План а: Вступление Основная часть Детство Короленко и формирование его мировоззрения. Учёба в Ровенской гимназии и первый кружок (стр. 2 из 7)

Вокруг Григорьева быстро сгруппировался студенческий кружок. Короленко стал его деятельнейшим участником. Теперь он – постоянный участник нелегальных собраний, неизменный оратор. Владимир Галактионович вступил в нелегальную студенческую кассу взаимопомощи, был выбран библиотекарем нелегальной студенческой библиотеки. Он быстро стал заметной фигурой среди петровцев.

Подъём революционного движения сразу же отразился на настроении студентов Петровской академии. На собраниях многочисленных тайных кружков горячо обсуждались вопросы теории и практики революционных движений. Короленко участвовал в общемосковских сходках, где он встречался со студентами университета высшего технического училища.

Вскоре Владимир Галактионович заметил, что дело вовсе не ограничивается одной лишь проповедью новых идей. Многие его знакомые студенты покинули академию, университет и ушли «в народ». Вместе с другими энтузиастами Короленко решил «идти в народ» и отдать свои силы для его освобождения.

В разгар этих событий Короленко перешёл на третий курс академии. Теперь он был преисполнен бодрости, веры свои силы. И когда на его голову посыпались первые удары, он оказался в состоянии встретить их с мужественной твёрдостью.

Рост революционного движения среди студентов вызвал ответные меры со стороны академического начальства. Всё начиналось с мелочей «за неостриженные волосы, за непочтительную позу при разговоре с начальством». Вскоре студенты, жившие в номерах, стали замечать, что в их отсутствие кто-то осматривает комнаты. А затем разразились события, взволновавшие всё передовое студенчество.

В Петровской академии было несколько студентов, которых разыскивали жандармы и их решили изловить с помощью академического начальства, которое согласилось на этот политический акт. Студентов стали задерживать прямо в канцелярии и передавать в руки жандармов. Эти позорные действия вызвали бурное негодование студенчества. На многочисленных собраниях петровцы протестовали против охранной практики академического начальства. Короленко выдвинулся в этих собраниях наиболее решительно. Его речи, прекрасно аргументированные, были убедительны. Единодушно было решено заявить дирекции коллективный протест.

Но по вопросу содержания протеста голоса разделились. Большинство студентов выступило против внесения элементов политики, хотя всем было ясно, что действия инспекции уже сами по себе были актом политическим. Меньшинство во главе с Короленко и Григорьевым, настаивало на внесении в протест политических моментов. Спор принял резкий характер. Владимир Галактионович заявил на собрании, что он вместе с Григорьевым составит и подпишет адрес и подаст его начальству. Он действительно составил заявление на имя дирекции. Григорьев одобрил этот текст и тоже подписал его. Ещё было собрано семьдесят девять подписей.

13 марта 1876 года Короленко и Григорьев явились к директору и вручили протест. Ознакомившись с его содержанием, директор отказался обсуждать этот документ с делегатами и переслал его министру Валуеву.

Слухи о событиях в Петровской академии облетели все высшие учебные заведения Москвы и проникли в Петербург.

24 марта Короленко и его товарищи были исключены из академии, арестованы и заключены в полицейский участок Басманной части. В подвальной сырой и зловонной камере Владимир Галактионович Короленко начал свой долгий путь гонений, арестов и ссылок. Ему было тогда двадцать два года. Он был выслан из Москвы на один год в Вологодскую губернию. Прибывшие в Басманную часть жандармы доставили его на Ярославский вокзал.

Два года назад Короленко приехал в Москву в поисках новых берегов. Эти годы оказали решающее влияние на всю его жизнь. В Москве Владимир Галактионович покончил с настроением первых петербургских лет, он обрёл внутренний мир. Теперь он уже знал, что такое борьба за идеалы человечества и за свободу родного города.

В первую ссылку он уходил полный бодрой веры в правоту революционного дела. Больше того, где-то в глубине сознания он явно чувствовал гордость за своё пребывание в стане борцов за великие идеалы.

Первая ссылка не была продолжительной. После хлопот родных в Петербурге Короленко был освобождён от пребывания в Вологодской губернии и выслан на Родину под надзор полиции. Но так как в Житомире никого из родных уже не было, ему разрешили отбыть годичный срок надзора в Кронштадте, по месту жительства матери. Городом управляли моряки, люди чуждые полицейскому крючкотворству. Они отнеслись к нему сочувственно и помогли устроиться на работу. Политический ссыльный стал работать чертёжником в Минном офицерском классе.

