2.1. Прототипы цветообозначений в разных языках.
В лингвистике цветообозначения рассматриваются в разных аспектах. Так, основной задачей психолингвистики является раскрытие их смысла [33,172] . Как пишет Р.М.Фрумкина, «смысл-это та информация, которую имя несет в денотате» [41,16] , но некоторые ученые (Мак Дениел, Берлин и Кей, Хеллер и Макри) пытаются описывать его не в традиционных дискретных семантических признаках, а в терминах теории различных множеств или терминах физических свойств цвета, таких как длина волны или относительная интенсивность, юн, яркость, насыщенность [10,236].
Говоря "a blue dress", "niebieska (FЕМ) sukienka" (польск.) или «синее платье», люди могут не иметь представления о том, какая длина волны или относительная интенсивность связаны со словами blue, niebieski или синий; и все же, конечно, неразумно было бы на этом основании заключить, что говорящие не знают, что значат эти слова [10,236].
Как пишет А.Вежбицкая, слова значат именно то, что говорящий "имеет в виду", или "держит в голове"[10,243]. Поэтому чаще всего ученые прибегают к толкованию, чтобы раскрыть смысл прилагательных цвета (Р.М.Фрумкина, ССАЯ, СРЯ).
Согласно Р.М.Фрумкиной, "толкование различаются за счет того, какие аспекты информации, содержащиеся в имени, оцениваются авторами толкования, как субъективно более важные" [41,16].
По традиции цветообозначениям даются «изобразительные толкования», то есть указание на типичный объект, обладающий данным цветом. Например, зеленый < 'цвета свежей листвы, травы'; белый < 'цвета снега'; черный < 'цвета угля' и т.д.[41,17]. Трудности возникают при толковании таких цветов, как розовый, серый, коричневый, потому что объекта как такового нет, и чаще такие цвета описывают через другие, например, коричневый <`темный буровато-желтый`. Такое описание явно неудачно, так как наводит на мысль о каких-то грязных неопределенных тонах; все оттенки ярко-коричневого типа шоколадного, каштанового и светло-коричневого, ближе к бежевому, сразу исключаются [41,17]. Попытки описания слов с помощью колерного образца не нашли поддержки (10;19;41), потому что знание таблиц, где колерные образцы снабжены их цветообозначениями, помогают смысл того что хотел, сказать говорящий, а не знание языка.
Как отмечает Р.М.Фрумкина, самый информативный способ толкования прилагательных цвета тот, который содержит прямое указание на объект [41,18]. Однако, что это за «объект», «эталон», «прототип» зависит от языка, так как постоянное воздействие ощущений, получаемых носителями того или иного цвета из внешней среды (в том числе и цветовых), создавало прочные ассоциации с определенными предметами, закрепившимися на генетическом уровне. Следовательно, если ассоциации не универсальны, то и смысл цветообозначений у разных народов, по мнению таких лингвистов, как А. Вежбицкая, А.П.Василевич, В.А.Москвич и Р.М.Фрумкина, будет зависеть от исторических, культурных и географических условий.
Подтверждение вышесказанному можно найти в теории А. Вежбицкой об исторических прототипах слов, обозначающих цвета. Прототип может помочь, если соединить с вербальным толкованием [10,215], он относится к молчаливому знанию, которое спрятано в «глубинах» сознания человека, но которое можно вытащить на поверхность с помощью ассоциаций [10,244]. Исторические прототипы помогли А.Вежбицкой найти референциальные границы основных цветов в разных языках.
Важно отметить, что основными цветами в данном случае будут считаться не те части спектра, которые зависят от практической необходимости говорящих на том или ином языке, а те, которые воспринимаются ребенком в первую очередь. Отсутствие слов для обозначения тех или иных цветов в языке ни в коей мере, ни говорит о том, что носители данного языка соответствующих цветов не различают [27,83], так как по данным Г.Э. Бреслава освоение цветовой гаммы детьми закономерно для любой культуры [7,30]. В ходе многочисленных исследований установлено, что до трех лет ребенок воспринимает только ахроматические цвета (гамма Белый-Черный), в следующие два года он начинает различать цвета Желтой и Синей частей спектра, после четырех лет происходит узнавание Красной и Зеленой частей спектра [7,31 ] .
Вопрос о прототипах цветообозначений представляет интерес в связи с тем, что затрагивают ассоциативные связи, которые также помогают выявлять коннотации цветообозначений.
