Немного подробнее: концепцию можно использовать для разных целей, она имеет много приложений. Например, концепция «жизнь». Это понятие к чему-то в мире приложимо, а к чему-то нет. Деревья, пауки, птицы, моллюски и люди живы; а камни, чистая вода, солнце и мертвые животные не живы. Живые существа – это физические объекты, они двигаются, получают энергию из окружающей среды, и так далее. Эти аспекты «жизни» понятны.
Но есть применения и приложения «жизни», которые не так хорошо понятны. Явяляются ли вирусы живыми существами? (Они репродуцируются только благодаря механизмам живой клетки, в которую внедряются.) Живы ли копирующие себя молекулы? (Они репродуцируются, но это единственное,что они делают.) Может ли созданный человеком робот быть живым?
Эти вопросы показывают, что концепция «жизни» не вполне понятна. Проект поиска определения представляется следующим. Предполагаемое определение проверяют относительно того, что мы понимаем. Оно может подходить к деревьям, паукам, и так далее, но не к камням, чистой воде, и прочее. Подразумевается при этом некое физическое тело, которое движется, получает энергию извне, и так далее. Если это определение проходит все эти испытания [и если оно «целостное», «простое», «объясняющее» и обладает еще целым рядом трудно выразимых теоретических достоинств] тогда мы можем полагаться на то, что оно отвечает на вопросы предыдущего параграфа (если оно может).
Но в настоящее время у нас нет определения «жизни», которое прошло бы эти тесты. Поэтому мы не можем ответить на вышеприведенные вопросы.
Теперь рассмотрим следующую предпосылку: Неправильно приступать к дискуссии, пока не определены термины.
Это боевой клич философской битвы: ОПРЕДЕЛИТЕ ВАШИ ТЕРМИНЫ! Справедливо ли такое требование? Есть ли какая-то интеллектуальная ошибка в дискуссии, которая пользуется неопределенными терминами?
Это зависит от обстоятельств. Если вы пользуетесь термином в сфере, в которой он малопонятен, тогда есть реальный риск недопонимания. Вы рискуете ошибиться в решении вопроса, поскольку концепция может впоследствии быть использована иначе, когда определение уже дано. Но если вы применяете концепцию в хорошо понятной области, тогда риск минимален (хотя и не равен нулю – смотри ниже). В этом случае следует ответить философу: «Объясни ПОЧЕМУ я должен опреледять мои термины! Покажи мне, какому риску я подвергаюсь. Покажи мне, как скомпрометирует мое рассуждение использование этой концепции». И если он не в состоянии этого сделать, мы можем продолжать дискуссию без определения.
Предположим, мы говорим, что собаки живые, или что дым не живой. Нас не должно останавливать то, что мы не дали определения понятия «жизнь». Относительно этой концепции и так все ясно. Всякое предложенное определение можно испытать, сопоставив со сделанными заявлениями. Но нет никакого риска в том, что здесь определение «жизни» отсутствует.
С другой стороны, если мы говорим, что вирусы живы (например, в кампании «за права животных»), мы берем на себя риск. Живы они или нет – вопрос спорный. Без определения здесь нельзя быть уверенным в том, что сделанное утверждение будет правильным. В таком случае нам необходимо определение.
В качестве еще одного примера возьмем концепцию «истина». Многие ее применения и приложения понятны. «3+2=5», «желтое светлее багрового», «США больше Пуэрто Рико» – известно, что это правда. А «7+5=11», «Южный Полюс имеет тропический климат», «Руанда – одна из ведущих стран мира» – об этом известно, что это неправда. Другие примеры менее ясны: «японцев можно было победить без применения атомной бомбы», «вселенная погибнет от тепловой смерти», и так далее, – об этом пока нельзя сказать, правда это или нет.
Утверждения, веры, теории, предположения... могут быть правдой. Числа, реки, звезды, футбольные матчи могут не быть правдой. Но не ясно, могут ли быть истинными этические или эстетические высказывания, предположения о будущем или о том, что человечество не может проверить.
Применение концепции «истина» аналогично применению концепции «жизнь». Ели мы в пределах хорошо понятной области, то нет опасения пользоваться этой идеей, даже не давая ей определения.
Допустим, во время суда свидетеля обвиняют в даче ложных показаний. А он защищает себя таким образом: «Ложь – это неверные заявления. Поскольку нет принятого определения «истины», вы не можете с уверенностью определить, что мое заявление неистинно». Успех его защиты зависит от заявления, которое он сделал. Если он говорит, что неправильно облагать налогами без предъявления доходов, или что композитор Берлиоз лучше Брамса, что завтра будет дождь, что первая клетка возникла в северном полушарии, в этих случаях его защита звучит. Это случаи, когда трудно применить слово «истина». Трудно утверждать, что он сказал неправду.
