Смекни!
smekni.com

Б. В. Марков философская антропология (стр. 91 из 98)

В нашей литературе все чаще высказывается мнение, что “либераль­но-демократическая концепция функционирования гражданского обще­ства принципиально не согласуется с культурно-историческими, нацио­нальными и духовными традициями России”183. Поскольку патерналистская политика государства стала нормой, то общественное сознание рос­сиян и сегодня отвергает либеральные и неолиберальные ценности, под таком которых были начаты социальные реформы 1992 г.184. Между тем либеральная идеология в России имеет достаточно давние историче­ские корни. Принципы свободы личности, законности, вера в необхо­димость социального прогресса и реформирования общества — отстаивались А. С. Хомяковым, К.Д. Кавелиным, Б. Н. Чичериным, П. И. Новгородцевым и др. Кавелин настаивал на автономии морали, Чичерин — на автономии права, Новгородцев — на автономии политики. Это обстоятель­ство представляется весьма важным, ибо может рассматриваться как свиде­тельство коммуникативного понимания ценностей, которые не даны Богом или Природой, а вырабатываются самими людьми. При этом следует иметь н виду непоследовательность теоретиков либерализма и, главное, их неде­мократичность, так как они считали, что власть должна принадлежать элите.

Переход от власти силы к власти права остается самой насущной потребностью для России. Какие можно отметить сдвиги правопорядка на уровне повседневности? Прежде всего — это постепенное разделение

183. См. Елисеев: Развитие гражданского общества и легитимация власти в России. Социальные реформы в России: история, современное состояние и перспекти­вы, СПб. 1995. С. 140.

184. Данные социологического опроса. Российское общество: ценности и приоритеты. Полис. 1993, 6.

моральных норм и законов. Как это не покажется странным, но господ-т ство первых над последними и является одной из причин правового ни­гилизма. Считая право инструментом власти, русский обыватель оцени­вал поступки по моральным критериям. Отсюда непонятная для посто­ронних наблюдателей жалость к правонарушителям, которые восприни­маются народом как пострадавшие от неправедной власти. Нельзя ска­зать, что на основе аргументов правозащитников в повседневном созна­нии укрепилось мнение о дисциплинирующей роли права, о понимании его как условии свободы и возможности цивилизованного общества. Од­нако длинные очереди в юридические консультации, судебные процес­сы о нарушении прав потребителей и т. п. — все это свидетельства фор­мирования в России новых дисциплинарных пространств, реализующих равенство людей перед законом и формирующих правосознание. Это, может быть, гораздо важнее, чем разговоры о правовом государстве, ко­торые ведет интеллигенция. Именно в этом видится залог того, что в будущих свободных выборах наконец примут участие свободные люди, которые не только знают о правах, но и действуют в соответствии с ними.

Ткань общественных отношений сплетается в каждом обществе из самых разнородных нитей и поэтому вряд ли возможно конструирование общего для всех стран правопорядка. Даже если признать, что русский народ относительно поздно вступил на европейский путь развития, то и в этом случае простое заимствование идей оказывается невозможным. Дело не в количестве людей, захваченных этими идеями. Нет одинаковых для всех способов осуществления свободы личности, правового строя, кон­ституции, как нет капитализма, одинакового во всех странах. Современ­ная Россия — это сложнейший общественный организм, которым нельзя управлять ни так, как раньше, “самодержавно”, ни по европейским образ­цам. Совершенно очевидно, что любой правопорядок осуществляется в поле неписаных правил, которые складываются на уровне повседневной жизни. Речь идет не только о моральных нормах, но и о знании, которое особенно в России, в силу высокого уровня образования ее граждан, вы­ступает как важный и эффективный способ реализации общественного порядка. Как известно, право было главной формой исполнения власти в Европе в XVII-XVIII столетии. На эту роль сегодня претендуют разного рода эксперты, консультанты, советники, которые дают рекомендации политикам, предпринимателям и всем остальным гражданам. Новая форма власти, является не репрессивной, а позитивной, ибо предлагает рацио­нальный способ действий, способствующий улучшению жизни.

Допущение о том, что власть в России имеет исключительно идеоло­гическую форму, является причиной устойчивых поисков универсальной идеи, способной мобилизовать массы. Напротив, в развитых странах власть не афиширует себя, однако в своей анонимности управляет людьми через систему массовых коммуникаций гораздо надежнее, чем раньше. Разуме­ется, необходим достаточно высокий уровень развития для того, чтобы население могло следовать рекламе, советам врачей, специалистов по здо­ровому образу жизни и т. п. Но даже учитывая сегодняшнее бедственное положение России, нельзя не видеть, что чем сильнее власть пытается быть вездесущей и контролировать своими указами различные сферы жизни, тем сильнее у населения впечатление ее бессилия.

