Философы, социологи, культурологи, книговеды и представители других научных дисциплин объединяют усилия с целью формирования информационной культуры личности, в состав которой входят культура поиска новой информации, культура ее восприятия, умение сохранять и ретранслировать полученную
информацию, знание норм, регламентирующих использование интеллектуальной собственности и т.п.11
Важное место проблема «Информационное общество и архивы» заняла на научно-практической конференции «Изменяющая Россия и российские архивы на рубеже веков» (2001г.)12, характер обсуждения которой адекватно отражен в названии выступления одного из участников конференции «Информационное общество в России - будет или есть?»13. На этот и другие аналогичные вопросы и призвано дать архивоведение на современном этапе своего развития. Но научный ответ немыслим без учета развивающейся парадигмальной основы научного познания мира, общества и государства, а также истории архивоведческой мысли как неотъемлемой составной части развития целостной системы самосознания человека
Начнем со специальных работ по историографии. Речь идет, прежде всего, о докторской диссертации И.И. Колесник «Зарождение и развитие историографических знаний в России (XVIII - начало XIX в.)»14. В этой и других работах И. Колесник отчетливо проявилось стремление автора выявить принципиально новый подход к анализу «природы» самой научной дисциплины историография. Дословно это звучит так: цель исследования заключается в том, чтобы «ответить на вопросы: какова реальная картина возникновения знаний о прошлом науки (историографии - ТХ), какова природа этих знаний, какое место принадлежит им в процессе научного познания, чем определяется смена этапов ими фаз в их развитии и как меняется их содержание»15. Такой подход в целом соотносится с темой диссертационного исследования.
Аналогичный подход прослеживается в монографии Р.А. Киреевой «Изучение отечественной историографии в дореволюционной России с середины XIX в. до 1917г.»16 и в целом ряде ее работ, написанных в жанре биографии17.
Поскольку данная диссертация посвящена, по существу, исследованию историографии архивоведческих знаний и, более конкретно, возникновению
архивоведения как науки, основные методологические идеи новаторских для своего времени работ вышеуказанных авторов близки «по духу и по букве» концептуальной основе нашего исследования. Приведем в качестве доказательства необходимости выработки новой парадигмальной основы архивоведения на основе анализа его генезиса и становления именно как науки, примеры из других ближайших к архивоведению научных дисциплин - книговедения и источниковедения.
В статье «Актуальность идей «общей теории книговедения» и «философии книги» первой трети XX века»18 И.Л. Корсунский излагает цели и задачи исследования, используя практически все те мысли и подходы, которые составляют суть проблемного поля нашего исследования: «Наследие отечественной книговедческой мысли (выделено нами. - ТХ) первой трети XX века..., понимание...книги как феномена культуры, духовной деятельности человека, предложенная авторами-теоретиками систематика книговедческого знания (выделено нами. - ТХ) - до сих пор не получили - во всей своей содержательности и конструктивности - должной оценки». И далее: «В последнее время персонология (в нашей терминологии - доксографии. - ТХ) русского книговедения обогатилась рядом ценных работ об ученых, переиздаются их труды, публикуются неизданные тексты и материалы к биографиям. Тем не менее, остаются в тени их теоретико-методологические (выделено нами. - ТХ) построения. Во многом здесь продолжает неявно сказываться та резко отрицательная оценка книговедческой мысли первой трети XX в., которая была высказана в советской науке 1930-х гг.». В заключение приведем вывод И.Л. Корсунского, который, на наш взгляд, целиком и полностью относится к современной науке об архивах: «Объективное изучение и идейное освоение этого наследия, понимание его парадигмальной (выделено нами. - ТХ) определенности, взаимосвязанности с культурно-историческим мировоззренческим контекстом - задачи, к решению которых наша наука только начинает приступать»19.
