Дюркгейм различал представления индивидуальные, носителем которых он считал сознание отдельных индивидов, и представления коллективные, субстратом которых выступает общество. Первые аналогичны образам, они изменчивы и переходящи; вторые сродни понятиям, они универсальны, неизменны и безличны. Согласно Дюркгейму, продолжает Московичи, коллективные представления - это не сумма индивидуальных представлений, а их первооснова, которая, подобно общему языку, универсальна и едина для всех членов общества. К основным характеристикам коллективных представлений Дюркгейм относил объективность и неизменность, их главную функцию он видел в поддержании связей между членами группы и в подготовке их к единому образу мыслей и действий. "Именно это и делает их коллективными", - считает Московичи (9, с. 84). Передаваясь из поколения в поколение, коллективные представления (как социальные факты) приобретают принудительную силу. Основываясь на предположения о возможности объяснения социальных явлений на базе представлений и вызываемых ими действий, Дюркгейм и его последователи реконструировали некоторые области социальной жизни (в основном на материале примитивных обществ). Французский социолог обнаружил в понятии "представление" символический компонент и обозначил его как способ осознания обществом самого себя. Продолжателем традиции Дюркгейма Московичи считает
35
Леви-Брюля, изучавшего типы мышления в низших обществах. Леви-Брюль пришел к заключению, что индивид "скован" доминирующими в обществе представлениями, в рамках которых он мыслит и выражает свои чувства. Эти представления различны в различных обществах, каждому из которых соответствует свой тип мышления. Отказавшись от противопоставления индивидуального и коллективного, Леви-Брюль акцентировал дихотомию логических и психологических механизмов, характерных соответственно для цивилизованных и примитивных обществ. Цивилизованное мышление способно к логической рефлексии, установлению причинных связей и прочим интеллектуальным упражнениям. Примитивный разум ориентируется на мистическое, сверхчувственное объяснение действительности. Главную заслугу Леви-Брюля Московичи видит в том, что тот попытался вычленить интеллектуальные и аффективные структуры коллективных представлений.
Первоначальный успех понятия коллективных представлений (особенно среди антропологов) сменился почти полувековым периодом забвения. Утрата интереса к этому понятию и соответствующему ему пласту реальности объясняется двумя обстоятельствами, полагает Московичи. Во-первых, социальные аналитики увлеклись марксовой теорией идеологии, привлекшей их своим разрушительно-критическим пафосом. Во-вторых, теория Дюркгейма, как и гипотезы Леви-Брюля, не предлагала конкретных способов анализа коллективных представлений, которые, таким образом, "оставались многообещающей абстракцией" (31, с. 943).
Этот пробел восполнили Пиаже и Фрейд, переосмыслившие традицию Дюркгейма в терминах психологии. Первый проследил процесс интеллектуального развития ребенка, открыв путь к изучению интеллектуальной структуры представлений; второй показал связь детских сексуальных теорий и образов с культурной традицией, продемонстрировав, как посредством "интернализации" ребенок овладевает образной структурой своей
36
культуры. Тем самым Пиаже и Фрейд подготовили почву для изучения социальных представлений как психологического феномена, подпадающего под привычные процедура психологического исследования. Кроме того, они выявили связь я преемственность индивидуальной и коллективной ментальности, сделав ненужным противопоставление "коллективного духа" и "рационального мышления".
Современные французские социальные психологи, продолжает Московичи, по сути дела начали постепенно претворять в жизнь обширную программу изучения коллективного мышления, намеченную в свое время Дюркгеймом. Последний возлагал задачу познания "законов образования коллективных идей" на социальную психологию, которая находилась тогда в зачаточном состоянии. Благодаря совершенствованию методов социального анализа и достижениям психологической науки замыслы Дюркгейма начали обретать плоть и кровь в работах следующего поколения социальных исследователей. "Но стоит ли непременно ограничиваться представлениями, характерными для традиционных обществ", как это делали ученики Дюркгейма или Леви-Бряля? Вместо того, чтобы вслед за американцами продолжать "инвентаризацию мнений и установок", психологи новой французской школы решили "заняться изучением представлений, значение которых теперь для всех стало очевидным, и тем самым установить истинное назначение социальной психологии в ряду общественных наук" - так поясняет Московичи логику становления новой исследовательской позиции во Франция (9, с. 93).
