Утверждая, что религия содержит в себе момент мышления в его совершенной всеобщности и что неограниченно-всеобщее есть высшая, абсолютная мысль, мы здесь еще не устанавливаем различия между субъективным и
объективным мышлением. Всеобщее есть предмет и есть само мышление, но еще не развитое в себе и не определенное. В нем еще отсутствуют и сняты все различия, в этом эфире мышления преходит все конечное, все исчезло и все охвачено им. Но эта стихия всеобщности еще не получила конкретного определения; в этой воде, в этой прозрачности еще ничего не образовалось.
Дальнейший процесс заключается в том, что всеобщее определяет себя для себя, и это самоопределение составляет развитие идеи бога. В сфере всеобщего сама идея есть прежде всего материал определения, и процесс являет себя в божественных формах; но другое, формообразование, содержится в божественной идее, которая есть еще в своей субстанциальности, и в определении вечности это другое остается в лове всеобщности.
2. Момент особенности,
или сфера разлнчепности
Особенность, которая еще удерживается в сфере всеобщего, с того момента, когда она действительно являет себя в качестве таковой, превращается в другую крайность по отношению к всеобщему, и эта другая крайность есть сознание в его единичности как таковой, субъект в его непосредственности, в качестве этого, со своими потребностями, состояниями, грехами и т. п, вообще субъект во всем своем эмпирическом, временном облике.
Отношение обеих сторон в этом их определении и есть само «я» в религии. «Я» — мыслящее, возвышающее, действующее всеобщее и «я» — непосредственный субъект , составляют одно и то же «я»; далее, отношение этих столь резко противостоящих друг другу сторон, конечных сознания и бытия и бесконечного есть в религии для меня. Мысля, я возвышаюсь над всем конечным до абсолютного, и тогда я— бесконечное сознание; вместе с тем я остаюсь конечным самосознанием, остаюсь таковым по всему моему эмпирическому определению. То и другое, а также их отношение есть для меня. Обе эти стороны ищут друг друга и избегают друг друга. Так, в одном случае я ставлю акцент на своем эмпирическом конечном сознании и противопоставляю себя бесконечности; в другом — я исключаю себя из себя, выношу себе суровый приговор и даю перевес бесконечному сознанию. Середина умозаключения (Schlufi) не содержит ничего иного, кроме опре-
деления самих крайних терминов. Это не Геркулесовы Столпы, резко противостоящие друг другу. «Я» есть, и это противоречие, это единение происходят во мне для меня. «Я» в самом себе определено как бесконечное, противостоящее мне как конечному, и как конечное сознание, противостоящее моему мышлению как бесконечному. «Я» — чувство, созерцание, представление этого единения и этого противоречия и «я» — то, что связует противостоящие друг другу стороны, стремление связать их и усилия души, направленные на то, чтобы стать господином этой противоположности.
Следовательно, «я» — отношение обеих этих сторон, каждая из которых ость не абстрактное определение подобно «конечному и бесконечному», по тотальность. Каждая из этих двух крайностей сама есть «я», связующее и связь; само отношение есть то, что побороло себя в едином, и то, что в борьбе объединяется. Или, другими словами, «я» есть борьба, ибо борьба и есть это противоречие, которое не есть безразличие обоих в качестве различенных, а бытие обоих связанными. «Я» — не один из участников борьбы, но «я» — оба борющихся и сама борьба. «Я» — огонь и вода, которые соприкасаются друг с другом, и одновременно соприкосновение и единство того, что избегает друг друга; а само соприкосновение есть в свою очередь это двойное, противоречивое отношение как отношение то разделенных, раздвоенных, то примиренных и объединенных сторон.
Формы этого отношения обоих крайних членов, с которыми мы здесь ознакомимся, следующие:
1) Чувство.
2) Созерцание.
3) Представление.
Прежде чем вступить в круг этих отношений, поскольку он вообще содержит формы религиозного сознания, будучи той сферой, где конечное сознание возвышается до абсолютного, мы должны познать его в его необходимости. Стремясь найти эту необходимость религии, мы вынуждены постигнуть ее как положенную посредством другого.