Технология власти в современном обществе настолько модифицирова­лась, что поначалу кажется исключительно советующей и рекомендующей. Институты советников и консультантов, терапевтов и психологов, специа­листов по обстановке жилья, организации отдыха, разного рода страховки, учитывающие профессиональный риск и опасности на улице — все это об­разует плотную сеть, исключающую свободу. Поэтому сегодня протест при­нимает странные формы: люди время от времени начинают протестовать против врачей, навязывающих дорогостоящие методы лечения, против плат­ных педагогов и воспитателей, против всякого рода специалистов по здоро­вому образу жизни, навязывающих непрерывную борьбу с собой в форме диеты и тренировок. И что можно сделать, когда, с одной стороны, все эти специалисты стремятся гарантировать сохранение важнейших жизненных ценностей — здоровье, право, образование, работу, жилье и т. п., а с другой стороны, все эти знания окончательно отнимают возможность самостоя­тельных решений и выбора своей судьбы. Повседневная жизнь все больше напоминает конвейер гигантского завода, который обслуживает множество специалистов. Человек в одиночку уже не может сегодня эффективно орга­низовать свою собственную жизнь и попадает под власть рекламы и разного рода агентств, обслуживающих население.

История цивилизации — это история ограничений и запретов. Человек на протяжении всей истории боролся со своими страстями и желаниями, выступал против слабостей плоти и себялюбия. Господство над сам собой — таково первое и главное требование гуманистической философии. Нам трудно понять древних с их ограничениями и усилиями, направленными на сохра­нение социума. Угрозы и запреты, внешнее принуждение и насилие посте­пенно трансформировались в самоконтроль и самодисциплину. Но и эта система морального долга и внутренней цензуры сегодня стала стремитель­но разрушаться. Причиной тому является не некий таинственный нигилизм или падение нравов, а изменение порядка повседневности. Аскетизм, само­отречение, солидарность, альтруизм, экономия и ограничение потребления сегодня являются устаревшими добродетелями, так как современный поря­док строится на основе не экономии, а траты. Отсюда необходимо скоррек­тировать мысль, согласно которой отношения, основанные на даре и трате, выступают эффективной формой отрицания порядка, основанного на об­мене. На самом деле, современное общество потребления уже не ограничи­вает, а управляет потребностями. Расчет и дальновидность, предусмотри­тельность и осторожность перестали культивироваться на индивидуальном уровне и уже не составляют основу человеческого этоса. Реклама, а также разного рода советы и рекомендации, касающиеся здорового образа жизни, вся система жизнеобеспечения мягко и ненавязчиво, но надежно и всесто­ронне опутывают человека своими сетями. Человек не должен ограничи­вать себя и бороться со своими желаниями, он должен их удовлетворять. Другое дело, что сами эти желания искусственно заданы, и поэтому их ис­полнение не только разрушает, а наоборот, укрепляет систему порядка.

Любая конституция считая общественное устройство незыблемым, вынуждена допускать возможность протеста. Однако, надо признать, что и эта возможность подверглась в современных обществах значительному ограничению, так как различные ветви современной власти пригнаны друг к другу значительно сильнее, чем, например, в эпоху разделения королев­ской, общественной и духовной власти. Современное государство легити­мируется как выражение воли народа. Вместе с тем, оно гарантирует права личности и различных социальных меньшинств. Последние могут реали­зовать свое право только в форме протеста. Поэтому происходит интенси­фикация негативного опыта, который в современном обществе выступает как форма защиты прав и свобод гражданина.

Интеллектуалы, находясь в зависимости от власти, фактически обслу­живая ее, осознают себя противниками власти и реализуют свой протест в форме критики идеологии. Тем самым они отдают дань устарелым пред­ставлениям, согласно которым власть выступает как внешняя принуж­дающая и угнетающая сила. Но в современном обществе именно интел­лектуалы репрезентируют власть и поэтому не имеют морального права занимать леворадикальные позиции. С этим связан поиск новых форм эмансипации. Общее направление этих поисков характеризуется посте­пенным осознанием того, что власть, заложниками которой выступают народ и интеллектуалы, политики и общественность, происходит не от демонстрирующих ее субъектов, а от безличных структур порядка повсе­дневности. Именно реорганизация и либерализация этого порядка долж­на стать предметом заботы интеллектуалов.