Теоретизирование в терминах социальных представлений, продолжает свои рассуждения Вагнер, не только не соответствует логике здравого смысла, но является прямым ее антиподом. Во-первых, тезис о представлении как о способе социального конструирования мира содержит в себе рефлексию по поводу деятельности обыденного сознания, тогда как последнему свойственна уверенность в спонтанном, непосредственно-опытном происхождении собственных догматов. Учитывая родство
100
социального когнитивизма и психологии здравого смысла, социально-когнитивный анализ можно назвать имманентным подходом к изучению психологических феноменов; в таком случае рефлексия в терминах социальной репрезентации будет трансцендентна по отношению к своему объекту - массовому обыденному сознанию, как и подобает научной рефлексии. Во-вторых, с точки зрения теории социальных представлений, последние не подпадают под действие какого-либо иного критерия оценки помимо тех, которые выработаны социальным сообществом в ходе локальной дискурсивной практики, будь то суд старейшин, научный эксперимент или расположение звезд. "Поэтому проблема соответствия представления действительности — это внутренняя проблема группы, которая разрабатывает данное представление или владеет им". Разговор в терминах "представления об объекте" неизбежно заканчивается выяснением истинности репрезентации, разговор в терминах "социального представления" предполагает признание последнего частью локального мира. Но это значит, что "представление в онтологическом смысле и есть тот объект, ...который оно как будто представляет" (66, с 108). Социально значимое, смыслосодержащее существование объекта возможно не иначе, как в контексте взаимодействия социальных субъектов. Такой объект, в отличие от своей физической ипостаси, не обладает заданным набором атрибутов, его свойства приписываются ему и трансформируются в ходе социальной интеракции. Так, в одном социальном контексте человек в кресле на колесах будет считаться недееспособным инвалидом, требующим участия, в другом - просто человеком иных возможностей, равным, а в чем-то и превосходящим окружающих. Очевидно, что и тем, и другим человека в кресле на колесах делает отношение к нему остальных членов сообщества, которые руководствуются локально выработанным представлением о том, что такое человек в кресле на колесах. В таком случае социальный объект — это конгломерат потенциальных социальных представлений, которые конституируются в зависимости от локального контекста. Вне интерпретирующих действий социальных субъектов социальный объект "виртуально существует в нескольких возможных формах толкования, в сфере социальных представлений и конструирования он становится специфическим объектом" (66, с. 108).
101
Можно говорить о потенциальной множественности реальности "чего-то существующего в мире", из которой, благодаря индивидуальным Или коллективным действиям, возникает социальный объект X. Эти действия заключаются в установлении некоторых отношений с "чем-то существующим в мире" в соответствии с доминирующим представлением. Только теперь это "что-то" приобретает имя, т е включается в определенную категорию и получает свойственные ей атрибуты Сообщая "чему-то существующему в мире" свое имя, представление обретает реальность; в свою очередь, это "что-то" получает признание благодаря дарованному ему имени. Следовательно, в терминах социальной репрезентации специфическим именем обладает именно представление, а не объект, который вне представления является лишь "чем-то существующим в мире". Сказанное означает, что выражение "представление об объекте" (например, о человеке в кресле на колесах) не имеет смысла, поскольку не объект (человек в кресле) дает свое имя представлению, а наоборот. "Социально Принятый способ дискурса предоставляет форму, структуру и наименование предметам мира; в этом смысле представления - это специфические формы и имена, которые группа или общество дает определенным ареалам этого мира", как обладающим, так и не обладающим чувственным физическим бытием (66, с. 109).
Последовательность действий, в ходе которых "что-то" становится социальным объектом, и есть социальное конструирование, или "конструктивное событие". Термин "событие" отражает внеличностный и не-интенциональный характер происходящего, поскольку социальное создание объекта - это не реализация намерения вследствие рефлексии или размышления, оно "случается". 3 своей повседневной практике люди черпают имена и значения из резервуара представлений и традиций. При этом неправомерным будет утверждение, что существуют разные представления (инвалид, человек иных возможностей, личность трагической судьбы) об одном и том же объекте (человек в кресле на колесах); "существуют просто разные представления так как в рамках конструктивного контекста представление и "объект" онтологически неразличимы" (66, с 110-111).