'Белый' и 'Черный'
Предположительно, под влиянием природной смены дня и ночи у человека на бессознательном уровне свет ассоциируется с 'белым', а ночь с 'черным' [7,32], поэтому понятия 'темный' и 'черный', а также 'светлый' и 'белый' кажутся тесно связанными, но не одним и тем же. В английском языке легко образуются словосочетания типа light blue и dark blue, но нельзя образовать сочетание dark white и light black, относящиеся к тавтологии [10,250]. Корнями семантика этих слов уходит к следующим прототипам: для слов 'светлый' и 'темный'- время, среда, когда видно или, наоборот, не видно предметы, а для слов 'белый' и 'черный' - непосредственно предметы из этой среды. В этой связи интересно вспомнить, что в языке австралийских аборигенов — луритья - одно из двух основных цветообозначений ('светлый' и 'темный') совпадает со словом для ночи [10,250]. К этому нужно добавить, как отметил Л. Витгенштейн, что 'белый' для большинства языков является непрозрачным (это становится понятным, если вспомнить белый снежный покров), однако, бразильское слово holite 'белый' значит также 'прозрачный' и «светлый». И. наконец, нужно отметить, 'черный' и 'белый' не симметричны в языках мира, и 'черный' встречается гораздо чаще [10,250]. Например, С.Харгрейв пишет, что в австралийском языке марту вангка отсутствует основной термин для обозначения белого цвета [10,211] .
'Синий'
Ближайшими эквивалентами цвета 'синий' служат слова, морфологически или этимологически связанные со словом для обозначения неба. Например, польское слово niebieski происходит от слова 'небо' niebo. В русском языке для неба чаще употребляется 'голубой', хотя этимологически слово восходит к 'голубь'. Дети чаще всего используют 'синий' по свидетельству З.М.Истоминой, но 'голубой' и 'синий' являются одними из основных цветов для русских. Как отмечает Р.М.Фрумкина: «Некоторые испытуемые, образованные носители русского языка, не считают серый и коричневый основными, «поскольку их нет среди цветов радуги». Все уверены, однако, голубой и синий там есть»[41,83]. Таким образом, границы английского слова ‘blue’ намного шире, чем русского 'голубой'; если же сравнивать английское 'blue' и японское ‘aoi’, то окажется, что референциальные границы 'аоi' размыты, а слово имеет три точки рефе-ренциальной относительности: во-первых, небо, во-вторых, море, в-третьих, растительный мир [10,260].
'Красный' и 'Желтый'
Во многих случаях название слова 'красный' восходит к названию крови, поэтому уместно предположить, что прототипом этого имени стал цвет крови. Однако, как отмечает А. Вежбицкая, могут существовать и другие референциальные точки отсчета, например, различные минералы и насекомые [10,263]. Далее автор доказывает, что все-таки концепт этой категории восходит к огню: «... я спрашивала испытуемых, о каком цвете их побуждает думать Огонь, то многие из них отвечали: о красном» [10,264]. В английском языке это подтверждается такими выражениями, как hot red 'раскаленный докрасна', red coals 'красные угли' или fiery red 'огненно-красный'. Как видно из примеров, используется прилагательное ‘red’, а не 'yellow', которое считается также 'теплым' цветом, но в большинстве случаев ассоциируется с солнцем. И если на подсознательном уровне большинство испытуемых чувствуют, что 'желтый' их «согревает», а 'красный' цвет «обжигает», то справедливым будет считать прототипами для этих цветообозначений соответственно солнце и огонь.
'Зеленый'
В большинстве случаев слово 'зеленый' морфологически или этимологически связано с обозначением травы, растений или растительного мира в целом. Например, zielonu (польск.) этимологически восходит к ziolo 'растение' [10,256].
Однако, если обращаться к валлийскому языку, то этот прототип будет не полным, так как некоторые английские 'зеленые' вещи в валлийском считаются 'синими'. Валлийское gwyrrd ограничивается более яркими, свежими оттенками зеленого, потому А.Вежбицкая считает, что отправной точкой будет ситуация: «Что-то растет на земле, начинается дождь, все становится влажным и от влаги блестит» [10,257]. Предметы, похожи на растения после дождя, будут называться gwyrrd. На языке хануноо (Филиппины) существует оппозиция сухости и свежести, поэтому свежие фрукты или овощи называются pag-laty-un, свежесрезанный бамбук- malatuy. Однако, вряд ли англичане сказали бы, что бамбук цвета 'green', а валлийцы – ‘gwyrrd’, так как ‘latuy’ имеет границы от 'светло-зеленого' или 'желтого' до 'светло-коричневого' [10,258]. Следовательно, хотя 'green', и ‘gwyrrd’, и 'latuy' обозначают оттенки 'зеленого', имеют разные прототипы.
Таким образом, рассматриваемые примеры показывают, что смысл даже основных цветов, которые воспринимаются в первую очередь после рождения человека, не может быть универсальным, поскольку в ряде случаев обозначение цвета отсутствует в языке, а в ряде — исторические прототипы цветов, связанных с той или иной частью спектра, придали свои оттенки значению цветообозначения, некоторые показывают несовпадение границ цветообозначений, что, несомненно, влияет на развитие состава группы цветообозначений в различных языках.