Обосновавшись и прочно укрепившись в Астрахани, а также ободренные защитой самого царя, индийцы начали приезжать торговать и в Москву. Однако, в дружеские отношения, которые стали складываться между русскими и индийцами, неожиданно вмешались армяне. Они перекупали товары по дороге у индийцев и перепродавали в Москве по завышенным ценам. На какое-то время индийские купцы перестали приезжать в Астрахань, и их отношения с русскими пребывали в застое. Но, как отмечает летопись, «царь Алексей Михайлович, усмотрев происки армянских купцов в присвоении себе индийской торговли, запретил покупать что-либо индийского у сих же армян»[27]. И вновь индийские купцы начали посещать Москву, но селиться им здесь так и не было разрешено.
Но тут уже возникли внутренние проблемы с индийской торговлей. В 1684 году 15 августа индиец Луда Тарий подал царевне Софии Алексеевне во время ее шествия из Новодевичьего монастыря, челобитную на астраханских воевод, где обвинил последних в притеснении.[28] Интересно, что просьба его была удовлетворена. Но в 1688 году московские торговые люди подали государям царям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу жалобу на индийских купцов в Москве. Благодаря придворным интригам, московские купцы добились своего, и индийцы все были высланы из Москвы опять в Астрахань.
Понадобилось много лет, чтобы индийских купцов в который раз опять допустили до торговли в Москве. Это случилось при Петре I, а толчком к такому решению послужила переписка императора с Хусейном Али, который в 1714 году стал вице-королем Декана. И в 1715 году в Москве появилось первое поселение индийской диаспоры, в основном состоящее из купцов, а также небольшого числа врачей, оставшихся при купцах, так как индийцы доверяли, и доверяют, только своей медицинской практике.
Далее нестабильная политическая обстановка в Индии: захват страны Надир Шахом, усиление Ост-Индской компании, Семилетняя война между англичанами и французами на территории Индии, - все это только способствовало бегству индийцев из Индии, и поиску спокойной жизни в новых землях, - а именно в России. Благодаря чему, индийская диаспора в Москве значительно расширилась и закрепилась.
2.2 Отражение истории Индии в истории московской диаспоры индийцев.
За почти трехсотлетнюю историю существования в Москве индийская диаспора пережила удивительные, и порой трагические перемены и ситуации.
Несмотря на то, что Петр I официально разрешил селиться индийцам в Москве, и всячески покровительствовал им, жизнь диаспоры не была спокойной. Москва, – исконно купеческий город, имела свою влиятельную и богатую гильдию купцов, которой вовсе не нравилось то, что «иноземные обезьянки», - как называли купцы индийцев за маленький рост и смуглый цвет кожи, занимают вполне достойное место на московском рынке. Прибыль индийцев росла, богатела и диаспора. И уже в 1734 году многие из разбогатевших индийцев потянулись в Санкт-Петербург, а те, кто остался в Москве, начали селиться ближе к центру. Естественно, эти успехи не могли радовать московское купеческое общество. В период с 1736 по 1740 годы в Москве зафиксировано шесть пожаров, в ходе которых были уничтожены несколько домов, где жили представители индийской диаспоры.[29]
Однако индийская диаспора стойко переживала свои неприятности. Мода на индийские диковины прочно держалась в России, поэтому товарооборот продолжал расти год от года.
Одно из важнейших событий для индийской диаспоры в сфере ее духовной жизни произошло в августе 1746 года. Российской империей уже правила императрица Елизавета Петровна. Диаспора обратилась к ней с просьбой разрешить постройку первого индуистского храма в столице. Под действием своего окружения, взбунтовавшегося от наглости индийцев, им было отказано, но вместе с тем, чтобы не терять дружеских связей с диаспорой, Елизавета Петровна послала приглашение для индийской жреческой верхушки с целью нанесения визита в столицу. Это был большой успех для индийской диаспоры. Индийцы – все без исключения верующие люди, тяготились отсутствием в Москве индуистских храмов и других религиозных сооружений. Они отказывались переходить в православную веру, даже, несмотря на очевидную выгоду этого шага. [30]
Различие вер, естественно, только усугубляло враждебную обстановку вокруг диаспоры. Также москвичам были чужды и непонятны обычаи индийцев и их образ жизни. Диаспора в Москве не отказалась от своих традиционных жизненных укладов. Разные касты жили отдельно друг от друга, и общались только в связи с возникшими деловыми вопросами. Основные виды деятельности индийцев в Москве в то время, как уже говорилось выше, - это торговля и медицина. Причем, врачи исконно были из варны брахманов, а купцы – из варны кшатриев. Следовательно, врачи ставились выше купцов, хотя и существовали, в основном, за их счет, так как москвичи не пользовались услугами индийских докторов. Особенно хорошо это варновое различие прослеживается в следующей любопытной заметке из полицейской хроники Москвы за 1762 год, где сказано, что «один купец из индусов, почувствовав себя больным, не послал за врачом, как это обыкновенно делается, а сам отправился к нему, однако, по дороге ему стало совсем скверно, и он умер, так и не получив медицинской помощи».[31]
Такое поведение было совершенно непонятно для русских. В книге «О нравах и обычаях индийцев» автор – Г.С. Лебедев, пишет после этой заметки свое мнение, которое бытовало среди русского населения, что «даже скотина проявляет по отношению друг к другу больше заботы»[32]. Просто москвичи не были осведомлены о жизни индийцев, и о их строгой варновой системе.
