Идея о том, что Тора может диктовать цели и ценности, противоречит интуиции многих людей. Многие думают, что они думают, что ценности относительны. (Или скорее так: многие думают, что они так думают, поскольку я собираюсь их убедить в том, что они реально этого не думают.)
Относительность ценностей означает несколько вещей. Каждый выбирает, что для него представляет ценность, и сам принимает решения. И никто никому не может указывать, как следует жить и к чему стремиться. Короче, вопрос о ценностях, этике и морали – чисто личный и субъективный. Я не буду сейчас проводить тонкие различия между релятивизмом, нигилизмом, субъективизмом и так далее. Давайте подведем общий знаменатель: люди, которые так утверждают, отрицают объективный стандарт того, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно. Иначе говоря, они считают, что то, что они думают, что они думают, то и есть.
Я не собираюсь рассматривать этот вопрос философски, потому что две с половиной тысячи лет философствования не дали на эти вопросы окончательного ответа. Мы обратимся к тому уровню, когда Платон и Аристотель еще не заложили основ современной традиции философствования. То есть я не собираюсь спорить с вами философски, а обращусь к вам просто как к людям. Буду спорить с вами ad hominem, то есть перейду на личности.
Я хочу показать вам, что на этой позиции вы не устоите. Вы можете думать, что устоите, потому что у вас есть готовый запас заученных фраз и ответов. Но я попробую извлечь вашу собственную интуицию и показать, как она отличается от абстрактной концепции всеобщей относительности. Я попытаюсь доказать, что реально вы верите в абсолютные, универсальные обязывающие ценности, и единственный вопрос для вас заключается в том, какие именно ценности правильные.
Давайте, например, рассмотрим два конфликта. Первый: у вас есть два противоречивых желания. Вы хотите пойти на рок концерт и на хоккейный матч, но они проходят в одно время. Так что вы должны решить, что делать. Итак, вы говорите: «Посмотрим: билет на концерт стоит тридцать пять долларов, а на матч – сорок пять долларов; этот расположен дальше, а тот больше волнует; но этот происходит реже, однако на тот хочет идти мой друг, а на этот нет». И так далее. Вы можете подвести итоги и решить: «Ладно, иду на концерт». Это первый случай.
Второй: у вас есть концерт, на который вы хотите пойти, но вы уже дали слово сделать в это время что-то другое. Так что вы не можете одновременно делать и то, и то. И вы взвешиваете: с одной стороны, этот концерт происходит только раз в год, а с другой стороны, вы обещали, и людям это надо, и так далее. И опять вы взвешиваете все факторы, и принимаете то же решение: идете на концерт. Это второй случай.
Теперь, предположим, при любом варианте вы чувствуете, что ошиблись. Вы возвращаетесь к этому и говорите: «Нет, не надо мне было принимать такое решение. Лучше бы я поступил по-другому. Если бы я мог, я бы сделал иначе».
Во втором случае, когда концерт противоречил вашему обещанию, релевантно, резонно и корректно испытывать чувство вины. Я не говорю, что вы обязаны чувствовать себя виноватым, или, что вы будете чувствовать себя виноватым. Но если в такой ситуации человек почувствует себя виноватым, это нормально. А вот чувство вины при выборе между концертом и хоккеем неуместно. Чувство вины за то, что вы последовали не за тем из своих желаний, логически нерелевантно.
И вопрос здесь не столько в психологии, сколько в логике. Конфликт двух желаний, с одной стороны, и конфликт желания с обязанностью, с другой стороны, создают релевантность совершенно разного рода. В одном случае это эмоциональное сожаление, в другом – логическая релевантность чувства вины. Но если ценности относительны, и их выбирают совершенно произвольно, независимо от действительности, тогда релевантность вины – чудо. Почему разрушение ценностей должно быть более серьезным, чем неверный выбор желания? В обоих случаях речь идет о моем чувстве. Итак, релевантность вины указывает, что мы не считаем ценности относительными или субъективными.
_________________________________________
Резюме: Многие считают, что верят в относительность ценностей. Но сознают, что неспособность жить в соответствии со своими ценностями вызывает уместное чувство вины, в отличие от невозможности удовлетворить свои желания. Это указывает, что мы ощущаем различие между нашими ценностями и желаниями.
________________________________________
Теперь обратим внимание на другое. Нижеследующая история появилась в газете Уолл-Стрит Джорнэл несколько лет назад. Студент, изучающий философию, выполнил самостоятельную письменную работу об этике. В ней он доказывал, что нет универсальных этических ценностей: всякий может, более или менее, поступать, как ему нравится, поддерживая это подходящей системой объяснений, и т. д.
