Таков был особый, совершенно непонятный, непросчитываемый талант кинодраматурга Евгения Габриловича. Я думаю, что некоторые его свойства перешли к сыну. Алексей был камерный, конечно, художник. В этом были его отличительная черта и достоинство, потому что мы жили в эпоху площадную, эпоху трубадуров-идеологов. А он в документальном кино тоже умел переводить глас публицистический, глас площадной, глас внешней агитки в натуральную, естественную, живую речь.
Процесс создания фильма начинается с работы режиссера с драматургом (если режиссер сам не является автором). Заменить этого драматурга любыми ухищрениями на съемочной площадке или на монтажном столе невозможно.
Первый этап в драматургии фильма — заявка. В заявке необходимо обозначить тему, сформулировав идею, локализовать объект или предмет, наметить технологию исполнения замысла, определить жанр, форму, хронометраж будущей картины.
Заявка есть юридический документ, обеспечивающий авторское право и, кроме того, заявка есть творческий документ. Это импульс и в то же время реклама будущей передачи, программы и т. д. Заявка должна заинтересовать, если хотите, заинтриговать продюсера. Не открывая всего содержания материала, заявка должна демонстрировать все выгоды обращения к данной теме в предложенной форме. Говорят "краткость — сестра таланта". Я хочу дополнить эту мудрость непременным правилом. Заявка должна быть краткой, ясной, если хотите, афористичной.
В заявке необходимо не только обозначить идею, не только расписать подробно содержание, но и добиться, чтобы из заявки было понятно, нужно ли это делать и можно ли это сделать.
К примеру, написали заявку о храме Христа Спасителя. Платформа у автора есть, тема обозначена, она крупна, в этом смысле в заявке есть гражданское содержание. Но не ясно, в какую форму это может вылиться, сколько средств, труда нужно затратить на производство фильма. Собрать дорогостоящую фильмотеку или отправиться на съемки? Сколько снимать и что снимать. То есть не ясно, как это содержание вылить в форму. Форма не обозначена никак. Значит, как тематическая заявка она может устроить, но как заявка на конкретную передачу или на конкретный фильм не годится, потому что в ней даже намека нет на способы реализации.
А какой хронометраж? В принципе это может быть и 10 минут, и целый час. Есть особые случаи, когда возможно запустить в производство сырой материал. Например, когда присутствует элемент сенсации: никто не знает, что восстанавливается храм Христа Спасителя, никто не знает, что вчерашние партработники сегодня стали усиленно креститься на паперти. Вот тогда какая бы форма ни была, картину можно запустить в работу, потому что это журналистское открытие. Не кинематографическое, не телевизионное, а журналистское.
Теперь переходим к вопросу о сценарии. Сценарий надо писать поэпизодно, тему раскрывать поэпизодно, выстраивая эпизоды по общим законам драматургии. Это справедливо и для документального кино, и для телевизионной публицистической передачи. В журналистике принят термин — проблема. Учитывая, что телевидение есть зрелищная форма, применим более точный термин — конфликт.
Есть драматургия описательная, очерковая. В этом случае конфликт может быть в достаточной степени стертым, особенно это характерно для информационных жанров. Драматургия основывается на том, что вскрываются те противоречия, которые заложены в предмете, в объекте, в том явлении, которое вы делаете предметом экрана. Для сравнения обратимся к геологическим разрезам. Чтобы рассмотреть строение почвы, геологи изучают разрез, слом. Иногда этот слом находится на поверхности, то есть что-то произошло — землетрясение, оползень, разрушение почвы, и открывается разрез. И можно изучать, из чего состоит земная кора: вот маленький слой чернозема, дальше идут суглинки, потом начинается камень и т. д. Поверхность может быть также искусственно вскрыта. Вот так и в кино. Случается, что конфликт сам по себе выходит наружу, можно зафиксировать его, исследовать, проанализировать. В других случаях нужно применить особые приемы, чтобы конфликт или то, что скрыто от поверхностного взгляда, вышло наружу. В одном случае достаточно репортажа, в другом случае необходима система постановочных приемов для того, чтобы этот конфликт на глазах у зрителя раскрылся, или этот человек сбросил маску, или этот человек исповедовался, раскрыл свое внутреннее содержание.
Можно описать конфликт словами с помощью дикторского текста. Это слабая драматургия — простой и самый несовершенный способ, когда конфликт не показывается, а лишь описывается словом. Другие дело, если мысль вам удается раскрыть в действии, не назвать, а показать. Тогда исследование темы будет более глубоким. А исследователем будет выступать не только автор, но и зритель. Мысль, идея, которую открывает сам зритель при помощи автора, при помощи режиссера, значительно более действенна, нежели высказанная автором или комментатором мысль с экрана. Вот для того, чтобы родилась мысль, родилось чувство у зрителя, и необходима драматургия.
