69
экспрессивному порядку (т е. конвенционально установленному способу выражения и организации социальных действий определенного типа), на который ориентируются и которым пользуются говорящие. Эта "сила" проявляет себя как способность продуцировать участников дискурса именно в качестве носителей вполне определенной позиции с вполне определенным набором значений. Имманентный подход к природе дискурсивных феноменов позволяет видеть в их носителях агентов выбора дискурсивных практик. Выбор обеспечивает внутреннюю локализацию собеседников (саморефлексивную либо происходящую путем интеракции), в результате чего они обретают субъектную позицию
Субъектная позиция реализуется в репертуаре понятий, доступных ее обладателю, и местоположении его в системе прав и полномочий, которые адекватны данному репертуару. Заняв позицию, индивид видит мир с избранной - субъектной -точки зрения, интерпретирует его в системе образов и сюжетных линий, релевантных наличной дискурсивной практике. Поэтому "вопрос о том, кто я есть, всегда остается открытым; ответ на него зависит от доступной индивиду позиции внутри дискурсивной практики", а также "от сюжетных линий тех повествований и историй, с помощью которых мы вносим смысл в свою собственную жизнь и в жизнь окружающих "(17, с 47). Эти повествования вплетены в ткань того или иного дискурса, поэтому постструктуралистский анализ "неизбежно перерастает в нарратологию", считают Дэвис и Харре. "Если мы хотим приблизиться к пониманию того, как на самом деле люди взаимодействуют друг с другом в повседневной жизни, -пишут они в заключение своего очерка позиционной теории, - мы должны воспользоваться метафорой развертывающегося нарратива. Он конституирует нашу позицию по ходу развития сюжета, или наделяет нас несколькими, порой противоречивыми позициями, или заставляет обговаривать новую позицию, если мы не приняли той, которую нам предоставили начальные раунды конверсации" (17, с 53). Эта метафора позволяет рассматривать индивидуальное Я не как фиксированный конечный продукт интеракции, а как то, что подлежит конституированию и рсконституированию посредством дискурсивных практик
70
Привлечение метафоры нарратива в позиционную теорию Дэвис и Харре сближает ее с гипотезой Джерджена о Я-повествованиях. Обе концепции опираются на конструкционистский тезис о дискурсивном происхождении Я, который они противопоставляют когнитивистскому толкованию Я как вместилища интрапсихических механизмов и процессов. Антикогнитивистская направленность отличает также дискурсивно-психологическую концепцию британцев Дж.Потгера, Д.Эдвардса и М.Уэзерелл, получившую название модели "дискурса, осуществляющегося в действии" (49). Авторы рекомендуют свою модель в качестве исходной гипотетической схемы для практического дискурсивного анализа психологических феноменов, основанного на совершенно новой онтологии Традиционная (когнитивная) психология различает три онтологических типа реальности: личность (идентичность), сознание (сфера интрапсихического) и собственно реальность (мир, внешний по отношению к личности и сознанию). Два первых составляют область психологического знания, третий выступает своего рода независимым критерием осмысления ментальных явлений и верификации их толкований. При этом предполагается, что версии внешнего мира в сознании индивидов - восприятия, представления, описания, сообщения - возникают естественно и просто, как само собой разумеющаяся вещь. Дискурсивная психология ставит под сомнение правомерность итого предположения. По мнению британских психологов, заблуждения когнитивистов начинаются с пренебрежения тем самым "само собой разумеющимся" процессом, с помощью которого конструируется реальность
В работах Куна, Поппера, Витгенштейна аргументированное доказана обманчивость однозначного характера описаний как изложения "фактов"; описания всегда открыты для изменений, они не завершенны и не линейны. Описания одного и того же события могут не только не совпадать, но и противоречить друг другу. Кроме того, как доказывает эмпирический анализ реальной практики функционирования описаний в качестве элемента дискурса, они способны определенным образом "представлять" действия говорящего (например, таким образом описать факт изменения заранее назначенной встречи, чтобы говорящий не оказался в
71
положении просителя, или, наоборот, обидчика). На этом фоне привычное для психолога намеренное или бессознательное предпочтение той или иной "фактической версии" наделяет ее носителя ничем не оправданной "эпистемологической привилегией".