102
С точки зрения социально-репрезентативного подхода как варианта конструкционизма в психологии, задача аналитика состоит в наблюдении "конструктивных событий" и интерпретации их на языке научной рефлексии, отличном от языка самих этих событий, подчеркивает Вагнер. Социальная жизнь являет себя не иначе, как в подобных событиях, будь то повседневная практика или смоделированные действия (опросы, тесты, эксперименты). Сами субъекты конструктивных событий не мыслят себя в качестве агентов конструирования и представления своего социального мира; они говорят на "языке объектов", оставляя язык социальной репрезентации привилегией социальной психологии
К сожалению, научная психологии не всегда пользуется этой привилегией Часто аналитики социальных представлений прибегают к объяснительным схемам, характерным именно для логики здравого смысла. Так, уже сама структура построения многочисленных исследований, посвященных соотношению представлений и поведения, предполагает причинно-следственную связь между первым (независимая переменная) и вторым (зависимая переменная). В качестве примера Вагнер ссылается на работу М.Кранаха, посвященную связи профессиональных представлений и медицинской психотерапевтической практики. В ходе сравнительного анализа поведенческого и гуманистического видов психотерапии Кранах приходит к заключению, что различие представлений (научных психологических идей) обусловливает несовпадение терапевтических стратегий, акцентирующих роль когнитивно-информационных процессов в первом случае и желаний и диспозиций пациента - во втором. Кранах избегает объяснений в каузальных терминах, однако сама последовательность его экспериментально-аналитических шагов (интервью-наблюдение за поведением — объяснение связей между идеями и поступками) указывает на имплицитную схему "интенциональной каузальности" (представление - намерение - действие) и логической формулы "Post hoc, ergo propter hoc", которые лежат в основе модели рационального объяснения действий в "фольк-психологии".
С не меньшим успехом, утверждает Вагнер, можно прогнозировать содержание будущих интервью на основе уже имеющихся поведенческих актов. И вербальное, и наблюдаемое
103
(невербальное) Поведение выражает суть одного и того же основополагающего социального конструкта. Предпочтение вербальных источников информации - это просто бессознательное следование принятой в экспериментальной психологии конвенции. В основе же данной конвенции лежит то самое "мета-убеждение обыденного сознания" (т.е. повседневная модель рационального объяснения поведения), которое призвана интерпретировать психологическая наука. Научная психология должна "объяснять, что именно, почему и в каких ситуациях говорят и думают люди" (63, с 296). Это значит, что на уровне научной интерпретации мета-убеждения здравого смысла уже не могут служить аналитическими инструментами Они оправданы только в качестве элементов содержательного описания повседневной работы сознания, занятого рациональным объяснением поведения. Мета-убеждения носителей обыденного сознания относительно функционирования этого сознания (включая отношения представлений и поведения) должны стать для социального аналитика "верованиями того же уровня, что и прочие элементы обыденного знания о мире" (64, с 257).
В отличие от Вагнера психолог из Шотландии И Маркова не считает концепцию социальных представлений разновидностью социального конструкционизма; по ее мнению, теория Московичи, имеет совершенно иной эпистемологический статус. Социальный конструкционизм видит в социальной психологии "особый вид моральных устремлений", связанных с "выявлением необходимых условий дискурсивной практики"; последняя же рассматривается как альфа и омега "социального вообще". Такой подход, без сомнения, является метатеоретическим. Теория социальных представлений, хотя И использует понятия, близкие конструкционистским, не занимается выяснением философских, эпистемологических или социополитических оснований социально-психологического знания. Еще меньше ее интересуют проблемы объективности и истинности научных категорий или специфика познания социальных объектов по сравнению с естественнонаучным исследованием, считает Маркова. Теория Московичи - это эпистемология непрофессионального (обыденного) знания, она изучает "содержание повседневных понятий, их двойственную - социально-индивидуальную детерминацию, их формирование, сохранение и изменение,