С середины XVIII века ситуация не исправилась, а даже, наоборот, стала еще более тяжелой. Российская империя вела в то время сугубо прозападную политику, и к переменам на востоке относилась сквозь призму европейской точки зрения. В далекой Индии народы непрерывно воевали за свою независимость, однако, Английская Ост-Индская компания удерживала одну победу за другой. Удивительно, но все то, что происходило за несколько тысяч километров, на другом конце континента, сразу же отзывалось в Москве. Московская элита чутко следила за успехами колониальной политики Англии. И чем уверенней последняя чувствовала себя на территории Индии, тем хуже становилось отношение к индийцам в Москве. К началу XIX века Англия значительно расширила свои владения: к ней перешли Бенгалия, Бихар, Орисса, Соединенные провинции, Бомбейское президенство и большая часть Южной Индии. Захват Индии несомненно облегчался тем, что она была страшно раздроблена. На руинах империи Моголов возник ряд мелких государств, которые вели между собой непрерывные войны. Лучше всего тогдашнюю обстановку в Индии обрисовал Карл Маркс: «Неограниченная власть Великого Могола была свергнута его наместниками, могущество наместников было сломлено мараттами, могущество мараттов было сломлено афганцами, и пока они воевали против всех, налетел британец и оказался способным покорить их всех. Страна, где обособлены друг от друга не только магометане и индусы, но и каста от касты, была обречена на то, чтобы стать добычей завоевателей».[33]
Эти печальные для индийского народа события трагично сказались и на индийской диаспоре. Лишившись покровительства правителей Индии, а также поддержки императорского двора, индийская диаспора оказалась один на один со своими давними неприятелями – московским обществом. Можно сказать, что на фоне великой войны на территории Индии, развернулась микровойна на территории Москвы.
Англичане превратили Индию в рынок сбыта своих товаров. Экономика Индии стремительно разрушалась. Таким образом, промышленный переворот в Англии, в частности развитие текстильной промышленности, повлек за собой подрыв основ индийской общины. Как сказал один из английских генерал-губернаторов, «бедствию этому едва ли найдется аналогия в истории человечества. Равнины Индии белеют костями хлопкоткачей».[34] Индийская диаспора оказалась без материальной поддержки со стороны своей родины. Индийские купцы, жившие за счет товаров, привозимых из Индии, остались без средств к существованию. Они не были в состоянии прокормить не только касту брахманов-врачей, но и самих себя. Это было поистине кризисное время для всего индийского народа, жившего во всех частях света. Оставались в более выгодном положении лишь те индийцы, которые смогли наладить работу собственных фабрик. Но таковых оказалось немного.
Московское общество, наоборот, переживало период триумфа. Победы англичан воспринимались, словно свои собственные. Новым символом престижа для московской элиты стал слуга-индус.[35] Индийцы, оказавшиеся в безвыходном положении, шли на службу в московские дома. Их одевали в белые одежды, чтобы подчеркнуть смуглый цвет кожи, и обыкновенно ставили служить привратниками, для того чтобы шокировать гостей, входящих в дом. На службу в такие дома поступали индийцы из касты кшатриев. Почти все свое жалование они отдавали индийской диаспоре, которая распределяла деньги не в пользу семьи работника, а в пользу брахманов, чей роскошный образ жизни особенно не менялся, несмотря на все бедствия, которые переживала остальная часть диаспоры. Этот факт послужил мнению среди русской части населения, что индийцы – далеко не умный народ. Никому не могло прийти в голову, что индиец станет добровольно отдавать свое жалование брахманам, которые относятся к нему свысока, лишь только потому, что так было заведено испокон веков. Однако это было именно так. Прожив несколько десятилетий вдали от родины, индийцы сохранили обычаи и традиции своего общества.