С дискурсивных позиций реальность контекста действий, те фактическая версия происходящего, "рассматривается как нечто сконструированное участниками в ходе их социальной практики, так что психолог не в праве легализовать ту или иную версию реальности без изучения данной практики" (49, с 386). Таким образом, фокусом новой психологической проблематики становятся "дискурс о фактическом" и те способы, посредством которых описания, представления, отчеты или версии приобретают видимую независимость от своего субъекта. Этот подход вполне обоснованно может быть применен и к изучению двух первых (собственно психологических) сфер реального, т е. личности и сознания. Люди точно также создают версии своей личной, внутренней жизни, как и фактические описания внешних, публичных реалий. Поэтому, приняв точку зрения социального конструкционизма, невозможно придерживаться прежней дифференцированной, или "трехстворчатой" онтологии Более того, данная позиция позволяет проследить взаимосвязь и взаимовлияние реальностей внешнего и внутреннего, поскольку люди постоянно создают такие версии прошлых событий, которые служат оправданием их побуждений или мотивом настоящих действий
Главным метатеоретическим следствием дискурсивного подхода в психологии, подчеркивают Поттер и его соавторы, является "стирание базовых различии между сознанием, личностью и реальностью; все эти феномены должны быть переработаны в терминах дискурсивно-практического конструирования версий реальности" (49, с 388). Практическим результатом реализации этой установки станет комплексное изучение тех психологических процессов и явлений (атрибуция, аттитюды, память, категоризация, социальные представления, идентичность, личность), для которых до сих пор разрабатывались дискретные теоретические модели
Схема "дискурса, осуществляющегося в действии" должна стать первым шагом в реализации этого проекта. В отличие от когнитивистской позиции, где фактическое выступает в качестве
72
кромки психологического знания, новая модель постулирует взаимосвязь реальности, дискурса и социального действия. Она отрицает общепризнанное различие между областью фактического и психологическим ареалом атрибутов, оценок, аттитюдов и т п, так как и то, и другое имеет социально-дискурсивное происхождение. Сознание, личность и реальность составляют равноправные элементы данной модели, но не в качестве "вещей", а в качестве представлений о них. Если когнитивное толкование ментального базируется на перцептивных процессах и их преобразовании, то сторонники дискурсивного подхода ставят во главу угла процесс представления
Отправным пунктом эмпирического дискурсивного анализа выступает положение о том, что "потусторонность", "внешность" и "отраженный характер" фактов как версий реальности, конструируемых людьми в ходе дискурса, "как раз делает эти версии мощным орудием осуществления определенных действий" (49, с 398). Сама организация дикурсивного поведения говорящего служит инструментом "постановки" его действий, их надлежащей внешней подачи
Модель Поттера, Эдвардса и Уэзерелл описывает три аналитические сферы
а) действие как дискурс;
б) диалектику факта и интереса в дескриптивных версиях событий;
в) обоснование поступков и возложение ответственности
Все эти аспекты дискурсивной практики рассматриваются в микросоциальном контексте реальных конверсаций. Следующий короткий диалог дает представление о специфике дискурсино-психологического эмпирического исследования в рамках данной схемы. В диалоге, который происходит во время судебного заседания по делу об изнасиловании, участвуют представитель защиты (А) и свидетельница обвинения, она же жертва (Б).
А: (имеет в виду ночной клуб, где разворачивались события)
Это местечко, где обычно встречаются парни и девицы? Б: Это место, куда приходят люди
(49, с 390).
Обмен репликами наглядно показывает, как сам процесс описания прошлого события и даже места, где оно произошло, вполне определенным образом конституирует действия говорящих и наделяет их конкретным (в данном случае прямо
73
противоположным) смыслом. В интерпретации А изнасилование выглядит атрибутом злачных мест вроде ночного клуба; Б подает это событие как не связанное с посещением общедоступных мест досуга. Версии сторон отражают их стремление привести в соответствие "фактичность" произошедшего и собственный внутренний интерес, который имплицитно присутствует в описание этой "фактичности" (т.е. тот или иной исход судебного разбирательства). Наконец, описания А и Б указывают на противоположную направленность процессов каузальной атрибуции и возложения ответственности, которые подразумеваются каждой из версий. А возлагает ответственность на жертву, считая причиной произошедшего ее склонность посещать "гнезда порока"; Б считает виновным насильника, который неадекватно повел себя в публичном месте