Годичная ссылка в Кронштадте прошла быстро. Освобождённый от политического надзора Короленко вместе с семьёй переехал в Петербург.

Владимир Галактионович обратился с ходатайством о восстановлении его в звании студента третьего курса Петровской академии. Вначале совет удовлетворил эту просьбу, но потом, сославшись на его политическую неблагонадёжность, разрешение было отменено и в приёме отказано. Пришлось поступать студентом в Петербургский горный институт. Поскольку основная забота о семье лежала на Владимире Галактионовиче, ему пришлось усиленно работать ночным корректором в газете «Новости», где и была напечатана его первая заметка.

Короленко приехал в Петербург в период общего подъёма революционного движения. Первый этап «хождения в народ» закончился неудачей, поскольку надежды на «естественную революционность» крестьянства оказались абсолютно иллюзорными. Взгляды Короленко к этому периоду времени вполне определились. Теперь предстояло претворить их в жизнь и всё же принять участие в «хождении в народ». Он настойчиво готовился к этому, изучал сапожное ремесло. Владимир Галактионович смотрел на «хождение в народ» не как на революционную экскурсию с временными пропагандистскими целями, а как на длительный акт, в корне меняющий содержание всей личной жизни. И, прежде всего, приходилось отказываться от глубоко затаённой мечты о литературной карьере.

Некрасов был любимейшим поэтом Короленко. В декабре 1877 года поэт умер. Владимир Галактионович присутствовал на похоронах, превратившихся в массовую демонстрацию. У могилы поэта Достоевский произнёс речь, которую молодёжь, и в том числе и Короленко, поняла как подтверждение своих народнических взглядов. Пророческим голосом он заявил, что «Некрасов был последним великим поэтом из «господ». Придёт время, и оно уже близко, когда новый поэт, равный Пушкину, Лермонтову, Некрасову, явится из самого народа»[4].

Готовясь «идти в народ» и содействовать грядущему восстанию, Короленко в словах Достоевского увидел подтверждение той мысли, что его литературные мечтания не соответствуют требованиям новой жизни. Новая жизнь, которая возникнет после социального переворота, создаст новую культуру, а следовательно и новую литературу. Не без внутренней борьбы Короленко отказывался от своей надежды когда-нибудь стать писателем.

Имя Владимира Галактионовича было широко известно в кругах петербургского революционного студенчества. После событий в Петровской академии его знали как прекрасного оратора, хорошего товарища и мужественного человека. Кроме того, он уже успел пострадать за свою деятельность, а это ценилось в революционной среде.

Вернувшись в Петербург, Короленко естественно примкнул к одному из кружков, которых много было в то время. В этот кружок, кроме самого Владимира Галактионовича, входили почти все члены его семьи, которые вообще считались политически неблагонадёжными и потому всё время были под наблюдением полиции.

В 1877-1878 годах административные гонения приняли особо широкие размеры. Под

подозрение брались не только отдельные лица, но и целые семьи. Так случилось и с

семьёй Короленко.

4 августа 1878 года был убит шеф жандармов Мезенцов. По этому случаю в квартире Короленко был произведён обыск, Владимир Галактионович с братом были арестованы, но на следующий день освобождены.

В связи с убийством в Москве шпиона Рейнштейна у Короленко снова был произведён обыск. Хотя ничего предосудительного найдено не было, чуть ли не вся семья была арестована, в том числе и Григорьев живший вместе с ними. Этот второй арест надолго вырвал Владимира Галактионовича из нормальной жизни.

В мае 1879 года Короленко был сослан в административном порядке в город Глазов, Вятской губернии. Обвинённый, ему предъявлено обвинений не было, всё сводилось к одним подозрениям в «сообществе с главными революционными деятелями», или в участие в нелегальной печати.

В Глазове Короленко продолжил обучаться сапожному ремеслу и настолько преуспел, что вскоре стал принимать заказы на изготовление обуви. Спокойная жизнь длилась недолго.

Глазовский уездный исправник Лука Петров был высокого мнения о своём звании. «У бога ангелы - у царя исправники»,- говаривал он. Короленко своего мнения об ангелах не высказывал, но исправника стал обличать в преступных действиях. Исправник возненавидел строптивого ссыльного и добился перевода его в наиболее отдалённый угол Вятской губернии – Берёзовские починки. И в этой полудикой среде Владимир Галактионович сумел наладить свою жизнь. Он сблизился с местными жителями. Здесь пригодилось его знание сапожного ремесла. Люди приходили к нему за советом, доверяли ему свои проблемы, и просто любили его.