Вопросы экономики №7 (1999) (стр. 1 из 8)
Вопросы экономики № 7 (1999)
Дж. СТИГЛИЦ,
профессор экономики,
старший вице-президент и главный
экономист Всемирного банка
КУДА ВЕДУТ РЕФОРМЫ?
(К десятилетию начала переходных процессов)*
Введение
С начала реформ в бывших социалистических странах прошло десять лет. Какие же уроки можно извлечь из их опыта? Большинство наблюдателей склоняются к выводу, что китайский путь в отличие от российского пока что был успешным. Я утверждаю, что провалы реформ в России и во многих республиках бывшего Советского Союза (БСС) обусловлены не тем, что плохо осуществлялась в общем-то здравая политика. Причины неудач гораздо глубже, они коренятся в непонимании реформаторами самих основ рыночной экономики и процесса институциональных реформ. Модели реформ, опирающиеся на общепринятые положения неоклассической теории, скорее всего, недооценивают роль информационных проблем, в том числе проблем корпоративного управления, социального и организационного капитала, а также институциональной и правовой инфраструктуры, необходимой для эффективного функционирования рыночной экономики. Недооценивают данные модели и важность открытия новых предприятий и связанные с этим трудности. Например, обещания провести быстрые экономические преобразования и создать "народный капитализм", основанный на ваучерной приватизации и системе инвестиционных фондов, оказались иллюзорными. Альтернативная стратегия децентрализации с передачей прав принятия решений на уровень, на котором заинтересованные лица могут защищать собственные интересы даже при отсутствии полноценной правовой инфраструктуры (а ее создание требует длительного времени), при таких обстоятельствах может оказаться более эффективной.
' Stiglitz J. Whither Reform? Ten Years of the Transition. World Bank. Annual Bank Conference on Development Economics, Washington, D.C., April 28-30, 1999. Содержание доклада отражает личные взгляды автора и их никоим образом не следует приписывать Всемирному банку, его аффилированным организациям или членам Совета директоров либо странам, которые они представляют. Публикуется с некоторыми сокращениями.
Нынешнее столетие ознаменовалось двумя великими экономическими экспериментами. Исход первого, социалистического эксперимента, начавшегося в наиболее крайней форме в России в 1917 г., сегодня ясен. Вторым экспериментом является возврат социалистических стран к принципам рыночной экономики. Безусловно, это - одно из самых крупномасштабных и относительно внезапных изменений правил игры в истории. С такой же поспешностью, с какой данные страны провозгласили отказ от коммунизма, западные советники выступили со своими "безошибочными" рецептами быстрого перехода к рыночной экономике.
Через десять лет после начала переходных процессов в странах Восточной Европы и республиках бывшего Советского Союза и через двадцать лет после их начала в Китае картина представляется неоднозначной. Каждая из этих стран имеет свою историю, свои духовные и материальные возможности. Одни из них большую часть века находились под гнетом централизованного планирования и авторитаризма, другим же они были навязаны лишь после второй мировой войны. Последние, граничившие с Западной Европой и вдохновлявшиеся перспективами европейской интеграции, явно были в лучшем положении, чем такие географически замкнутые страны, как Монголия или бывшие советские республики Центральной Азии. Альтернативный вариант истории - "что было бы, если бы проводилась иная политика" -всегда проблематичен, так как приходится иметь дело с очень большим числом переменных. Однако различия в успехах и неудачах стран с переходной экономикой столь велики, что это требует объяснения.
Контраст между стратегиями (и результатами развития) двух крупнейших стран - России и Китая, может быть поучительным. За десять лет начиная с 1989 г. ВВП Китая почти удвоился, а России сократился почти в два раза (см. рис. 1). В начале периода ВВП России более чем в два раза превышал ВВП Китая, в конце его он оказался меньше на '/з1- Но в эти десять лет Россия не только переживала
Динамика ВВП России и Китая (млрд. долл. США)*
* В цепах 1987 г.
Источник: Statistical Information and Management Analysis (SIMA) database.
Рис, 1
' Конечно, по отдельным позициям глубина спада переоценивается из-за недоучета деятельности в неформальном секторе, в то время как по другим позициям она существенно недооценивается, поскольку для измерения объемов выпуска продукции используются рыночные, а не теневые бартерные цепы. Далеко не радужную картину дают и социальные показатели (которые также следует учитывать с оговорками).
стагнацию. Ей также удалось перевернуть "с ног на голову" теоретическое соотношение между неравенством доходов и экономическим ростом: в процессе сокращения ВВП степень неравенства доходов (измеряемая коэффициентом Джини) возросла вдвое (см. рис. 2). Последние данные рисуют еще более мрачную картину: число лиц, находящихся на уровне бедности, определяемом доходом 4 долл. в день, возросло к середине десятилетия с 2 млн. до более чем 60 млн.
