15 ноября на сайте «Ингушетия.Ru» появилось интервью с Макшарипом Аушевым[35]. В беседе с сотрудником ПЦ «Мемориал» Аушев подтвердил ту информацию, которая была изложена в тексте интервью. Ниже мы приводим этот текст с минимальными сокращениями:
«17 сентября Аушевы Магомед Макшарипович и Магомед Османович (мой сын и племянник) сели в поезд «Астрахань-Грозный». 18 сентября в 11 часов утра мой сын позвонил матери и сказал, что через час они будут в Грозном и домой приедут на такси, что не надо их встречать. Я позвонил сыну примерно 13:30 дня: раз десять прошли гудки, но никто не ответил. Я подождал минут 30 и перезвонил, но трубка уже была выключена. Тогда я заподозрил неладное и сразу с двоюродным братом выехал в Грозный. По пути я названивал родственникам, и в течение двух часов нас собралось в Грозном примерно тридцать человек на 11-ти машинах.
Мы проделали огромную работу и убедились, что ребята прибыли на станцию «Грозный». Об этом сообщила проводница. <…> Начали по всему городу искать такси, на котором ребята могли выехать с вокзала. Чудом нашли таксиста. <…> C его слов мы поняли, что наши родственники похищены спецслужбами. Он подробно рассказал, как при выезде из города, их остановили, и Аушевых схватили и увезли вооруженные люди на нескольких машинах.
Одну группу родственников я направил на телевидение Чечни. Они дали объявление по бегущей строке и объявили за информацию о наших похищенных вознаграждение 500 тыс. рублей с обещанием гарантировать анонимность информатора клятвой на Коране. А другую группу отправил проверить все отделы милиции, нет ли задержанных Аушевых. Сам с оставшимися родственниками, на двух машинах выехал в сторону Ингушетии, спрашивая на постах, не проезжали ли через них машины, о которых нам рассказал таксист Ширвани. На посту «Кавказ» военные подтвердили, что в 16:30 проехали две машины – ВАЗ-21015 и ВАЗ-21014, сидящие в них представлялись сотрудниками УФСБ по Ингушетии. Именно о таких машинах говорил Ширвани, совпали и марка, и цвет.
Однако в Магасе, в УФСБ <…> ответили, что их машины ездили в Грозный по другим делам, что задержанных у них нет.
На следующий день мне позвонили и предложили за деньги информацию о похищенных. Позвонивший увидел бегущую строку на экране чеченского телевидения. Мы с ним договорились о встрече. Я приехал на 20-й пост, расположенный на административной границе с Чечней, встретился с человеком. Он оказался сотрудником одного из правоохранительных органов. Информатор мне рассказал, что Аушевы содержатся в здании концлагеря в селе Гойты Урус-Мартановского района Чечни, где работают 25 человек, в большинстве чеченской национальности, но есть среди работников тюрьмы и русские. Он сообщил, что только в этом году в лагере было убито после жестоких пыток четверо ингушей, а чеченцев там убивают конвейером. Многие пропавшие без вести нашли свою смерть в этом лагере. В беседе он назвал нескольких главарей этой банды, работающих в Урус-Мартановском РОВД, ФСБ и других спецслужбах. Я его поблагодарил и заплатил 500 тыс. рублей, но он мне вернул 200 тыс., объяснив это тем, что Аушевы, скорее всего, убиты, и ему жаль. С его слов, в лагерь Гойты попадают только «расстрельные», и живым оттуда никто еще не возвращался. В это время в Назрани шел митинг по поводу похищения моих родственников. Я готовился на следующий день выехать с родственниками в Гойты, найти эту тюрьму и силой освободить родственников. Но ночью наших Аушевых неожиданно освободили: их высадили у начальника Шатойского РОВД Чечни Дадаева. Мне позвонили оттуда и попросили забрать ребят. Сейчас я знаю, что жизнь парням была спасена благодаря митингу.
Освобожденные ребята подробно рассказали, где они содержались, и сведения информатора подтвердились. Я тогда не стал всё это предавать гласности. Мы начали работать совместно со следователем из Грозного, где было возбуждено уголовное дело по факту похищения Аушевых.
Я обратился к министру внутренних дел РИ Мусе Медову и рассказал ему про эту банду, и что в состав банды входят чеченцы, ингуши, осетины, и что большинство похищенных убивают на территории Чечни. Попросил у Медова помощи в раскрытии деятельности банды и наказании ее участников. Он выслушал меня и сказал, что расследование в компетенции прокуратуры, его это не касается. Затем я попросил депутата Народного Собрания Мухтара Бузуртанова передать президенту РИ Зязикову информацию о банде, похищающей жителей Ингушетии, что необходима помощь по её разоблачению. Со слов Мухтара я понял, что ответ президента был отрицательный, что он не хочет касаться этой темы.
