Невроз, кризис среднего возраста и индивидуация (стр. 18 из 30)

Очень трудно прийти к согласию с пуэром. Он любит открыто выражать свое мнение и не выносит никакой человеческой привязанности. Все это в полной мере было присуще Норману, несмотря на его сильную привязанность к дому и земле. А может быть, наоборот, благодаря этой привязанности. Хотя он неизменно заявлял о преданности своей семье, его тень со всех ног бежала в совершенно ином направлении.

Типичный пуэр действует спонтанно, часто в ущерб и себе, и другим. Пуэр, который проходит процесс индивидуации, может пожертвовать этим своим изумительным качеством, но принесенная им жертва впоследствии станет частью его тени. Чтобы не превратиться в автомат, полностью управляемый привычками и рутиной повседневности, он должен заново ассимилировать свои бывшие черты пуэра, но теперь уже совершенно осознанно. Во многих отношениях жизнь пуэра привязана к ситуации. Он всегда боится попасть в ситуацию, из которой нет выхода. Он редко получает то, что действительно хочет, он всегда «почти готов» что-то сделать, чтобы изменить свой стиль жизни; он готов сделать то, что нужно, когда угодно, но только не сейчас. Планы на будущее ничем не заканчиваются, его жизнь ускользает в фантазии о том, что будет и что может быть, но при этом он не предпринимает никаких решительных действий, чтобы что-то в ней изменить здесь-и-теперь.

У меня была тетя, которая очень соответствовала этому описанию. «Однажды приплывет мой корабль», – говорила она, давая мне легкий подзатыльник, когда я со всех ног бежал играть в бинго в церковном холле. Но корабль так никогда и не приплыл, возможно, потому что она жила в центре материка, на расстоянии нескольких тысяч миль от ближайшего порта. Временная жизнь напоминает тюрьму – лебединую песню души. Засовы – это родительские комплексы, бессознательно привязанные к раннему детству, полной безответственности ребенка.

Сны пуэров полны тюремной символики: цепей, засовов, клеток, ловушек, пут и оков. Сама жизнь, экзистенциальная реальность, ощущается ими как тюрьма. Они тоскуют по независимости и стремятся к свободе, но бессильны вырваться из этой тюрьмы.

Франц Кафка принадлежал именно к такому типу людей. Он исследовал символизм тюрьмы и свое отношение к нему и сделал это так хорошо, как может сделать художник. В одном из своих загадочных афоризмов он описывает ощущения человека, пойманного и запертого в тюрьме своей психики, единственным охранником которой является он сам. Это изображение человека, который на самом деле свободен и может идти куда хочет, но при этом не может сделать ни шага:

«Он мог сам заточить себя в тюрьму. Закончить жизнь пленником – такова была цель его жизни. Но он очутился в клетке, запертой на засов. Спокойно и дерзко, как дома, суматоха жизни проникала сквозь засовы клетки; в действительности пленник был свободен, он мог делать все что угодно, все, что происходило вокруг, не ускользало от него; он мог спокойно покинуть свою клетку, засовы были разомкнуты; он не был даже заключенным в полном смысле слова».

Для аналитика тюрьма – это символ отказа от индивидуационного процесса. Она симптоматична для психологии пуэра, которого раздражают пределы и границы и который не может выносить никаких ограничений. Но с психологической точки зрения некоторые ограничения являются чрезвычайно ценными для личностного роста. Это очень хорошо отражено в И Цзин, китайской «Книге Перемен»:

«Неограниченные возможности мужчине не нужны; если они существуют, его жизнь только растворится в безграничности. Чтобы мужчина стал сильным, в его жизни должны быть ограничения, обусловленные долгом, и эти ограничения он должен принять добровольно. Человек достигает своего предназначения, то есть духовной свободы, только окружив себя этими ограничениями и определив для себя, в чем заключается его долг».

Мария-Луиза фон Франц описывает тюремную фобию мужчины, имеющего тесную связь с матерью, и дает ее интерпретацию: «Тюрьма – это негативный символ материнского комплекса... или же, с проспективной точки зрения, – именно то, что ему необходимо, ибо ему нужно оказаться в тюрьме, в тюрьме реальности. Но, убежав от тюрьмы реальности, он попадает в тюрьму материнского комплекса, которая тоже является тюрьмой, с любой точки зрения. У него есть только два варианта выбора, одна из двух тюрем: или тюрьма невроза, или тюрьма его реальности; таким образом, он попал в ловушку, оказавшись между дьяволом и глубиной голубого океана. Такова его судьба, и как раз такой является судьба puer aeternus'a. Все зависит от того, что он предпочитает: материнский комплекс и свой невроз или же плен старой, как мир, обычной земной жизни».