Остановлюсь на моем старом фильме "Новоселье". Сценарий его уже пожелтел, но я приведу несколько эпизодов, чтобы на основании этого сценария показать, как режиссер "топчет" автора для того, чтобы перевести его мысль в действие. Хотя в этом случае и автор, и режиссер — одно и то же лицо. Я, режиссер, со своим сценарием поступаю грубее, чем с посторонними сценариями. Я с ним воюю на протяжении всей работы, я в оппозиции, все время подвергаю сомнению авторскую концепцию, ибо именно в столкновении автора и режиссера может родиться настоящее произведение.
I. Возвращение.
Наконец, в середине апреля врачи отпустили Вагина домой. Два месяца на больничной койке для такого деятельного человека — это же мука! Пусть чуть ли не каждый день звонили из хозяйства, пусть даже сам Вагин целый день названивал то в министерство, то в Совет, то в Комитет — все же чувствовал он себя в первоклассной московской больнице беспомощным и ослабевшим. Да, поизносился организм — тут и раны фронтовые, тут и тыловые ранения, когда был директором МТС; в конце концов, тут и крайнее напряжение последних лет, когда подымал разваливающееся, обезлюдевшее хозяйство. Сейчас, когда кажется жизнь на раскат пошла, его Вагина! — старость нагоняет своими болячками.
Однако не верит Вагин, что одолеет его хворь. Воспаление легких решил было на ногах переходить — вот и увезли его прямо из председательского кабинета в Москву, и еле выходили. Вызвал Вагин из колхоза свою машину. С утра успел еще в Совмин заскочить по неотложному депутатскому делу и не обедавши, хотя медицина предписала строго "дробное питание" — сказал, усаживаясь плотно на переднее сидение "волги": гони до Гороховца. Там перекусим...
И помчался Вагин по тряской дороге шестьсот километров туда, за Горький, за Балахну — в свою Сухоноску, в колхоз имени Ленина.
II. Заволжье.
— Когда к нам соберетесь, перечитайте Мельникова-Печерского.
"В лесах" — это как раз про наши места, — советовал Вагин при встрече. И мы читаем:
…Верхнее Заволжье — край привольный. Там народ досужий, бойкий, смышленый и ловкий...
…Старая там Русь, исконная, кондовая. С той поры как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не бывало. Там Русь с исстари на чистоте стоит, какова была при прадедах, такова хранится до наших дней...
(Как странно прозвучат эти слова на дороге Горький — Ковернино, особенно на плотине, которая перегородила Волгу перед Городцом. Об этом ли крае написаны те строки?)
…В лесистом Верхнем Заволжье деревни малые, зато частые, одна от другой на версту, на две. Земля холодна, неродима, своего рода мужику разве до масленой хватит, и то в урожайный год. Как ни бейся на надельной полосе, сколько страды над ней не принимай, круглый год трудовым хлебом себя не прокормишь.
Такова сторона! Другой на месте заволжанина давно бы с голоду помер, но он не лежебок, человек досужий. Чего земля не дала, уменьем за дело взяться берет...
III. Колхоз.
— Еду запускать колхоз в посевную, — сказал Вагин. И в первый же день по приезду, прежде всего, оглядел поля своего колхоза.
Когда Вагин пришел, — а сейчас наступала для него пятнадцатая весна в этом хозяйстве, — мог он на дню три раза поля обойти. Всего 900 гектаров пашни. Потом, после объединения трех колхозов, стало уже четыре тысячи гектаров пашни, а всего за хозяйством закреплено более 8000 — так что и на машине всего не объедешь враз! Василевка, Медвежково, Хрящи, Скоробогатово, Сухоноска...
Все это теперь одно хозяйство — колхоз имени Ленина. То, что это мощное передовое хозяйство видно, можно сказать, с ходу по постройкам.
Какой гараж! Какие фермы!
Однако о хозяйстве надо говорить на языке цифр: за десять лет (т. е. после объединения уже колхозов) доход вырос с двух миллионов семисот тысяч до восьми миллионов. В нынешнем году ждут вообще десяти миллионов.
Доходы колхозников выглядят так:
1972 год 1982 год
Доярка 185 руб. 317 руб.
Механизаторы 174 руб. 387 руб.
Шофер 126 руб. 368 руб.
Полевод 72 руб. 166 руб.
И это среднемесячный заработок по колхозной статистике. Конечно, такие деньги не с воздуха берутся, не с неба падают. Урожайность на полях выросла втрое.
Все стадо стало племенным. Вместо малодоходной красногорбатской породы стоят на фермах черно-пестрые буренки — одна в одну! Каждый вложенный рубль в животноводстве приносит 55 копеек дохода. В полеводстве — 45 коп.