Правда, уже в этом опосредствовании, открывающем нам доступ в круг упомянутых форм сознания, религия проявляет себя как результат, который снимает себя, и бытие в качестве результата; тем самым она являет себя как первое, которое опосредствует все и с которым все
остальное связано. Таким образом, мы обнаружим в опосредствованном как бы противодействие движения и необходимости, движение вперед и одновременно вспять. Однако это опосредствованно необходимости должно быть положено и внутри самой религии, чтобы тем самым отношение и существенная связь обеих сторон, охватываемых религиозным духом, мыслились как необходимые. Формы чувства, созерцания и представления, с необходимостью проистекающие одна из другой, также устремляются к той сфере, в которой внутреннее опосредствование их моментов доказывается как необходимое, т. е. к сфере мышления, в которой религиозное сознание постигнет себя в своем понятии. Оба этих опосредствования необходимости — одно из них ведет к религии, другое же совершается внутри самого религиозного самосознания — охватывают формы религиозного сознания так, как оно являет себя в чувстве, созерцании и представлении.
3. Снятие различенности,
или культ
Движение в предшествовавшей сфере есть вообще движение понятия бога, движение идеи, направленное на то, чтобы стать объективным для самого себя. Это движение мы сразу же обнаруживаем в представлении: бог есть дух; не единичный дух, но дух только постольку, поскольку он предметен для самого себя и созерцает себя в другом как самого себя. Высшее определение духа есть самосознание, которое заключает в себе эту предметность. Бог в качестве идеи есть субъективное для объективного и объективное для субъективного. Если момент субъективности определит себя далее и тем самым будет проведено различие между богом как предметом и познающим его духом, то в этом различении субъективная сторона определит себя как та, которая относится к сфере конечного, причем обе стороны будут противостоять друг другу таким образом, что разделение их составит противоположность между конечностью и бесконечностью. Однако эта бесконечность, поскольку она еще обременена противоположностью, неистинна; для субъективной стороны, которая есть для себя, абсолютный предмет — еще другое, а отношение к нему не есть самосознание. Здесь присутствует, однако, и такое отношение, в котором конечное в своей обособленности сознает себя
как ничтожность, а предмет свой — как абсолютное, как свою субстанцию. Здесь обнаруживается прежде всего такое отношение к абсолютному объекту, которое основано на страхе, так как единичное сознает, что по сравнению с абсолютным объектом оно — лишь акциденция, нечто преходящее, обреченное на исчезновение. Эта точка зрения разделения не есть истинное; она основана на осознании себя как ничтожного, следовательно, как того, что должно быть снято; и отношение здесь не только негативное, но в себе самом позитивное. Субъект знает абсолютную субстанцию, в которой он должен быть снят, одновременно и как свою сущность, свою субстанцию, где самосознание сохранено в себе. Это единство, примирение, восстановление субъекта и его самосознания, позитивное чувство причастности к абсолютному и единение с ним, это снятие раздвоенности, и составляет сферу культа. Культ охватывает всю совокупность внутренних и внешних действий, цель которых — восстановление упомянутого единства. Выражению «культ» обычно придают лишь ограниченное значение, понимая под культом лишь внешние, публичные действия и не придавая большого значения внутренней деятельности души. Мы же будем под культом понимать такую деятельность, которая охватывает как внутренние, так и внешние проявления, восстанавливает единство с абсолютным и есть тем самым существенное внутреннее преобразование духа и души. Так, например, в христианский культ входят не только таинства, церковные обряды и обязанности, но и так называемое спасение как чисто внутренний процесс, как последовательность ступеней в деятельности души, вообще как движение, которое происходит и должно происходить в душе.
Эта сторона самосознания, т. е. культа, и сторона сознания или представления на каждой ступени религии соответствуют, как мы в дальнейшем увидим, друг другу. Так, как определено содержание понятия о боге или сознание, определено и отношение к нему субъекта, определено самосознание в культе; один момент всегда служит отражением другого, один указывает на другой. Обе стороны, одна из которых сохраняет лишь объективное сознание, другая — лишь чистое самосознание, односторонни, каждая из них снимает себя в себе.