Отличительная особенность психологической традиция, восходящей к Дюркгейму и реализовавшейся в работах новой Французской школы, состоит в том, что главный интерес здесь сосредоточен на разнообразных содержаниях сознания, а не на формах ментальных процессов. "Только отталкиваясь от этого специфического содержания (теории, рассказы, легенды, правила и нормы) во всем богатстве его оттенков, мы
37
можем надеяться, что сумеем вывести общие психологические принципы и механизмы" (31, с. 946). До сих пор процессы познания, осязания, зрения, научения я т.п. рассматривались в психологии как существующие независимо от общего культурного содержания того, что именно мыслится, воспринимается или оценивается посредством
интеллектуальных усилий. Между тем, "не существует механизмов, свободных от содержания, или когнитивных способностей, которые можно било бы произвольно отделить от их ментального контекста и социальных условий" (31, с. 948). Следовательно, социальные психологи должны работать в самом тесном контакте с антропологами, историками и специалистами в области детской психологии. Иначе говоря, логическое развитие дюркгеймовской традиции предполагает, что социальная психология обретает статус историко-антропологической науки с той разницей, что антропология и детская психология исследуют становление коллективных структур, переходя "от мистического мышления к научному, от фольклорного знания к рациональному". Социальная же психология исследует обратное движение, прослеживая превращение научного знания в социальные представления, регулирующие повседневное поведение индивидов и их коммуникативные связи (9, с. 93).
Происходящая сегодня трансформация
дюркгеймовского понятия коллективных представлений отражает стремление французских психологов сделать его адекватным современной социальной жизни, вместе с тем, она продиктована внутренней логикой развития социальной психологии как науки. Дюркгейм подразумевал под коллективными представлениями весьма обширный класс гетерогенных интеллектуальных форм; он включал сюда и мифологию, и религию, и обыденное знание, и категории пространства и времени. Это понятие предназначалось для описания духовной жизни традиционных обществ, чем объясняются такие особенности его классической интерпретации, как абстрактность, статичность,
неструктурированность и
38
"данность". Категория социальных представлений призвана структурировать ментальную реальность современности, следовательно, ее необходимо конкретизировать применительно к реалиям нынешнего общества. В современных социальных системах не существует мифов в их прежнем понимании, иной статус приобретают религиозные верования и даже обыденное знание имеет другое содержание и структуру, чем в традиционном обществе. Это скорее метафоры, за которыми скрывается сугубо современный процесс "распространения оригинальных систем понятий и образов... большинство из которых имеет научное происхождение" (31, с. 953). Далее, современные представления массового сознания гораздо более подвижны и склонны к изменению, чем коллективные ментальные формы замкнутых традиционных социальных систем. Поэтому сегодня "речь идет главным образом о понимании не традиций, а инноваций, не устоявшихся, а становящихся форм общественной жизни" (9, с. 94). Следовательно, на первый план выходит проблема генезиса представлений, их передачи и изменения в процессе интеракция и социальной коммуникации. "Признавая, что представления одновременно генерируются и благоприобретаются, мы лишаем их той предустановленности и статичности, которые были им присущи в их классическом понимании" (9, с. 94). Таким образом, социальные представления как современные формы социальной ментальности являют собой сплав обыденного и научного знания и занимают пространство, заполненное в традиционных обществах легендами, мифами и прочими элементами устного творчества.
Сопоставляя терминологию новой французской школы с прочими социологическими и социально-психологическими категориями. применявшимися для описания коллективной ментальной жизни, Московичи пишет: "Понятие коллективных представлений, равно как ... групповой разум, массовая душа, Volkseele, харизма и т.п., на самом деле относятся к коллективному индивиду или сущности. Они предполагают
39
существование гомогенной закрытой группы и определенную долю группового принуждения, столь очевидного в теории Дюркгейма. Между тем, нам ближе идея обмена, различной степени группового "сходства" или "хаоса", несхожим образом структурирующих одна и те же представления в аналогичных измерениях" (29, с. 516). Кроме того, что особенно важно, понятие социальных представлений позволяет докончить с дихотомией коллективного и индивидуального в социальных науках. Во времена Дюркгейма эта дихотомия была оправдана необходимостью разграничить объекты двух самостоятельных областей научного знания - психологии и социологии. С возникновением социальной психология, чей предмет помещается "на перекрестке понятий, которые нельзя ни разделить, ни трактовать как принадлежащие разным реальностям" (10, с. 223), противопоставление коллективного и индивидуального, равно как образа и понятия утрачивает всякий смысл.