В Египте каждый значительный город был отделен от его места погребения священным озером. Та же самая церемония суда, которая описывается в «Книге Мертвых» в «этой драгоценной и таинственной книге» (Бунзен) как совершающаяся в мире Духа, происходила на земле в течение похорон мумии. Сорок два судьи или заседателя собирались на берегу и судили «Душу» покойного по ее делам, когда она находилась в теле. После этого жрецы возвращались в пределы святилища и объясняли неофитам вероятную судьбу этой Души и ту торжественную драму, которая в это время происходила в незримом мире, куда улетела Душа. Бессмертие духа крепко прививалось неофитам Ал-ом-джах'ом высочайшим египетским Иерофантом. В Крата Нэпоа – жреческих Мистериях Египта – следующим образом описываются четыре из семи степеней Посвящения.
После предварительных испытаний в Фивах, где неофиту приходилось проходить многие испытания, называемые «Двенадцатью Муками», ему приказывали для того, чтобы он мог выйти победителем управлять своими страстями и ни на мгновение не терять мысль о своем внутреннем Боге, или седьмом Принципе. Затем, в качестве символа скитания неочищенной Души, он должен был подниматься по нескольким лестницам и скитаться в темноте в пещере со многими дверями, из которых все были заперты. После 294] преодоления всего он получал степень Пастофора, после которой, во второй и третьей степенях, он становился Неокором и Меланкфором. Его приводили в обширный подземный зал, обставленный мумиями в позах, его подводили к гробу, где покоилось изувеченное тело Озириса. Это был зал, называемый «Вратами Смерти», откуда стих в «Книге Иова»;
Были ли врата Смерти открыты тебе,
Видел ли ты двери тени смерти?
Так спрашивает «Господь», Иерофант, Ал-ом-джах, посвятитель Иова, намекая на эту третью степень Посвящения, ибо «Книга Иова» это поэма о Посвящении par excellence.
Когда неофит преодолевал ужасы этого испытания, его приводили в «Зал Духов», чтобы они судили его. В числе прочих правил, которые ему вменялись, ему приказывалось:
Никогда не желать и не искать мщения; всегда быть готовым помогать брату в опасности, даже рискуя собственной жизнью; похоронить каждое мертвое тело; уважать своих родителей выше всего; уважать старость и защищать тех, кто слабее его самого; и наконец, всегда помнить о часе смерти и о воскресении в новом и нетленном теле.
Весьма рекомендовались чистота и целомудренность, и за прелюбодеяние угрожала смерть. Таким образом египетский неофит становился Кристофором. На этой степени ему сообщали тайное имя ИАО.
Пусть читатель сравнит вышеприведенные высокие правила с правилами Будды и благородными заповедями в «Законе Жизни» для аскетов Индии, и он поймет единство Тайной Доктрины повсюду.
Невозможно отрицать присутствие полового элемента во многих религиозных символах, но этот факт ни в коей мере не заслуживает осуждения, если становится общеизвестным, что в религиозных традициях всех стран человек в первой «человеческой» расе не родился от отца и матери. Начиная с блистающих «разумом-рожденных Сынов Брамы», Риши и Адама Кадмона с его Эманациями, Сефиротами, вплоть до «неимеющих родителей», Анупадака, или Дхиани-Будд, от которых произошли Бодхисаттвы и Мануши-Будды, земные Посвященные люди первая раса людей у каждого народа считалась родившейся без отца и матери. Человек, «Мануши–Будда», Ману, «Энош», сын Сета, или «Сын Человеческий», как его называют, – рожден нынешним образом только как следствие, 295] неизбежная фатальность закона естественной эволюции. Человечество – достигнув крайний предел и тот поворотный пункт, где его духовной природе пришлось уступить место чисто физической организации – должно было «впасть в материю» и в порождение. Но человеческие эволюция и инволюция цикличны. Он кончит так, как он начал. Разумеется, нашему грубому материалистическому уму даже возвышенный символизм Космоса, зачатого в матке Пространства после того как божественная Единица вошла в нее и оплодотворила ее Своим святым указом, – несомненно, вызовет представление материальности. Но не так было у первоначального человечества. Посвятительный обряд в Мистериях о Жертве, приносящей в жертву самого себя, которая умирает духовной смертью, чтобы спасти мир от разрушения – действительно от обезлюдивания – был установлен во время Четвертой Расы, чтобы служить напоминанием об одном событии, которое физиологически стало теперь Тайною Тайн среди мировых проблем. В еврейском священном писании Каин и женская Авель является тою принесенною в жертву и жертвующею парою – оба жертвующие собою (как пермутации Адама и Евы, или двоякого Иеговы) и проливающие свою кровь «разделения и соединения» ради того, чтобы спасти человечество введением в жизнь новой физиологической расы. Еще позднее, когда неофит, как уже упоминалось, чтобы стать еще раз возрожденным в свое утерянное духовное состояние, должен был пройти через внутренности (чрево) девственной тёлки,[539] зарезанной в момент этого обряда, это заключало в себе опять тайну и столь же великую, ибо она относилась к процессу рождения или, вернее, к первому вступлению человека на эту землю через Вак – «сладкозвучную корову, которая дает пищу и воду» – которая есть женский Логос. Это также касалось того же самого самопожертвования «божественного Гермафродита» – третьей Коренной Расы – преображения Человечества по-настоящему физических людей после утери духовного могущества. Когда плод зла был испробован вместе с плодом добра, то в результате произошла постепенная атрофия духовности и усиление материальности в человеке, и тогда он был обречен на рождение посредством нынешнего процесса. Это тайна Гермафродита, которую древние держали в таком великом секрете и завуалировали. Ни отсутствие нравственного чувства, ни присутствие в них грубой чувственности не заставляли их воображать свои Божества в двойственном аспекте; скорее это было их знание тайн и процессов первобытной Природы. Наука физиологии была им лучше известна, чем нам теперь. Именно тут 296] лежит захороненным ключ к Символизму древности, истинному средоточию национальной мысли, и к странным двуполым изображениям почти всех Богов и Богинь как в языческих, так и в монотеистических Пантеонах.