Счастлив тот пуэр, бессознательное которого, как у Нормана, в конечном счете протестует или явно выражает свою неудовлетворенность во время кризиса среднего возраста. Иначе человек попадает в психологический тупик.

Тенью пуэра является senex (в переводе с латыни – старец): добросовестный, последовательный человек, способный собой управлять. В той же мере тенью senex'а является пуэр – неуправляемый, заразительный, капризный человек с неинтегрированными инстинктами. У пуэра много общего с греческим богом Дионисом; необузданные женщины, которые были ему привержены, в ярости разрывали на куски мужчин. Психология senex'а больше проявляется в уравновешенных и рациональных образах богов Сатурна и Аполлона. И пуэр, и senex, и Дионис, и Аполлон – каждый из них зани мает свое место. Но человек, который живет, соответствуя одному паттерну и исключая другой, подвергается риску констелляции противоположного паттерна. У здоровой, уравновешенной личности могут проявляться черты, характерные как для аполлонического, так и для дионисийского паттерна, в зависимости от того, какие из них больше соответствуют ситуации. Но такое сочетание идеально, и редко достигается без серьезных сознательных усилий.

Следовательно, во время кризиса среднего возраста у человека, способного к самоконтролю, нередко возникает потребность в соприкосновении со спонтанной, инстинктивной жизнью, ибо такую же потребность ощущает пуэр, испытывающий необходимость в личностном росте.

Что же представляет собой личность Нормана с точки зрения приведенных выше понятий? По крайней мере, одной ногой он опирается на психологию пуэра. Его другая нога повисла где-то в воздухе, пока занимается поиском ботинка, то есть подходящей точки зрения.

Что касается лично меня, то я – бывший пуэр. Как у бывшего курильщика или алкоголика, у меня проявляется тревога по отношению к людям, которые не могут преодолеть этот синдром. Но если мне удастся преодолеть отвращение к себе в прошлом, я смогу проявлять эмпатию к состоянию таких людей. Норман – хороший пример. В принципе, среди его поступков нет таких, которые когда-то не совершал или не мог бы совершить я, все его установки были мне очень хорошо знакомы. Иногда, ощущая себя свободным, я даже испытывал некую ностальгию по такому состоянию.

Норман этого еще не осознавал, но однажды он пришел ко мне в кабинет, готовый отправиться в героическое странствие на поиски приключений.

Задача героя состоит в том, чтобы совершить что-то необычное. Для Нормана она заключалась в том, чтобы понять, почему он поступает и реагирует так, а не иначе. Его жизнь имела некоторый привкус сказки. Там была хитрая колдунья (его материнский комплекс), которую нужно было победить или перехитрить, и помощники-животные (его инстинкты), чтобы охранять его по ночам. Кроме того, он был слишком наивен, как дурак, существующий во многих сказках. Это было ему на пользу: как и в сказочных историях, многие из «задач», которые ему нужно было выполнить, можно было решить, только отказавшись от рационального отношения к окружающему миру.

Цель героя заключается в том, чтобы найти сокровища, принцессу, золотое яйцо. С психологической точки зрения все это означает одно и то же: самого себя, свои истинные чувства, свой уникальный потенциал. Или вы отыщете принцессу, или останетесь в подвале – здесь не бывает золотой середины.

С точки зрения мифологии, Норман оказался в плену древней почитаемой традиции. Кроме всего прочего, странствие героя должно включать в себя путешествие через ночной океан: этот мотив символизирует заключение в подземелье или распятие, расчленение или похищение и т.п. – то есть переживание, вызванное богами солнца и героями, которые обрели бессмертие: Гильгамешем, Осирисом, Христом, Данте, Одиссеем, Энеем и многими другими (включая Пиноккио). На языке мистики это странствие называется жутким душевным мраком. Странствие героя является циклическим; его паттерн хорошо известен и показан на приведенной ниже диаграмме .

Как правило, в мифе или легенде герой совершает странствие на корабле, сражается с морскими чудовищами, они его проглатывают, убивают или разрывают на куски, он умирает и, оказавшись, как Иона, в чреве кита, находит там, внутри, жизненно важный орган и таким образом приближает свое спасение. Источником всех мифов, связанных с путешествием по ночному океану, является восприятие человеком движения солнца, которое, по образному выражению Юнга, «плывет через море, как бессмертный бог, который каждый вечер погружается в материнские воды и каждое утро рождается заново».

ЗОВ К ПРИКЛЮЧЕНИЯМ

Таким образом, закат солнца, аналогичный потере энергии в состоянии депрессии, оказывается необходимой прелюдией возрождения. Очищаясь в целительных водах, Эго оживает. Или, соответствуя другому образу, оно, как Феникс, возрождается из пепла.