Г) Крупные образования, которые удерживались в единстве в основном силой авторитета вождей, а не силой принуждения. Например, доинкское вождество Лупака (XV в.) в Перу имело население более 150 тыс. человек и им управляли два верховных вождя без института принудительной силы, а специализированный и принудительный труд имел место, по сути, на основе взаимного согласия[408].
В-третьих, большие племенные союзы и конфедерации, в которых королевская власть отсутствовала.
А) Примерами таких племенных союзов без королевской власти могут служить саксы в Саксонии; эдуи, арверны, гельветы в Галлии. Причем необходимо особо подчеркнуть, что процессы социального и имущественного расслоения у них (особенно у галлов) зашли весьма далеко и опережали политическое развитие.
У саксов (в Саксонии) до их завоевания Карлом Великим королевская власть отсутствовала, но во главе племенных подразделений стояли герцоги. Общее военное командование осуществлял герцог, избранный по жребию[409]. Политическая организация всей территории осуществлялась в форме своеобразной федерации отдельных областей. Общие дела решались на собрании представителей областей в Маркло на Везере[410]. Саксы делились на три социальных слоя (за исключением рабов): родовую знать (эделингов-нобилей), свободных (фрилингов-liberi) и полусвобод-
ных литов. При этом существовали резкие различия в правовом статусе между нобилями и фрилингами[411], что было юридически закреплено в Саксонской правде. В первых двадцати статьях этого кодекса нобили выступают единственными носителями правовых норм[412].
Галлия времен завоевания Юлием Цезарем была очень богатой территорией с огромным населением, по разным подсчетам, от 5 до 10 и более млн человек[413] с большим количеством городов, развитыми торговлей и ремеслами. Социальное расслоение было велико[414]. По свидетельству Цезаря, простой народ жил на положении рабов[415]. В то же время знатные галлы имели по несколько сот, а самые знатные по несколько (до десяти) тысяч клиентов, из которых они формировали конное войско, заменявшее всеобщее ополчение и тем самым противостоящее основной массе галлов[416]. В аристократических без королевской власти civitas, (так римляне называли территорию племенных объединений в Галлии) имелось отчетливое военное единство, а механизмы принятия политических и иных решений реализовывались через посредство одного или нескольких выборных магистратов – вергобретов[417]. Численность отдельных племенных союзов и конфедераций была очень большой. Например, число гельветов, которые под давлением свевов стремились в 58 до н. э. переселиться в Западную Галлию, по разным данным составляла от 250 тыс. до 400 тыс.[418]
Б) конфедерации различных по форме обществ, порой образующие весьма устойчивые и сильные с военной точки зрения политические образования. Например, конфедерации племен, вроде ирокезов[419], туарегов[420], печенегов[421]. Правда, тут уместно процитировать Хазанова, что большинство «федераций» и «конфедераций» (по крайней мере, у кочевников) создавалось отнюдь не на добровольной основе[422].
В) конфедерации городов, подобно этрусской конфедерации[423]. Сами этрусские города, в которых было олигархическое правление военно-служивой знати[424], скорее всего не являлись государствами (насколько можно судить по скудным данным), а представляли собой аналоги малого государства. А их федерация представляла собой аналог уже среднего государства[425]. В известной мере аналогом среднего государства выступал и союз немецких городов – Ганза в XIII–XV вв. Этот союз в период своего расцвета объединял около 160 городов[426] и был способен выигрывать войны у Дании.
Д) Автономные сельские территории, представляющие собой федерацию (или конфедерацию) сельских политически независимых общин, например, у горцев[427].
Примером может служить Нагорный Дагестан[428]. Общины (джамааты), входившие в федерацию (т. н. «вольное общество»), иногда и сами по себе представляли весьма крупные поселения. Некоторые общины насчитывали до 1500 и более домов[429], то есть были размером в небольшой полис, и имели многоуровневую (до пяти уровней) систему самоуправления[430]. А федерация, иногда объединявшая по 13 и более сел, представляла собой политическую единицу в десятки тысяч человек, с еще более сложной организацией. Между семейными группами (тухумами) существовало социальное неравенство и различие в рангах[431]. Другим примером служат группы деревень (village groups) в юго-восточной Нигерии, объединяющие нередко десятки деревень с общим населением в десятки (до 75) тысяч человек. Каждая такая группа деревень имеет собственное название, внутреннюю организацию и центральный рынок[432].
