"Увидев, что он имел веру..." - увидев проницательным взором Богопросвещенного апостола.
"Говоря по-ликаонски..." Что это за ликаонское наречие, сказать трудно: одни считают его за наречие, родственное ассирийскому, другие - за тождественное каппадокийскому, третьи - за испорченное греческое.
"И называли Варнаву Зевсом, а Павла Ермием..." Почему именно этих богов видел народ в Варнаве и Павле, объясняется частью местной фригийской сказкой о явлении именно этих богов в человеческом виде (у Овидия, Metamorph, VIII), частью - тем, что близ города был храм или идол Зевса, а Эрмий, как красноречивый истолкователь богов, считался обязанным сопровождать Зевса, когда он сходил с Олимпа к смертным. Намек на это последнее дается и самим Дееписателем, по которому Павла сочли Эрмием, потому что он начальствовал в слове... Возможно, что и самый внешний облик апостолов имел здесь свое значение: Павел, как юноша (VII, 58), отличавшийся живостью характера, отражавшеюся во всех его речах и действиях, легко мог быть отождествлен с Эрмием, коего представляли нежным, живым, благообразным юношей, тогда как Варнава своею степенностью вполне мог напоминать язычникам "Зевса" (Златоуст: "мне кажется, что Варнава имел и вид достопочтенный...").
"Венки..." - для украшения ими жертвенных волов, что делалось обычно для большого угождения богам.
"Разодрали свои одежды..." - в знак глубокой скорби и сокрушения о таком ослеплении народа.
Апостолы доказывают нелепость обоготворения их язычниками, уверяют вообще в ложности языческих богов, вместо коих указывают язычникам Единого Живого Бога, Творца всего, Который хотя и попустил всем народам ложные пути жизни, но не лишил их возможности познать и путь истинный (ср. Рим. I, 20; XI, 13-36) "Не насилуя свободной воли, - говорит блаж. Феофилакт, - Господь позволял всем людям ходить по собственному их усмотрению; но Сам постоянно совершал такие дела, из которых они, как существа разумные, могли уразуметь Создателя...."
"Едва убедили..." Так сильно возбужден был народ происшедшим и так сильна была его уверенность, что пред глазами его - боги, а не люди.
"Пришли некоторые Иудеи..." - из неверующих и враждебно настроенных к Павлу и Варнаве (XIII, 50 и XIV, 5).
"Побивали Павла...", а не Варнаву - вероятно потому, что он, как начальствующий в слове (12 ст.), являлся наиболее опасным и ненавистным врагом иудеев. Об этом, вероятно, избиении камнями апостол упоминает в 2 Кор., XI, 25. Такова удивительная изменчивость и податливость массы народной на злую речь подстрекателей. Только сейчас готовы были почтить апостолов за богов, и сейчас же являются способными на расправу с ними, как с завзятыми злодеями. Нельзя не отдать здесь должного и удивительной способности подстрекателей к столь крутому перевороту народных чувств и движений.
"Ученики собрались около него..." - очевидно, в намерении совершить его погребение или вообще посмотреть, что с ним, в каком он состоянии?
"Встал и пошел в город..." Без сомнения, это укрепление телесных сил Павла было действием чудесным, хотя Дееписатель и намекает о сем лишь прикровенно - кратким и сильным выражением - встал и пошел! Примечательна также здесь и твердость духа апостола, безбоязненно возвращающегося снова в город, где только что он был подвергнут смертельной опасности.
Из Дервии, после благоуспешной проповеди, апостолы предпринимают обратное путешествие в Антиохию Сирийскую, через все ранее посещенные места (XIII, 1 и д.), укрепляя верующих на готовность блюсти веру Христову, несмотря на все гонения, скорби и испытания, составляющие для верующих вернейший путь в Царство Небесное (Мф. VII, 14).
"Рукоположив им пресвитеров..." - предстоятелей и руководителей каждой общины, получавшей, благодаря этому, прочную внешнюю организацию. Рукоположение, т.е. возложение рук (VI, 2-6), указывало важность служения пресвитерского и благодатное посвящение на это служение (см. XI, 30).
"Помолились с постом...", как делали при всяких важных случаях (XIII, 3 и др.).
"Предали их..., - т.е. новообращенных христиан, вместе с их новопоставленными предстоятелями, - Господу...", т.е. Его милости, благоволению и покровительству.
Через Писидию и Памфилию апостолы возвратились в Пергию - первый город, в который они прибыли, высадившись на берег Малой Азии (XIII, 13, прим.).
"Сошли в Атталию..." - приморский город в Памфилии, к юго-востоку от Пергии, при впадении в море р. Катаракта. Город назван по имени Аттала Филадельфа, царя Пергамского, которым и был построен. Отсюда апостолы через Селевкию прибыли в Антиохию Сирийскую, откуда и вышли на первое апостольское путешествие волею благодати Божией.
