Кроме того, истинность свидетельства должна быть подтверждена. Иначе другие претенденты на истину могут отвергнуть это «свидетельство». Например, если ислам выдвигает как «свидетельство» чудесный подъем Мухаммеда на небо, то другие религии могут просто отрицать, что это было. (Действительно, «свидетельство» означает то, что очевидно.) Поэтому многие истории о левитации (полетах людей без помощи вспомогательных средств), перемещении со сверхъестественной скоростью, личные откровения и так далее, которые встречаются во многих религиях, бесполезны как свидетельства – о них не известно, что они истинны.
Резюме
Итак, научный метод, чтобы серьезно рассматривать претендента на истину, требует от него позитивного свидетельства, которое должно быть уникальным и истинным. Иудаизм – единственная религия, которая отвечает всем этим трем условиям. Он единственный предлагает позитивное уникальное свидетельство, истинность которого, как мы знаем, подтверждается фактами. (Это свидетельство мы будем рассматривать ниже, в главах 3–7.)
Поэтому у нас, как у реалистов, есть две возможности – или свидетельство об иудаизме достаточно, чтобы убедить нас в истине, или мы откажемся от исследования – откажемся, поскольку мы реалисты – и вернемся к прагматизму. Поэтому исследовать иудаизм – это все, что необходимо, чтобы выполнить обязанность реалиста, поступать ответственно.
3
ВЕРА И ДЕЙСТВИЕ:
КРИТЕРИЙ ОТВЕТСТВЕННОГО РЕШЕНИЯ
Тора представляет себя как систему со многими достоинствами, она прекрасная, нравственная, глубокая, тонкая, она вдохновляет, ставит возвышенную задачу, бросает вызов, и так далее. И, кроме того, она правдива, она истина. Но я буду заниматься только последним ее качеством. Все остальное правильно, но моя задача – выяснить ее истинность. Потому что за это мы несем ответственность: таким образом, я стараюсь выполнить свое обязательство.
Прежде всего, говоря, что Тора истинна, я ограничиваю себя описательными частями Торы, где рассказаны факты. Как возник мир, что происходило в течение истории, включая чудесные события, пророчества, откровения, войны, голод и засуху, миграции. Далее, определение сущности человека и природа души; пророческие предсказания будущего, пришествие Машиаха, и что происходит после смерти. Указания на силы, которые влияют на историю человечества, и способ общения Б-га с человеком – все это описание фактов. Вопрос в том, какие у нас основания считать это правдой?
Однако сразу (этому я научился на опыте) переходить к выяснению истинности иудаизма бесполезно: прежде нужно определить критерии, придти к согласию о стандартах оценки. Если я предлагаю свои соображения, свидетельства, аргументы и подтверждения, но у нас нет с вами общей точки зрения на стандарты, по которым следует оценивать эти аргументы, мы закончим просто бесплодным спором о наших намерениях в каждом из пунктов.
По какому же стандарту мы должны оценивать свидетельства? Есть стандарт, предложенный (великим французским мыслителем Нового Времени) Декартом, вокруг которого было много дискуссий. Это стандарт для определения любого знания. Декарт сказал, что любое знание подразумевает способность опровергнуть все мыслимые альтернативы этому знанию. Если я утверждаю, что знаю А, то для доказательства своего знания мне необходимо отклонить абсолютно все альтернативы, все иные возможности. Итак, если я говорю, что знаю А, вы можете опровергнуть мое утверждение, если вы в состоянии предложить альтернативу Б. При этом достаточно, если Б будет только возможностью. И если я не могу отвести Б, причем полностью, тогда я должен отказаться от своего заявления о знании А. Это Декартовский, или Картезианский стандарт.
А теперь я собираюсь отказаться от этого стандарта, причем по двум причинам. Это очень важно, потому что все мы, в той или иной мере, восприняли картезианский стандарт почти на уровне инстинкта. Как только человек говорит, что он что-то знает, и в поддержку своей претензии приводит некие аргументы, естественный ответ для нас – попытаться разбить его на основе картезианского стандарта. («А разве не может быть истиной что-то другое?») Поэтому для нас важно с самого начала придти к тому, что мы не принимаем этот стандарт.
Первая причина, чтобы его отвергнуть, такова: если вы действительно живете согласно картезианскому стандарту, вы почти ничего не знаете! Любая претензия на знание может быть опровергнута жестким применением этого стандарта. Об этом беспокоился еще сам Декарт. Откуда вы знаете, что в данный момент не видите сон? Как вы можете себе безусловно доказать, что в данный момент не спите? Ущипнуть себя? Но разве невозможно ущипнуть себя во сне? Как вы можете доказать, что через три минуты не пробудитесь и не обнаружите себя в двадцать первом веке говорящим: «А, я уже читал это в исторических книгах. Мне снилось, что я отправился в прошлый век в место с плохими кондиционерами». И так далее. Согласно картезианскому стандарту, вы не можете доказать, что не спите, потому что существует мыслимая альтернатива: вы, на самом деле, спите и видите сон. Вы не можете полностью устранить такую возможность и поэтому не знаете наверняка, что бодрствуете.
