Знакомство европейских и американских социальных психологов с работами их французских коллег долгое время тормозилось отсутствием переводов. Только в начале 80-х годов, благодаря популяризаторским усилиям и организационно-издательской деятельности англичанина Р Фарра и австралийца Дж Форгаса западные специалисты смогли получить более или
78
менее полное представление о концепции социальных представлений. Вскоре началось сотрудничество британских и французских психологов в рамках программы научного обмена между двумя странами. К началу 90-х годов теория социальных представлений завоевала немало сторонников в Великобритании, Италии, Испании, Португалии, Австрии, а также в Австралии и среди франкоязычных психологов Швейцарии и Канады. Сегодня эта концепция окончательно утвердилась не только в качестве специфически французской интерпретации предмета, задач и методов социальной психологии, но и как содержательная альтернатива сциентистски-позитивистскому образу этой науки, доминирующему в США. Характерной чертой новой европейской модели социальной психологии, по мнению ее благожелательного американского критика, социолога И Дойчера, является "теоретическое и методологическое иконоборчество", неприятие современной социопсихологической моды и своеобразие методологического стиля, базирующегося на наблюдении в естественных условиях (60, с. 75). Нужно подчеркнуть, что И Дойчер был одним из немногих американцев, кто проявил интерес к идеям Московичи и его последователей. В большинстве своем американские психологи, против которых, по сути дела, был изначально направлен критический пафос французской (а также европейской) концепции социальных представлений, остаются индифферентными к брошенному им вызову. Эта концепция до сих пор не получила распространения в США; исключение составляют лишь отдельные исследователи, участвующие в эмпирическом изучении социальных представлений по французским методикам, а также теоретики социального конструкционизма, для которых представляют интерес как метатеоретический замысел "подлинно социальной" психологии, так и разработка проблем познания и конструирования социальной реальности в работах Московичи
Первый очерк теории социальных представлений в английском переводе был опубликован в 1981 г. (58, с 181-209). Как и его расширенный вариант, появившийся три года спустя (60, с 3-69), этот очерк был подготовлен Московичи специально для европейских психологов и содержал концентрированное изложение его взглядов, до тех пор известных лишь по отдельным (хотя и многочисленным) публикациям во Франции. Таким образом, это
79
была одновременно и презентация идей новой французской школы в Европе, и систематизация ее теоретических положений
Исходным пунктом рассуждении Московичи является его тезис о мире представлений как о некотором типе реальности, с которым сталкивается индивид в повседневной жизни. Эта позиция противостоит бихевиористской точке зрения, согласно которой мир физических объектов исчерпывает собой "окружающую среду" человека, существующую независимо от него и служащую стимулом его идей, образов, атрибуций и представлений. С точки зрения новой французской школы, "принципиальные формы нашего физического и социального окружения фиксируются в представлениях, и мы сами обретаем "форму" в соответствии с ними" (60, с. 13). У человека нет иного способа общения с внешним миром, чем с помощью уже существующих и вновь создаваемых представлений. Представления - это та социальная призма, через которую воспринимается (предстает) реальность Отношения с миром окрашены двоякой спецификой социальных представлений: они "обусловливают опыт", события и людей, с которыми соприкасаются, и "предписывают", что и как именно надлежит мыслить. Под обусловливанием Московичи имеет в виду способность представлений включать объекты в систему существующих социальных конвенций, которые заставляют нас интерпретировать вещи и события так, а не иначе (например, видеть в поднятой руке знак приветствия, а в изменившемся цвете металла признак повышения его температуры). Предписательность социальных представлений, т е. их способность "навязывать себя с неистребимой силой", связана с когнитивной организацией человека, во-первых (т е с существующими ментальными структурами и механизмами), и с социально-культурной традицией, во-вторых. Власть традиции проявляет себя в том, что индивид не столько мыслит или представляет, сколько актуализирует в себе аккумулированный поколениями социальный опыт мышления и представления, который он "цитирует"; индивид как бы мыслит заново уже по мысленное до него. Эту вездесущность социальной традиции и памяти Московичи облекает в метафорический образ "мыслящего общества", подразумевая совокупного субъекта социальных представлений, который не столько надиндивидуален, сколько неиндивидуален (хотя социальные представления являются
80
достоянием каждого отдельного члена общества). Представления обладают портретным (изобразительным) и символическим (коммуникативным) измерениями Связующим звеном между "портретом" и "символом" выступает язык, который в одно и то же время является и языком наблюдения (или чистых фактов), и языком логики (или чистых символов).
