Так, Открытое акционерное общество «Российские железные дороги» в лице филиала «Вологодское отделение Северной железной дороги» (далее - железная дорога) обратилось в Арбитражный суд Вологодской области с иском к открытому акционерному обществу «Стройиндустрия» (ранее - акционерное общество открытого типа «Стройиндустрия»; далее - акционерное общество, общество) о взыскании 1025200 рублей штрафа за задержку вагонов в местах погрузки-выгрузки.
Как установлено судами, отношения между сторонами урегулированы договором от 09.03.1999 № 4-52 на подачу и уборку вагонов на железнодорожный подъездной путь акционерного общества, согласно которому сдаваемые на подъездной путь вагоны подаются локомотивом железной дороги на первый выставочный путь, дальнейшее их продвижение осуществляется локомотивом общества, возвращаемые с пути необщего пользования вагоны доставляются на первый выставочный путь также локомотивом общества.
Статьями 4, 422 Гражданского кодекса Российской Федерации определено, что если после заключения договора принят закон, устанавливающий обязательные для сторон правила, иные, чем те, которые действовали при заключении договора, условия заключенного договора сохраняют силу, кроме случаев, когда в законе установлено, что его действие распространяется на отношения, возникшие из ранее заключенных договоров.
Таким образом, оспариваемые судебные акты нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права, что в соответствии с пунктом 1 статьи 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации является основанием для их отмены[18].
Принципиальное несовершенство языка как способа оформления соглашения сторон вызывает необходимость толкования текста договора в целях установления его истинного содержания. Договор является особой формой права (в широком его понимании) и нормы, регулирующие его толкование, представляют собой разновидность правоинтерпретационных норм. Они содержатся как в российском гражданском праве, так и в международно-правовых документах.
Правоинтерпретационные нормы (регулирующие отношения по установлению содержания правового текста) обладают специфической правовой природой. С одной стороны, предмет их регулирования сближает их с процессуальным правом, поскольку определяет в том числе и порядок деятельности властных органов, в том числе судов. Примером включения таких положений в процессуальном законодательстве служит ст.12 АПК. С другой стороны, правила определения смысловой сферы юридического текста по своей сути неотделимы от самого текста, от норм материального права. В противном случае возможной становилась бы ситуация, при которой суд обязан применить иностранное материальное право, но устанавливает его содержание способом (и, следовательно, с результатом), отличным от обычных для этого права «родных» интерпретационной практики, законодательства и доктрины. Это противоречит сущности позитивного права, которое представляет собой не текст, а его содержание, адекватное воле законодателя. Поэтому правила интерпретации неотделимы от норм материального права и применяются вместе с ним. Так, если стороны внешнеэкономического договора (контракта) выбрали в качестве подлежащего применению к их отношениям российское право (либо этот выбор сделан на основании коллизионных норм), то суд должен при установлении содержания контракта и норм российского права руководствоваться российскими правилами юридического толкования.
Интересно, что правоинтерпретационные нормы, содержащиеся в ст.157 Основ 1991 г. (и ряде других законов, например, ст.166 Семейного Кодекса) и в ст.12 АПК, формально не совпадают. Если в соответствии с Основами 1991 г. суды при установлении содержания норм иностранного права должны руководствоваться «их официальным толкованием, практикой применения и доктриной в соответствующем иностранном государстве», то АПК, с одной стороны, не содержит указания на доктрину, но с другой стороны, ограничивает арбитражный суд не только официальным толкованием, а толкованием вообще (следовательно, в том числе и доктринальным). Поэтому можно сделать вывод, что обе нормы являются по сути тождественными, хотя формулировка, содержащаяся в Основах 1991 г., представляется более удачной[19].
Что касается толкования договора, то ГК РФ в ст.431закрепляет, во-первых, принцип приоритета буквального смысла его условий (т.е. презумпцию соответствия формы и содержания договора), а во-вторых, принцип герменевтического круга (систематического толкования). В соответствии с первым признаком, лишь при недостаточности «малого герменевтического круга» (установления содержания договора на основе уяснения буквального значения его условий в их системе) суд может применить «большой герменевтический круг» и исследовать «действительную общую волю сторон с учетом цели договора», принимая во внимание «все соответствующие обстоятельства, включая предшествующие договору переговоры и переписку, практику, установившуюся во взаимных отношениях сторон, обычаи делового оборота, последующее поведение сторон».