Динамика ВВП и углубление неравенства в России*
* ВВП выражен в ценах 1987 г. Графики представляют собой линии тренда между точками 1989 и 1996 гг.
Источник: World Development Indicators, 1999.
Рис. 2
Названия некоторых книг, недавно выпущенных ведущими западными консультантами по проблемам переходного процесса, весьма красноречивы: "Как Россия стала рыночной" или "Наступающий бум в России". Несостоятельность тех, кто консультировал Россию, постоянно предсказывая, что она находится в преддверии успеха, и заявляя о победе даже накануне недавнего краха, должна была стать очевидной. Да, России удалось "приватизировать" большую часть промышленности и запасов природных ресурсов, однако уровень валовых инвестиций в основной капитал - куда более важный признак быстрого развития рыночной экономики - за последние пять лет значительно снизился. Россия быстро превращается в страну с сырьевой, а не с современной индустриальной экономикой.
С этими провалами контрастируют огромные успехи, достигнутые Китаем, который сумел выстроить свой собственный путь перехода (не используя "чертежи" или "рецепты" западных консультантов). Он преуспел не только в обеспечении быстрого экономического роста, но и в создании полнокровного негосударственного сектора коллективных предприятий. Инвестиции в обрабатывающую промышленность в Китае в отличие от России росли "как на дрожжах". Критики подобных сравнений указывают на значительное различие в исходных позициях двух стран: душевой доход в Китае в начале реформ был намного ниже и поэтому имелись благоприятные возможности для того, чтобы догнать Россию. Однако я, наоборот, склонен утверждать, что у Китая было больше трудностей, так как ему пришлось одновременно решать задачи и перехода, и развития. И решал он их успешнее других стран с сопоставимым уровнем душевого дохода, в то время как действия республик БСС и стран Восточной Европы по большей мере оказались неэффективными.
Нам предстоит ответить на вопрос: почему произошли провалы при переходе к рынку? Как и можно было ожидать, те, кто ратовал за шоковую терапию и быструю приватизацию, утверждают, что проблема заключается не в том, что было слишком много шока и мало терапии, а в том, что шока было слишком мало. Иными словами, реформы проводились недостаточно целенаправленно. Лекарство было назначено правильное, но пациент не следовал предписаниям врача. Другие защитники рекомендованной программы реформ считают, что неудачными были не сами проекты реформ, а их осуществление. Один из российских реформаторов недавно в шутку заметил, что в принимавшихся ими законах не было ничего плохого, кроме того, что они не исполнялись.
Однако, как я уже упоминал, причины провалов намного серьезнее. Отчасти проблема состоит в чрезмерном доверии к моделям экономики, почерпнутым из учебников, которые могут быть весьма удобны для обучения студентов, но на них нельзя опираться при консультировании правительств, пытающихся воссоздать рыночную экономику. Написанный в типично американском стиле учебник слишком зависит от специфической интеллектуальной традиции - неоклассической модели, оставляя в стороне другие традиции (в частности, заложенные Шумпетером и Хайеком), которые могли бы способствовать более глубокому пониманию ситуаций, возникающих в переходных экономиках. Отметим также смешение средств и целей. Например, проведение приватизации или снятие ограничений на вывоз капитала рассматриваются в качестве показателей успеха реформ, а не средств достижения более фундаментальных целей. Даже создание рыночной экономики важно не само по себе, а как фактор повышения жизненного уровня населения и обеспечения основы для устойчивого, демократического развития, отвечающего принципам справедливости.
Наконец, хотя к "политическим процессам" в странах с переходной экономикой относились с должным почтением и ими часто оправдывались конкретные реформаторские шаги, в действительности об их понимании мало что свидетельствует. В ретроспективе становится ясно, что нередко политические прогнозы активных участников процесса реформ были далеки от истины, многие опасения не подтвердились, в то время как важные политические события не были предсказаны. Нельзя отделять "принципы" в чистом виде от того, как они реализуются или должны реализовываться на практике. Западные консультанты предписывали свои рецепты реформ в условиях конкретного общества: с собственной историей, достигнутым уровнем социального капитала, совокупностью политических институтов, политическими процессами, на которые влияли (если не определяли их) те или иные политические силы. Экономисты не могут так просто отмахнуться от того, как эти рекомендации используются. Докторам пора пересмотреть свои рецепты. Однако при этом им придется принимать пациента таким, каков он сегодня, а не таким, каким он был бы, если бы история пошла по иному пути. Вопрос не в том, чтобы "переиграть" заново старые сражения, а в том, чтобы извлечь из прошлого уроки, которые помогут управлять будущим развитием.