Социальные представления (в отличие от коллективных представлений традиционного общества) приобретают первостепенное значение именно в условиях модерна, углубляющего пропасть между основными мировоззренческими системами (наукой, религией, идеологией, политикой). В современном обществе особенно остра необходимость наведения мостов между общими системами верований и абстракциями науки, с одной стороны, и конкретной повседневной деятельностью людей, с другой. "Налицо растущая потребность в постоянной реконструкции здравого смысла, т е. определенной суммы знаний, составляющей субстрат образов и значений, без которых не может функционировать ни одно сообщество", -подчеркивает Московичи (58,с 185).
Социальные представления - это не только конституирующие элементы обыденного знания, но и строительные блоки социальной реальности. Превращение "представленного" в "реальное" - это сложный процесс, в котором участвуют как когнитивные механизмы, так и социальная коммуникация. В практике лингвистического (символического) обмена представления выполняют "перформативные" (исполнительские) функции: в качестве элементов языка или символов они, благодаря своей общезначимости, определяют данную ситуацию. Так, люди вполне определенным образом ведут себя по отношению к харизматическому лидеру, заставляя его, в свою очередь, вести себя (исполнять свою роль) в соответствии с ожиданиями (представлениями) других. Кроме того, представления "конструктивны": они избирают людей и предметы и помещают их в сеть взаимных отношений таким образом, чтобы эта практика отвечала условиям группы и содействовала коммуникации и поведению, которые соответствовали бы принятым в этой группе образам и понятиям. Тем самым саморепрезентация группы и ее представление своих социальных обстоятельств становятся
81
ингредиентами групповой идентичности. С этой точки зрения "мы не можем разделять "субъективную" форму и "объективный" (т.е. принадлежащий внешним объектам) аспект социальных феноменов", так как "субъект представления присутствует в представленном объекте подобно тому, как деньги присутствуют в объекте купли-продажи, которому они приписывают стоимость" (44, с .517; 47, с 230).
Для того, чтобы понять содержание когнитивных механизмов, обусловливающих мотивы формирования и процесс функционирования социальных представлений, необходимо уяснить принципиальное различие двух форм бытия (и, одновременно, двух дискурсивных универсумов) - мира материализованного и мира согласованного. Рассмотренное в конвенциональных категориях (как мир согласованный), общество выступает как неотъемлемая часть жизни и поведения людей, как процесс и результат постоянного созидания ими социальной жизни, наполненной их целями и значениями. Это мир, где важны индивидуальные особенности, но каждый равен другому с точки зрения своей социальной значимости и компетентности: здесь все "любители" или "любознательные наблюдатели". Человек есть мера всех вещей — такова формула этого мира, а его парадигма — "исчезающее искусство конверсации".
В мире материализованном общество не узнает себя в творениях своих членов, эти творения отчуждаются и воплощаются в объектах, которые изучает наука. Здесь, напротив, вещи выступают мерой людей, которым наука предписывает, что истинно и что ложно. Этот дискурсивный универсум признает профессионалов (узких специалистов) и третирует любителей, его парадигмой служит компьютер. Иными словами, социальная и физическая реальность современности оказывается разделенной на два мира: способ познания материализованного универсума олицетворяет наука, путь к постижению универсума согласованного лежит через социальные представления, которые "формируют наше коллективное сознание, объясняют события и вещи, делая их доступными каждому из нас" (58, с. 187).
Именно в этом последнем обстоятельстве и следует искать мотивы возникновения социальных представлений, подчеркивает Московичи. Каждое представление превращает "нечто неизвестное
82
в то, что давно знакомо". Мир человеческого общежития - это мир, где каждый хочет чувствовать себя защищенным от опасностей несоответствия, несовпадения, инаковости. Все, что говорится и делается в универсуме согласовании, должно служить ранее принятому и устоявшемуся. Новое как таковое включается в этот универсум лишь постольку, поскольку оно способно "оживить диалог", вдохнуть новую струю в коммуникацию, спасти этот мир от рутины повторяемости. Это "динамика освоения (ознакомления), посредством которой объекты, индивиды и события делаются знакомыми и понятными на базе прежних событий и моделей" (58, с. 189). Здесь память стремится взять верх над логикой, прошлое - над настоящим, образ - над действительностью. Акт представления переносит то, что тревожит и внушает опасения, из внешнего, незнакомого пространства во внутреннее, знакомое и привычное