"Собрав церковь", т.е. антиохийское христианское общество, "рассказали все, что сотворил Бог с ними..." Смиренное исповедание апостолами силы Божией, которая все сама делала в них, а не они.
"Отверз дверь веры..." - образное выражение принятия язычников в лоно Церкви Христовой (1Кор. XVI, 9; 2Кор. II, 12; Кол. IV, 3).
"Рассказали..." - "Чрез это, - говорит Златоуст, - устрояется великое дело. Надлежало, наконец, свободно проповедовать язычникам; потому они и приходят возвестить, дабы те могли знать об этом, ибо случилось, что тогда же пришли и возбранявшие беседовать с язычниками..."
Этим оканчивается повествование о первом апостольском путешествии к язычникам великого Апостола языков - Павла с Варнавою.
Сколь долго продолжалось это 1-ое путешествие Павла, Дееписатель не сообщает. Надо полагать, что около двух лет.
"Некоторые, пришедшие из Иудеи..." Это были излишне ревностно преданные иудейству христиане из иудеев, укорявшие недавно Петра за крещение язычника Корнилия и искренно считавшие соблюдение всех обрядов Моисеева закона (ср. ст. 5) обязательным и в христианстве. Выражение "учили" показывает, что они явились в Антиохию, как настоящие миссионеры-проповедники определенно формулированного учения. Судя по дальнейшему, это учение успело распространиться, кроме Антиохии, и в Сирии и Киликии (ст. 23).
"Произошло разногласие и немалое состязание..." Это показывает, что хотя лжеучители не встретили себе единодушного сочувствия, однако не получили и достаточно единодушного отпора, внеся в общество во всяком случае большую смуту.
"Положили... отправиться...", т.e. братия (ст. 1) или вся Антиохийская Церковь порешила отправиться Павлу и Варнаве для решения возникшего спора в Иерусалим, где находились авторитетнейшие судьи этого дела в лице апостолов (хотя бы и не всех) и пресвитеров церкви Иерусалимской. - Павел и Варнава избираются потому, что они были наиболее заинтересованы и сведущи в этом деле. Некоторые другие, отправившиеся с ними, были, очевидно, избраны для более полного представительства общины Антиохийской, в которой Павел и Варнава являлись пришельцами.
"Проходили Финикию и Самарию...", лежавшие на пути к Иерусалиму из Антиохии, "рассказывая о обращении язычников" финикийским и самарийским христианам (гл. XIII-XIV), чем производили радость великую во всех братиях, по-видимому, не только из язычников, но и иудеев.
"Были приняты Церковью, апостолами и пресвитерами...", т. е. в особом торжественном собрании верующих, имевшем все свойства и условия собора, как высшего и авторитетнейшего решителя важнейших дел, могущих касаться всей Церкви Христовой.
"Возвестили все, что Бог сотворил с ними и как отверз дверь веры язычникам..." Посланные не ставят прямо вопроса Церкви относительно возможности принятия язычников, а просто возвещают все об обращении через них язычников (ср. XIV, 27), предоставляя поставить такой вопрос лишь тем, кто не способен увидать его Божественное решение. Таковыми и оказались тотчас же "некоторые из фарисейской ереси уверовавшие".
В требованиях иудействующих христиан, приходивших в Антиохию (1 ст.) и сейчас высказывавшихся в Иерусалиме, замечается весьма значительная разница. Там иудействующие учили о необходимости для верующих из язычества собственно только обрезания, между тем как здесь они высказываются еще решительнее о необходимости соблюдения вообще закона Моисеева. Это объясняется тем, что тут выступали наиболее строгие ревнители закона Моисеева, чувствовавшие в Иерусалиме более силы и крепости, чем в Антиохии.
Решение поставленного вопроса было предметом особого другого собрания, в котором Дееписатель упоминает только апостолов и пресвитеров, как предстоятелей или представителей Церкви. Из дальнейшего, однако, видно (ст. 12, 22, 23), что участие в рассмотрении, совещании и решении дела принимали и простые члены общества, быть может - в оказавшемся налицо составе всей Иерусалимской Церкви. К участию в этом деле всякого не могла не побуждать и величайшая важность и живой интерес поставленного на обсуждение вопроса: Закон или Евангелие? Моисей или Христос? благодать или дела Закона? иудейство или христианство? Апостольский собор окончательно размежевал эти две области, указав их настоящее место и значение и установив самодовлеющую силу Христовых заслуг и Христовой благодати, которым, в случае победы иудействующих, грозила совершенная гибель от растворения в иудействе.