихийный про­цесс, который в прежние времена культивировался “искусством любви”.

Фрейд различает половое влечение и сексуальность, которая прохо­дит в течение созревания несколько стадий. Первая характеризуется как автоэротизм — познание и управление собственными эрогенными зона­ми. Ребенок открывает некоторые области своего тела как источник удо­вольствия. В зависимости от этого Фрейд вычленил оральный, анальный и генитальный виды сексуальности. Далее выделяются садистская и ма-зохистская формы обращения с объектом. Современные исследователи не считают теорию эрогенных зон универсальной и источник эротиче­ских удовольствий усматривают не только в тактильных ощущениях, но и в слухе, и в зрении. Кроме того, садистские наклонности проявляются и развиваются не всегда на почве половых затруднений'". Наконец, само становление сексуальности определяется разнообразными архетипами души в форме тех или иных инфантильных наклонностей.

В. Райх в своей книге “Мазохистский характер” критически оценил теорию Фрейда, согласно которой либидо стремится разложить организм на составные части, чтобы привести его в состояние неорганической ста­бильности (мазохизм), а инстинкт самосохранения переводит это стрем­ление вовне и формирует волю к власти (садизм). Райх полагал, что кож­ная эротика мазохиста обусловлена не слабостью других зон, не тем, что ему доставляет удовольствие боль, а наличием запретов и формировани­ем обходных каналов получения удовлетворения.

Не только тип мазохистской сексуальности, но и способы ее объясне­ния вызывают изумление. Как и почему формируется мазохистский ха­рактер? Фромм связывал его со страхом и бессилием средних классов в эпохи социальных катаклизмов. Однако мазохизм — продукт взаимодейст-

117 Fromm E. Anatomie der menschlichen Destroktiviеtat. Stuttgart. 1974.

вия телесных и духовных практик, своеобразный сексуальный монстр, по­рожденный противоречием пола и культурных табу и запретов. Уже Фрейд объяснял онанизм как своеобразное решение конфликта между влечени­ем к родителю противоположного пола и запретом инцеста. Точно так же наказания, которые ребенок видит во сне и дальнейшее развитие мазохистских наклонностей обусловлены чувством вины и имеют эротическое происхождение. Г. Сакс в книге “Генезис извращения” развил эти идеи. Он объяснил извращение как вытеснение стремления к удовольствию на догенитальный, инфантильный уровень сексуальности. Испытывая страх от неосознанного желания инцеста, ребенок защищается тем, что практику­ет извращения. Такое объяснение стало господствующим в 40-е и 50-е годы XX столетия. Эдипов комплекс и страх кастрации являются причинами перверсий. Некоторые авторы дополняли эту теорию гипотезой фетишиз­ма: различая “плохие” и “хорошие” объекты влечения, ребенок идентифи­цирует себя с добрыми и боится злых. Орально-садистская стадия сексу­альности протекает на фоне страха разрушить “добрые” “объекты любви” (лицо матери), с целью его преодоления ребенок изобретает извращенные способы защиты от проективных и реактивных страхов: страх сближения, комплекс кастрации, связанные с фетишизацией, вызывают возврат к ин­фантильной сексуальности, к извращениям. В динамике фетишизма важ­ную роль играет идентификация: например, гомосексуализм объясняется как форма восстановления первоначального влечения к матери или сест­ре, которое может также приобретать форму фетишизма.

Радикальную переоценку психоанализа и всей медицинской прак­тики и теории лечения сексуальных отклонений осуществили лидеры постструктурализма: эти теории не только не избавили от извращений, не только не ослабили вмешательство социума в интимную сферу, но, напротив, продуцировали извращения и при этом парадоксальным об­разом усилили технику контроля и управления психикой человека.

Важное отличие дискурса о сексе, развиваемого в постмодернизме, состоит в попытке эмансипироваться от натуралистических объясне­ний. В противоположность Крафту Эббингу Фрейд вводил в свою тео­рию сексуальности социально-культурные факторы, однако, в качестве исходного базиса редукции все-таки выбирал физиологические про­цессы. Ученики и последователи Фрейда предпочитали работать с нев­ротиками и психотиками, объясняя перверсии неудачными способами замены исходного Эдипова комплекса. Аномалия — это неверный шаг на пути конструирования сексуальности, для ее преодоления необхо­димо вернуть пациента назад и попытаться добиться адекватного, “взрос­лого”, а не инфантильного способа реализации сексуальности. Психо­анализ, таким образом, в чем-то напоминает анализ сознания, критику идеологии, историческую герменевтику. Не случайно в западной литературе проводят аналогию между 3.Фрейдом и К. Марксом. Однако если перестройка телесно-чувственной природы могла осу­ществляться методами анализа и критики сознания, то ее, с одной сто­роны, можно было бы легко деформировать для нужд общественной системы, а с другой — легко исправить путем просвещения. Однако на практике так не бывает. Менталитет оказывается более консерватив­ным, чем идеология, и часто тормозит развитие общества. В этой связи попытка преодолеть недостатки психоанализа кажется весьма заманчи­вой. Не был ли Фрейд наделе последним священником, замаскирован­ным Аль Каноне, не держит ли психоанализ людей в плену извращен­ного сознания, — так ставили вопрос видные представители постмодер­низма118. Согласно их мнению, капитализм не просто производит из­вращенное сознание с его комплексами фетишизма, отчуждения и т. п., от которых хочет излечить психоанализ; он делает людей с ненормаль­ной телесностью, производит шизофрению. Телу без складок и органов общество придает жесткую форму, превращает его в машину желаний, от которых нельзя освободиться критикой и просвещением.