Он получил неудовлетворительную оценку и возмущенный пришел к профессору: «Почему вы меня завалили?» Профессор сказал: «Потому что ты не прав». Студент ответил: «Докажите»! Профессор стал приводить стандартный набор доказательств существования объективных ценностей, но на каждый его аргумент студент отвечал: «Я в это не верю... Я с этим не согласен... Я это не принимаю... Меня это не убеждает и не обязывает...». И все в том же роде. Через полчаса студент сказал: «Смотрите, вы уже использовали все ваши аргументы, но меня не поколебали».
Тогда профессор ответил: «Ну, тогда я не только поставлю тебе сейчас неудовлетворительную оценку за эту работу, я вообще завалю тебя на этом курсе». Студент почувствовал себя несколько неуверенно, забеспокоился и сказал: «Но вы не можете так поступить»! Профессор ответил: «Конечно, могу. Вот смотри, я прямо сейчас и поставлю тебе эту оценку. А здесь распишусь. Вот и все!» Тогда студент возмутился: «Но вы не имеете права»!
Что? Студент сказал: «Вы не имеете права»? Тот самый студент, который доказывал, что не существует универсальных ценностей?! Как он может заявлять профессору, что у того нет права? Предположим, профессор ответит: «Мои ценности заключаются в том, что я проваливаю на экзаменах всех, кто со мной не согласен, и ставлю высшую оценку всем, кто разделяет мои мнения». На такой ответ студенту уже нечего возразить, если он прежде доказывал, что всякий волен, поступать так, как считает правильным.
Теперь скажите, с кем вы согласны в этой истории? Со студентом или профессором? Я думаю, что морально принять точку зрения студента – ведь он жертва. Но что с его письменной работой? Его тезис об отсутствии абсолютных ценностей лишает его права жаловаться на несправедливое отношение к себе! Если студент хочет обвинить профессора, ему нужны объективные ценности, которые обязывают профессора, независимо от того, что думает профессор.
Если вы отвергаете объективные ценности, вы отказываетесь от возможности осуждать даже самую вопиющую несправедливость. Что вы можете сказать даже нацисту? Он вам ответит: «Ты выбрал свою систему ценностей, а я – свою. Кто ты такой, чтобы указывать мне, что выбирать? Ты вонючий еврей, я таких убиваю. Будущее решит более сильная армия!» А если вы протестуете, что он совершает зло и несправедливость, так это ваше частное мнение, ваш выбор. Почему это должно иметь к нему отношение, быть для него релевантным?
На самом деле, здесь есть глубокое противоречие. Когда человек хочет подавить голос совести и ропот сознания, отбросить идеалы общества, с которым он не согласен, он становится нигилистом, субъективистом, релятивистом и говорит, что каждый может выбирать свои ценности и поступать в соответствии с ними. Но как только ему начинают противоречить, как-то ограничивать его свободу, он вдруг становится универсалистом, абсолютистом: он провозглашает свои универсальные ценности и ожидает, что другой человек отнесется к ним с пониманием.
Мы не просто сражаемся с нацизмом, мы верим, что демократия должна победить нацизм не только потому, что у нас больше оружия. Мы считаем нацизм злом! И ожидаем, что люди, у которых есть моральные ценности, хорошие люди, согласны с нами. Когда мы объявляем нацизм злом, мы не просто думаем, что даем ему философское определение. Мы хотим свободы и надеемся, что другие люди будут ее уважать. То есть мы верим в абсолютные, универсальные и обязывающие ценности. Вопрос лишь в том, какие?
_________________________________________
Резюме: Тот факт, что люди хотят осудить в других несправедливость, хотя те выбирают иные ценности, показывает, что они верят в универсальные, объективные ценности.
Что же это за абсолютные, универсальные и обязывающие ценности, в которые следует верить? Когда вы разбираете реальные случаи и частности, возникает много трудностей и споров, и это самое главное и интересное. Некоторые считают, что у них есть патент: абсолютная ценность и абсолютная ответственность – не мешать другим.
Но это не так очевидно. Вмешательство можно определять по-разному. Возьмите, например, местные порядки. Человек покупает участок, а ему говорят: «Нет! Здесь можно строить дом только для одной семьи, нельзя строить дома для двух семей». А покупатель отвечает: «Но это моя земля, мои стройматериалы, я нанял рабочих, почему я не могу строить то, что мне нравится? Мне наплевать на ваше желание сохранить ваш высокий уровень жизни в этом месте».
Однако на этом держится общество. Хотя это его земля, он не может на ней строить все, что захочет. Социальные законы, по большей части, таковы. Владельцу ресторана говорят, что он не имеет права проводить дискриминацию в обслуживании посетителей. А он, предположим, говорит: «Нет, я обслуживаю только голубоглазых, потому что они мне нравятся. А темноглазые люди меня нервируют». Но это плохо: он не должен выгонять темноглазых людей из своего ресторана.