Аналогичную позицию изложил А.А. Курносов в статье «О месте источниковедения в системе исторических наук»20. Опираясь на краткое изложение взглядов Д.С. Лихачева, М.Н. Тихомирова и СО. Шмидта на сущность вспомогательных исторических дисциплин, автор делает обоснованный, с нашей точки зрения, вывод: «Процесс дифференциации познавательной деятельности по отношению к прошлой жизни на определенном этапе был необходим и естествен. Но не стоит ли в повестке дня теперь проблема перехода к синкретическому (выделено нами. - ТХ) способу познания истории? В таком случае и сам источник, носитель исторической информации, потребуется рассматривать как органическую целостность (выделено нами. - ТХ), отнюдь не изъятую при этом из исторической и историко-культурной экологии, давшей ему жизнь. Подобное исследование «документа» или, шире, «документального комплекса» приведут уже не к «полупродукту», заготовке для последующих исторических построений, конструкций и реконструкций, но к самоценному результату познания прошлого».21
Наконец, достаточно активно в этом же направлении развивается отечественное документоведение. Так, статья М. В. Ларина «Некоторые проблемы эволюции управленческого документа»22 носит ярко выраженный историко-теоретический характер и является, по существу, целостной программой перспективных научных исследований в принципиально новых областях документоведения. Большой перечень проблем, стоящих перед этой научной дисциплиной, М.В. Ларин рассматривает в контексте «развития новой ноосферной информационной ориентации мирового цивилизационного процесса». В работе «Управление документацией в организациях» М.В. Ларин конкретизирует свой вывод: «Глобальная информатизация общества, широкое распространение новых информационных и коммуникационных технологий, «компьютерная революция», постепенное внедрение рыночных механизмов и современного менеджмента привели к изменению роли информации в социально-экономических процессах и осознанию ее как важнейшего стратегического
ресурса», и поэтому «сложившиеся формы и методы работы с документацией в организациях в рамках традиционного делопроизводства и документационного обеспечения управления не отвечают современным условиям»23.
Аналогичным образом складывается в условиях изменения научной парадигмы и процесс авторефлексии в археографии. В работе А.Д. Степанского «Развитие археографической мысли в 1980-1990-х гг.»24 в самостоятельный раздел вынесена проблематика разделения теории и методики археографии. Проанализировав работы Б.Г. Литвака, О.Ф. Козлова, СО. Шмидта, Е.М. Добрушкина, Г.И. Королева, В.П. Козлова, А.Д. Степанский приходит к выводу о важности продолжения работы над решением ряда фундаментальных вопросов, разработка которых необходима для развития теоретических основ археографии, причем акцент, вслед за Е.М. Добрушкиным и Г.И. Королевым, делается именно на необходимость «разграничения теории и методики». При этом автор отсылает читателя к нескольким из собственных статей, особенно на работу «Археография: термин, объект, предмет» , которая носит обобщающий характер.
Таким образом, проведенный анализ доказывает, что в вышеуказанных дисциплинах - где в большей, где в меньшей степени - активно развивается процесс авторефлексии (самосознания) в условиях смены научной парадигмы.
Глубинную суть произошедших изменений испанский философ, социолог и культуролог Хосе Ортега-и-Гассет в одной из последних работ выразил следующим образом: «...Теперь нас интересуют не сюжеты, а герои, не действия, а лица...Подобный перенос внимания совпадает с переворотом в физике и особенно в философии, который начался лет двадцать тому назад. Со времен Канта до 90-х годов преобладало ярко выраженное стремление убрать из теории субстанции, заместив их функциями. И в Греции, и в эпоху Средневековья считалось: operari sequitur esse, т.е. действия - следствие и производное от сути. Идеал XIX века прямо противоположен: esse sequtur operari, т.е. суть - не более как совокупность действий, или функций.
Быть может, теперь мы вновь возвращаемся от действий к лицам, от функций к субстанциям»26.
Как видно из приведенного анализа, гуманитарные науки в целом и «смежные» по отношению к архивоведению дисциплины совершают реальный поворот от регистрации функций к анализу и поиску сути, субстанции предметов и явлений. Казалось бы, это не может не коснуться и архивоведческой науки - не только ее содержания в целом, но и толкования историками и архивоведами целого ряда исходных, базовых терминов, в частности, таких, как «архивы», «архивоведение», «наука об архивах» и др. И, тем не менее, архивоведение как наука в целом пока остается в стороне от наметившегося процесса. За столетний период существования «науки об архивах» (с конца XIX в. и вплоть до защиты докторской диссертации В.Н. Автократовым в 1981г. «Теоретические проблемы советского архивоведения (1960-1970-е гг.)», - в России не появилось ни одного обобщающего труда по общетеоретическим проблемам архивоведения.