Цели и композиция Определения и основные вопросы Проблемы (стр. 8 из 11)
Хотя фон Рада не относят к представителям направления канонической критики, следующая цитата свидетельствует о том, что этот ученый разделял интересы и взгляды исследователей, пользовавшихся данным методом: «Богословие Ветхого Завета… призвано толковать историю Израиля так, как поведал ее Израиль, а не так, как пытаются воссоздать ее ученые критического направления, ибо эта история содержит “то, что для самого Израиля являлось подлинным предметом веры, а именно – историческое откровение Яхве в Своем слове и Своих деяниях”»[104].
В комментарии Вальтера Брюггеманна на книгу Иеремии, в котором сочетаются такие подходы, как каноническая критика и критика, ориентированная на восприятие текста читателем, есть такие слова: «Соблюдение субботы следует понимать как полное неприятие способов эксплуатации, характерных для цивилизаций, основанных на тирании и деспотизме верховной власти. Это – драматическое действо, посредством которого этот народ утверждает для себя и показывает всему миру, что он – Израиль, народ особенный, у которого в этом мире – особое предназначение…»[105]
Риторическая критика
Риторическая критика – это изучение композиционных особенностей литературных текстов и использованных в них риторических приемов (таких, как параллелизм, хиазм и др.)[106]. Тремя главными представителями этого направления герменевтики были такие исследователи, как Джордж Кеннеди, Ганс Дитер Бетц и Джеймс Мюленбург.
Протестанты придают особое значение самостоятельному изучению Библии. Однако, признавая важность этого духовного упражнения, следует сознавать, что среди верующих как Ветхого, так и Нового Завета, эта практика не была широко распространенной. Свитки и рукописи библейских текстов не были доступны для отдельных членов общин. Они использовались на собраниях общин гораздо шире, чем в личном богопочитании. Людей собирались вместе, чтобы читать и слушать Писание.
Работы Мюлленбурга многое изменили в библеистике. Теперь внимание толкователя переключено с автора на сам текст. Метод критики форм не удовлетворял Джеймса Мюлленбурга. Подчеркивая важность риторики в изучении библейских текстов, он писал: «Текст нужно прочитать и услышать именно так, как он звучит»[107]. «Тот, кто изучает книгу Иеремии, сделает правильно, если прочтет отрывок вслух и обратит внимание на смелые и яркие образы, к которым прибегнул пророк, дабы возвестить суд»[108].
Слова Вильяма Холладея об Иеремии 17:19-24 перекликаются с высказыванием Мюлленбурга. Он пишет: «Это слова завета… Здесь Иеремия предстает в качестве посредника завета (стихи 19 и 20), напоминающего слушателям об обязательствах, принятых при вступлении в завет. В стихах 20-23 звучит призыв-увещание; в стихах 20-21 – повеления, в стихе 22 – запрет, за чем следует упоминание о непокорности “отцов” (стих 23) по аналогии с 11:7-8. Далее в отрывке изложены условия завета – положительное (стихи 24-26), в котором повторены постановления о субботе из стихов 21-22, и – как аподозис – даны обетования (стихи 25-26)…»[109]
Нарративная критика
Нарративная критика – это изучение языкового содержания и форм текстов вне связи с выполняемыми ими в настоящее время функциями, исторической подосновой и социальным значением. Это направление литературной критики особое внимание уделяет отличию между историческим и подразумеваемым автором.
«История теории нарративной критики в ветхозаветной науке начинается фактически с труда «Искусство библейского повествования» Роберта Алтера… По Алтеру, эта существенная перемена дала древнееврейским авторам больше свободы в изложении своих священных преданий и больше творческих возможностей, чем те, которыми располагали писатели, представлявшие другие древние ближневосточные традиции. Это вывело библейскую литературу за рамки мифологического мира, с его стабильностью и закрытостью, и привело ее к познанию многозначности жизни – такой, какой ее воспринимают люди»[110].
В следующем замечании Адель Берлин, несомненно, есть преувеличение: «Авраам книги Бытие реален не более, чем яблоко, изображенное на картине. Однако этим мы не ставим под сомнение существование Авраама как исторического лица, как не пытаемся доказать, что нарисованное яблоко – плод вымысла художника. Просто мы должны отличать историческое лицо от героя повествования». И все же, в словах Берлин есть значительная доля истины, поскольку мы исследуем текст, а не воссоздаем историческое событие. Берлин не судит о существовании Авраама как исторического лица, но рассуждает о библейском тексте, повествующем об Аврааме[111]. Берлин убеждена, что авторство, приписываемое многим книгам Библии, не основано на свидетельствах текстов. «… И такая тенденция усиливается в побиблейские времена. Все библейские книги раввины приписывали тем или иным авторам независимо от того, говорилось ли об этом авторстве в самих библейских текстах или нет (например, они утверждали, что Иеремия был автором книг Царств, Иеремии и Плача)»[112].
Й. Х. ле Ру в работе «Тексты пророческого содержания» из сборника «Слово издалека: Литература Ветхого Завета» пишет: «Чтобы подчеркнуть неизбежность скорого разорения Израиля, пророки пользовались стереотипной формой песни-плача по умершим. Такую песню исполняли, когда умирал человек; иногда ее пели специально подготовленные для этого плакальщицы. Когда Иеремия возвестил падение Иерусалима, он повелел женщинам петь такую песнь скорби…» (Иеремия 9:20-21)[113]
Подходы к толкованию, ориентированные на читателя, и книга Иеремии
Критика, ориентированная на восприятие текста читателем
Критика, ориентированная на восприятии текста читателем[114], – это изучение смысла библейского текста, как его воспринимает тот или иной толкователь. Дело здесь не в том, что тексту «недостает» смысла; как раз наоборот: текст им «избыточествует». Вплоть до настоящего времени толкователи принимали как данность то, что смысл (идея) текста остается неизменным при передаче его от автора к читателям. Независимо от того, считали ли ученые Библию полностью либо частично богодухновенной, или в ней видели лишь творение человеческого религиозного гения, они были едины во мнении, что, читая библейский текст, мы постигает тот смысл, который был вложен в него автором (авторами). С развитием герменевтических теорий в ХХ в. это традиционное представление стало постепенно вытесняться новым, согласно которому и аудитория как сообщество толкователей также порождает значение читаемого текста. Иными словами, теперь задача толкователя состоит не в том, чтобы, разложив текст на мельчайшие составляющие, добраться до его изначального смысла; напротив, ученые стали подчеркивать обусловленность или контекстуальность процесса интерпретации. Для Деррида не существует прямого доступа к вне-текстовой реальности. Для него все – текст, и все – в тексте. Тем не менее деконструкция не ведет к неопределенности значения. Напротив, Деррида полагает, что тексты несут в себе «слишком много» смысла: «Я бы сказал, что текст – сложное явление; в нем заключено множество противоречивых смыслов; в нем есть напряженность, есть сверхдетерминированность, есть многозначность, но это не означает, что есть неопределенность. Напротив, в тексте «слишком много» определенности. И в этом вся сложность (Derrida, 1999: 79)[115].
Покойный преподаватель Стелленбошского университета Фердинанд Дейст понимал это так: «Автор текста и его читатель находятся в определенных обстоятельствах, принадлежат к определенной культурной среде… Говоря научным языком, у каждого текста есть, как минимум, отправитель (автор), посредник (буквы), код (язык), послание, получатель (читатель) и контекст (сопутствующие обстоятельства). Схематически процесс текстуальной коммуникации может быть представлен следующим образом:
 |