В-четвертых, это сверхкрупные объединения кочевников, таких, как хунну, внешне напоминавшие крупные государства, которые Крадин называет «кочевыми империями» и определяет как суперсложные вождества. «Кочевые империи» внутренней Азии, по мнению Крадина, имели население до 1–1,5 млн. чел[433].
Мне думается, что суперсложным вождеством можно считать и Скифию VI–V вв. до н. э. Это было крупное иерархическое многоуровневое объединение с идеологией родового единства всего общества, с редистрибуцией (дань и повинности), обладающее военным единством. Скифия делилась на три царства во главе с царями, один из которых, по-видимому, был верховным правителем. Имеется также мнение, что в целом Скифия управлялась обособленным царским родом, который правил по принципам улусной системы[434]. Цари имели собственные военные дружины. У скифов выделялись сословие жрецов и аристократия. Последняя имела частные дружины воинов и большие богатства. Методы управления в Скифии, однако, оставались еще в основном традиционными, поэтому ранним государством ее считать нельзя, но и на обычное догосударственное общество она никак не походит. В конце V – первой половине IV века до н. э. при царе Атее в Скифии происходит переход к раннему государству[435]. Этот царь устранил других царей, узурпировал власть и объединил всю страну от Меотиды (Азовского моря) до низовьев Дуная и даже стал продвигаться на запад за Дунай[436].
В-пятых, в связи с вышесказанным, становится очевидно, что многие (и уж тем более очень крупные) сложные вождества можно считать аналогами раннего государства, поскольку по размерам, населенности и сложности они не уступают малым и даже средним государствам. Некоторые примеры таких сложных вождеств уже приводились выше. Но стоит взять еще пример гавайцев.
Как известно, гавайцы достигли значительных хозяйственных успехов, в частности в ирригации[437], очень высокого уровня стратификации и аккумуляции прибавочного продукта элитой[438], основательного идеологического обоснования привилегий высшего слоя. К моменту открытия их Джеймсом Куком здесь сложилась политическая система, когда сосуществовало несколько крупных вождеств. Хотя войны были обычным явлением, за тридцать лет до прибытия Кука был заключен мирный договор между вождествами[439]. Число жителей отдельных вождеств колебалось от 30 до 100 тыс. человек[440]. Вождества делились на районы от 4 до 25 тыс. человек[441]. Таким образом, все условия для образования раннего государства в этих вождествах были: достаточная территория с разделением на районы и большое население, высокая степень социальной стратификации и значительный прибавочный продукт, сильная власть верховного вождя и жесткая иерархия власти, развитая идеология и территориальное деление, а также и другое. Однако государства не было.
В то же время величина и развитость гавайских вождеств и тем более вождества непосредственно на самом о. Гавайи дают основания считать их аналогами ранних государств. Для доказательства этого утверждения стоит сделать некоторые сравнения. Население этого самого крупного вождества гавайского архипелага составляло сто тысяч человек[442], что в сто раз превосходит численность населения типичного простого вождества, такого, например, какие были на тробриандских островах[443]. По мнению Джонсона и Ёрла, только число вождей на о. Гавайи могло доходить до тысячи человек, то есть равнялось всему количеству жителей одного тробриандского вождества[444]. Такова разница между принципиально догосударственной политией и аналоговой раннему государству! Если же прибавить к числу вождей на о. Гавайи других представителей элиты (управляющих землями, жрецов, дружинников) и членов их семей, то, думается, численность элиты превысила бы число всех жителей самых мелких государств на Таити, население которых, согласно Классену, составляло 5000 человек[445]. Таким образом, гавайские политии вполне сравнимы с ранними государствами и даже превосходят некоторые из них по размерам, населенности, социокультурной сложности, степени социальной стратификации и централизации власти. Все это доказывает, что гавайские сложные вождества можно считать аналогами малых и средних ранних государств.