Но мы, все же, подвергая себя и братьев Аушевых огромному риску, ездили в Грозный и сделали все возможное, чтобы разоблачить эту банду. 7 ноября мы в составе следственной группы прокуратуры Чечни выехали в поселок Гойты с понятыми и провели опознание территории, где держали и пытали моего сына и родственника. Перед тем как выехать на эту территорию, следователь допросил ребят и зафиксировал описание территории, где они содержались. Аушевы, кроме этого, нарисовали следователю на листе, как выглядела тюрьма. Совместно со следственной группой удалось установить местонахождение тюрьмы, и все описанное ребятами подтвердилось. Они опознали концлагерь. Сначала нас туда не пускали, потребовав разрешения начальника ОВД Урус-Мартановского района. Мы поехали в Урус-Мартан к начальнику РОВД, его зовут Джамалханов Рамзан Вахаевич. Выяснилось, что он тоже является участником этой банды (одним из главарей) и, будучи в федеральном розыске по обвинению в похищениях людей, занимает эту должность. Следователь объяснил Джамалханову, что отказывать следственной группе войти на территорию объекта и провести его осмотр он не имеет права. Джамалханов согласился и позвонил туда, после чего мы вернулись снова на территорию концлагеря. Всё время, пока следователь проводил осмотр и опознание, нас окружали бандиты - обитатели этого здания. Потерпевшим Аушевым они открыто угрожали: «Скоро еще встретимся, вы же проживаете в Сурхохах» и т.д. За то короткое время, что мы ездили к начальнику РОВД за разрешением, они постарались засыпать подвал, пытаясь замести следы преступлений. Но не успели.
На воротах здания вывешена табличка с надписью «Поселковое отделении милиции», хотя к милиции и поселку Гойты это здание никакого отношения не имеет. Работают в тюрьме не милиционеры, а сотрудники каких-то секретных спецслужб в количестве 25 человек. Людьми и спецслужбами их назвать нельзя. Это организованная банда с серьезной «крышей». Они вооружены, каждый носит по два пистолета Стечкина и пистолет Макарова, одеты в черную форму, все высокие, физически здоровы, видно, что занимаются спортом. На втором этаже здания находится тренажерный зал. В самом здании нет ни одного кабинета, только камеры для заключенных. Магомеда Османовича держали на втором этаже. В камере он увидел запись на стене мелким шрифтом: «Муцольгов Хусейн меня пытают здесь» и черточки – всего 30 черточек, а этот Муцольгов числится без вести пропавшим[36]. Количество черточек, скорее всего, это количество дней, которые он там провел до расстрела. Магомеда Макшариповича (моего сына) держали в подвале, где он видел следы крови от пыток и убийств.
За один день нам со следователем не удалось закончить процедуру опознания и осмотра этого здания. Мы вернулись утром следующего дня в лагерь и до вечера находились там вместе со следователем, который подробно составлял протоколы осмотра и проводил другие следственные действия.
Жизнь ребят спас митинг в Назрани. Расскажу один эпизод. Когда в кабинете замминистра внутренних дел Чечни Ясаева мой друг, работающий в Чечне руководителем крупной фирмы, спросил у начальника ОВД Шатоя Ибрагима Дадаева, к которому привезли после освобождения похищенных, <…> почему ребят привезли именно к нему, Дадаев ответил, что ребят везли в горы на расстрел «со сникерсами», и в последний момент поступил звонок: отдать заложников в ближайший райотдел милиции. Потом, после выхода из кабинета Ясаева, я спрашивал у друга, что такое «сникерсы». Он мне ответил, что это взрывчатка, которую надевают на жертву и взрывают, после чего от человека остается несколько килограммов мяса, и эти останки доедают птицы, всякие хищники, и человека уже никогда не найти. С его слов, почти все находившиеся в концлагере Гойты, да и в других местах, расстреляны подобным образом в горах. Ближайшим райотделом в горах, куда везли расстрелять Аушевых, оказался Шатойский. Поэтому убийцы привезли ребят в Шатойский РОВД и передали их его начальнику Ибрагиму Дадаеву.
Сегодня нам известны почти все имена этих убийц, этих тварей <…>. Неофициально они сами сдают друг друга за гроши. Но чтобы доказать до конца преступную деятельность этой банды, раскрыть все преступления, совершенные ею, помочь следователю, проводящему, поистине, героическую работу, нужна помощь властей. <…>
В эту банду, состоящую из сотрудников спецслужб, входят не больше 50 человек. Они часто делаю вид, что увозят похищенных в Осетию, но на самом деле многих вывозили к себе. Иногда совместно с УФСБ Ингушетии возят и во Владикавказ, где есть хорошие пыточные камеры.<…>.
Хочу сообщить, что в застенках этой банды побывали жители Ингушетии Муцольгов, Газдиев, Картоев[37] и еще один, его фамилию еще не уточнили. Все они вывезены со «сникерсами» в горы и взорваны».
В этом интервью Макшарип Аушев также обвинял высоких должностных лиц РИ, в частности министра внутренних дел РИ М.Медова, в причастности к деятельности этой группы похитителей, состоящей из сотрудников силовых ведомств. ПЦ «Мемориал» не располагает данными, доказывающими такую непосредственную причастность, однако очевидно, что руководство РИ, как минимум, не предпринимает реальных шагов, направленных на противодействие похищениям и убийствам людей сотрудниками силовых ведомств РФ.