Но если он скажет, что США тратят пять процентов валового дахаода на помощь другоим государствам, или что вчера был дождь, или что есть самое большое простое число, тогда его защита ничего не стоит. В этих случаях концепция «истины» вполне понятна. Всякие предложенные определения можно будет сопоставить со сделанными заявлениями. Поэтому здесь можно вести дискуссию и без определения.
[Даже когда пользуются концепцией в хорошо понятной сфере, риск не равен нулю. Иногда определение подходит под большинство хорошо понятных случаев и обладает нужными качествами, целостностью, простотой, способностью объяснить, и так далее; и все это в такой степени, что им пользуются, чтобы переопределить несколько хорошо известных применений. Например, триста лет назад китов без колебаний причисляли к рыбам. А когда открыли, что киты млекопитающие, а подавляющее большинство рыб не млекопитающие, то китов стали считать не-рыбами.
Но такое случается не так часто. Например, если бы открыли, что акулы, барракуды, золотые рыбки, тунцы и меч-рыба – млекопитающие, тогда бы мы просто признали, что некоторые рыбы – млекопитающие и продолжали считать китов рыбами. (Или вообще перестали пользоваться понятием «рыба» ради другой, лучшей концепции.)]
Вот наш вывод: использование концепции без определения допустимо, если ее применяют в хорошо понятной области. В этом случае минимален риск необходимости пересматривать все рассуждение из-за последующей формулировки определения.
Отметая «скачок веры» (внезапное иррациональное [DJ23] принятие веры), автор показывает, что существует достаточно достоверное свидетельство, чтобы основать свою жизнь на истине Торы.
Автор был профессором математической логики философского отделения университета Джона Гопкинса с 1969 по 1980 годы. С 1980 года он стал одним из ведущих лекторов по еврейской философии в институте Ор Самеах в Иерусалиме.
[DJ1] 1. Нижеследующие ссылки взяты из книги «Возможность поверить» Лоренса Келемана. О низком уровне разводов в 1968 и 1978 годах сообщает Хаим Ваксман, Американское еврейство на перепутьи, Филадельфия, 1983, стр. 163 и Американское социологическое ревью, т. 37, 763... Об относительно более высоком уровне семейного счастья в еврейском браке пишут Михаэль Аргиль и Биньямин Бейт-Алахми, Социальная психология религии, Лондон, 1975, стр. 157.
[DJ2] Wesley Perkins, Religios Traditions, Parents and Peers as Determinants of Alcohol and Drug Use Among College Students, Review of Religious Research, vol.27, 21: «Самый высокий уровень потребления алкоголя наблюдается у католиков, за ними идут протестанты, потом студенты без определенной религиозной основы и, наконец, евреи...Аналогично, и негативные последствия алкогольного потребеления...ниже всего у студентов-евреев. Это различие в потреблении алкоголя сохраняется даже, если принять во внимание сочетания самых разных социологических факторов... менее одного процента студентов-евреев имеют родителей-алкоголиков, у протестантов - 7.5 %, и 6.4% - у католиков». Чарльз Снайдер, Алкоголь и евреи, Лондон, 1978, пишет: «Мужчины, которые ежедневно молятся, часто посещают синагогу и соблюдают шабат, склонны к трезвости, даже если нередко выпивают... А евреи, которые отдалились от еждневной и еженедельной религиозной активности, не так склонны к умеренности в отношении алкоголя». Далее он подсчитывает случаи, когда студенты-евреи напивались дважды или большее число раз: 10 случаев – ортодоксы, 20 – консервативные, 38- реформисты и 42 - светские.
Адлаф, Смарт и Тан, Этнос и употребление наркотиков: критический взгляд, International Journal of the Addictions, vol.24, 1989. Авторы обнаружили резкий подъем уровня употребления каннабиса (марихуаны) у евреев. Среди них те, кто регулярно посещал еврейские религиозные службы, употребляли его намного меньше не посещающих эти службы евреев и также меньше неевреев, которые посещали свои службы с такой же частотой. (См. Многочисленные документы, которые приводит в своей книге «Возможность принять» Лоренс Келлеман. )
[DJ3] Снова цитирую из книги Лоренса Келемана слова Роберта Сент-Джона: «Во всех сферах преступлений...уровень преступности среди евреев намного ниже». А Франк Буже из Американской Экономической Ассоциации пишет: «Другая национальность с низкой преступностью – евреи. Закон Моисея укоренился в природе евреев за многие годы, так что теперь они как будто от рождения имеют определенные моральные установки, на которые мало влияет неблагоприятное окружение».
[DJ4] Смит, Хастон, Религии человека, Ментор букс, 1960, стр. 81, 103-4.
[DJ5] Смит, там же, гл.4,5.
[DJ6] Там же, гл.6.
[DJ7] Например, сравним два случая: Предположим, у всех людей на голове равное количество волос. Тогда, если у вас на голове 524 719 003 волоса, вам не нужно объяснять, почему у вас столько волос. И второй случай: у всех равное число волос 524 719 003, а у вас другое - например, 111 111 111. Это уже требует объяснения.