Сэр Вильям Драмонд в «Edipus Judaicus» говорит:
Истины науки были тайнами жрецов, ибо эти истины были основами религии.
Но почему миссионеры так жестоко насмехаются над вайшнавами и поклонниками Кришны за предполагаемое грубо неприличное значение их символов, теперь, когда вне всякого сомнения уяснено, и уяснено наиболее непредубежденными писателями, что Хрестос в преисподней – подразумевается ли под этой преисподней могила или ад – обладал подобным же образом сексуальным элементом уже от самого происхождения этого символа.
Ныне этот факт больше не отрицается. «Братья Розы и Креста» средних веков были такими же добрыми христианами, как и другие в Европе, но тем не менее все их обряды были обоснованы на символах, значение которых было преимущественно фаллическим и сексуальным. Их летописец Харгрейв Дженнингс, лучший современный авторитет по Розенкрейцерству, говоря об этом мистическом Братстве, описывает как
Мучения и жертва Голгофы, Крестные Муки были в их (розенкрейцеров) знаменитой благословенной магии и торжестве протестом и призывом.
Протестом – от кого? Ответ: протестом от распятой Розы, величайших и наиболее раскрытых изо всех сексуальных символов – Ионы и Лингама, «жертвы» и «убийцы», женского и мужского принципа в Природе. Откройте последний труд этого автора, «фаллицизм», и посмотрите, в каких ярких выражениях он описывает половой символизм в том, что является наиболее священным для христиан:
Льющаяся кровь струилась с короны или прокалывающего венца адских шипов. Роза – женственная. Глянцевитые, карминовые лепестки ее охраняются шипами. Роза – самая прекрасная из цветов. Роза – это Царица Божьего Сада (Мария, Дева). Не просто Роза представляет собою магическую идею или истину. Но именно «распятая Роза» или «замученная Роза» (по величественному мистическому апокалиптическому образу) является талисманом, знаменем и предметом обожания всех «Сынов Мудрости», или истинных розенкрейцеров.[540]
Совсем не всех «Сынов Мудрости», даже не истинных розенкрейцеров. Ибо последние никогда не стали бы вкладывать в такое тошнотворное изображение, выставлять в чисто чувственном и земном, чтобы не сказать в животном свете, величайшие благороднейшие символы Природы. Для 297] розенкрейцера Роза была символом Природы, всегда плодородной и девственной Земли или Изиды, матери и кормилицы человека, считающейся женской, и представляемой египетскими Посвященными как девственная женщина. Подобно всем другим олицетворениям Природы и Земли, она есть сестра и жена Озириса, так как эти два персонажа отвечают олицетворенному символу Земли; как она так и Солнце являются потомством одного и того же таинственного Отца, потому что Земля оплодотворяется Солнцем – согласно самому раннему Мистицизму – посредством божественного вдувания. Именно чистый идеал мистической Природы олицетворялся в «Девах Мира», в «Небесных Девицах», и позднее в человеческой Деве, Марии, Матери Спасителя, Salvator Mundi, ныне избранного Христианским Миром. И именно персонаж еврейской девушки был приспособлен Богословием к древнему Символизму[541], а не языческий символ был переделан на новый лад.
Мы знаем через Геродота, что Мистерии были занесены из Индии Орфеем, героем, намного предшествовавшим Гомеру и Гезиоду. В действительности очень мало известно о нем, и до очень недавнего времени орфическая литература и даже Аргонавты приписывались Онамакриту, современнику Пизистрата Солона и Пифагора; считали, что он скомпилировал их в нынешнем виде к концу шестого века до Р. X., или 800 лет спустя времен Орфея. Но нам говорят, что в дни Павзания была жреческая семья, которая подобно браминам с «Ведами», передавала по памяти все орфические гимны, и что обыкновенно их передавали таким образом из одного поколения в другое. Помещая Орфея на 1200 лет до Р. X. официальная наука – такая осторожная в своей хронологии и всегда старающаяся выбрать период времени, как можно более поздний – тем самым признает, что Мистерии или, другими словами, драматизированный Оккультизм, относится к еще более ранней эпохе, нежели халдеи и египтяне. Теперь можно упомянуть падение Мистерий в Европе.