[Конечно, Декарт думал, что может доказать, что (большую часть времени) мы не спим. Но сегодня никто уже не станет давать кредит такому доказательству – и, по его критериям, мы не в состоянии доказать, что не спим.]
[Интересно, что за две тысячи лет до Декарта этот вопрос поставил китайский философ Чжуан Цзы. Он рассказал притчу об императоре, которому приснилось, что он бабочка, и он женился и имел детей-бабочек, и так далее. А потом он проснулся и вспомнил сон, где был бабочкой с красавицей-женой, и стал думать, кто же он на самом деле. Император, которому приснилось, что он бабочка, или бабочка, которой снится, что она император. Г.С.]
В связи с этим (выдающийся ученый и философ 20 века) Бертран Рассел привел пример: можем ли мы знать, что вселенной больше пяти минут от ее возникновения? Пяти минут! Вы можете возразить, что помните события вчерашнего дня. Но на это есть ответ: вы возникли пять минут назад с этими воспоминаниями о вчерашнем дне, запрограммированными в вашем сознании. Тогда вы говорите: «Да, но у меня есть запись концерта великого музыканта прошлого. Она длится сорок пять минут, так что должен был быть, по крайней мере, концерт такой длительности, на котором была сделана эта запись». А вам отвечают, что мир возник прямо с этой записью, которая у вас есть. Тогда вы утверждаете: «Послушайте, но, ведь, есть метод датировки, основанный на периоде полураспада радиоактивных элементов, урана, его состояние можно сопоставить с распадом других элементов». И снова вам отвечают: мир возник пять минут назад с этими продуктами полураспада, расположенными рядом с ураном в надлежащей пропорции. Это все мыслимая альтернатива. Вы можете думать, что вселенной миллионы или миллиарды лет. А можете предложить другую альтернативу: миру только пять минут, но он был создан со всеми качествами древней вселенной, на основе которых вы определяете ее возраст. И полностью отвергнуть такую возможность невозможно. Поэтому, согласно Декарту, вы не знаете, что вселенной больше пяти минут!
И так вы можете продолжать почти со всем, во что верите. И если у вас достаточно хорошее воображение, вы можете придумать разные альтернативы, опровергнуть которые целиком вы не в силах, и, значит, вам нужно отказаться от утверждений, что вы что-то знаете. Поэтому картезианский стандарт знания бесплоден. Он безнадежен. Он лишает нас всего, о чем мы думаем, что мы это знаем. Декарт начал эту игру триста пятьдесят лет назад, и до сих пор человечество пыталось придумать другой стандарт, другой критерий знания. И нет общепринятого ответа Декарту кроме общего убеждения, что он, конечно, не прав, и когда-нибудь мы найдем приемлемый стандарт. Это одна из причин, чтобы отвергнуть картезианский стандарт знания.
[Некоторые удивятся, разве не является абсолютным знанием знаменитое утверждение Декарта: «Когито эрго сум – Я мыслю, следовательно, я существую»? Но и его подвергают критике. Почему Декарт пользуется субъектно-предикатной формой (подлежащим и сказуемым) для описания мыслительного процесса? Когда мы говорим: «Дождит», мы не думаем о том, «кто» это делает. В выражении и в процессе «Идет дождь» нет того, кто идет. Возможно, и «Я думаю» означает, что «идет мыслительный процесс». Тогда предположение о существовании такой вещи или субъекта «я» оказывается необоснованным. Даже у математики и логики есть свои критики. Кажется, вообще нет ничего абсолютно обоснованного.]
____________________________________________________
Резюме: Мы исследуем истину описательных частей Торы. Первый шаг на этом пути – придти к согласию о стандарте оценки свидетельств. Картезианский стандарт: чтобы что-то знать, мы должны полностью устранить все мыслимые альтернативы. Одна из причин, чтобы отказаться от этого стандарта, заключается в том, что его последовательное применение приводит к заключению, что мы почти ничего не знаем.
Есть и другая причина отказать от стандарта Декарта, более связанная с иудаизмом. Что бы мы ни думали о теоретическом знании, когда мы подходим к ответственным практическим решениям, мы пользуемся совершенно иным стандартом. Мы не ждем абсолютной уверенности, чтобы начать действовать. Для принятия ответственных решений мы пользуемся стандартом большей вероятности по сравнению с другими альтернативами. Если я должен решить, что делать, а это зависит от обстоятельств, фактов, которые мне в точности неизвестны, я взвешиваю альтернативы, выбираю из всех возможностей наиболее достоверную и вероятную, и начинаю действовать. Если я так делаю, я поступаю ответственно, а если нет, значит, поступаю безответственно.