Следует отметить, что применительно к внешнеэкономическим отношениям нормы международных договоров регулируют вопросы толкования контрактов гораздо подробнее и зачастую отлично от российского гражданского права. В соответствии с ч.4 ст.15 Конституции РФ и абз.4 п.1 ст.2 ГК РФ в случае подобных противоречий действуют правила толкования, установленные применимыми к отношениям сторон международными договорами. Это, прежде всего, Венская Конвенция о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г. (ст. 8), Принципы международных коммерческих договоров (Принципы УНИДРУА) 1994 г. (гл.4; ст.5.1, 5.2), Правила унифицированного толкования международных торговых терминов Инкотермс 2000 и др. В настоящее время Международный Институт унификации частного права также готовит проект закона для унификации некоторых правил, касающихся действительности договоров международной купли-продажи товаров. В отличие от российского права, международно-правовые документы отдают приоритет «общему намерению сторон». В случае невозможности его установления применяется субсидиарное правило толкования – в соответствии со значением, которое аналогичные сторонам (т.е. действующие в том же качестве) «разумные лица» придавали бы договору в тех же обстоятельствах. Представляется, впрочем, что зачастую противоречия в толковании тех или иных положений договора обусловливаются как раз местом стороны в обязательстве (например, является ли она продавцом или покупателем). Что касается действий сторон, то они толкуются в соответствии с ее намерением, если другая сторона знала или не могла не знать об этих намерениях. В качестве субсидиарного здесь также выступает принцип «разумного лица».
Ни один международно-правовой договор (как и ГК РФ) не дает исчерпывающего перечня обстоятельств, принимаемых во внимание при толковании. Как правило, называются: предварительные переговоры между сторонами; практика, которую стороны установили в своих взаимоотношениях; поведение сторон после заключения договора; характер и цель договора; общепринятое в соответствующей области предпринимательской деятельности значение условий и выражений; обычаи и др. Следует отметить, что на толкование договоров в публично-правовой сфере распространяются более жесткие нормы Венской Конвенции о праве международных договоров 1969, иначе регулирующие многие вопросы.
Принципы УНИДРУА гораздо детальнее, чем ГК РФ, закрепляют принцип герменевтического круга, конкретизируя его в принципе контекстного толкования или «общей ссылки» («условия и выражения должны толковаться в свете всего договора или заявления, где они появляются» - ст.4.4.) и систематического толкования («условия договора должны толковаться таким образом, чтобы всем им было придано значение, а не лишать силы какие-либо из них» - ст.4.5.). Ими же вводится правило «co№tra profere№tem», в соответствии с которым предпочтение отдается тому толкованию неясного условия, которое противоположно интересам выдвинувшей его стороны[20]. В свете расширения процессов интеграции и глобализации экономики, несомненно, будет продолжаться рост удельного веса сделок с иностранными лицами. А оформление таких отношений, как правило, осуществляется путем составления договора на разных языках. Практика показывает, что подобные разноязычные тексты зачастую содержат массу противоречий, иногда существенных. Международное право отдает приоритет тому из текстов, который был составлен первоначально (ст.4.7. Принципов), что естественно, поскольку один из текстов всегда является переводом. Впрочем, представляется, что в случае невозможности установления, какой из текстов был составлен раньше, следует руководствоваться уже названным правилом co№tra profere№tem.
Развитие отечественного гражданского права требует анализа его соответствия международным нормам, возможности (и необходимости) его корректировки. Кроме того, отсутствуют аналогичные нормы о толковании договора в трудовом и семейном праве. Возможность применения ст.431 ГК по аналогии представляется невозможным из-за качественных отличий, например, гражданско-правовой сделки и трудового договора.
Процесс заключения любого договора состоит из трех этапов: направления лицом предложения заключить договор (оферты) одному или нескольким конкретным лицам; принятие ими данного предложения; получение лицом, направившем оферту, ответа о согласии заключить договор. Договор считается заключенным, когда между сторонами достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора в требуемой законом форме.