Противник несколько раз поднимался в атаку, но каждый раз мы заставляли его залечь. В один из мощных налетов артиллерии и минометов врага командир расчета вдруг замолчал. Он больше не подавал команд. На крики бойцов не отвечал. Бой ни на минуту не затихал, был очень сильным, и никто из солдат не мог в этот момент пересечь дорогу и посмотреть, жив ли он. Вдруг Коля Сорокин неестественно наклонился к прицелу и стал падать. И.В.Дрхипов подхватил его, но на его глазах он умер. Коля был убит выстрелом из нашего тыла. Пуля прошла от затылка к виску у правого глаза. Все сразу почувствовали, что этот выстрел мог сделать только снайпер и это мог быть задержанный нами несколько часов тому назад солдат. Бойцы бросились в землянку, но задержанного там не сказалось. Никто не видел, когда и куда он скрылся. Вдруг на дороге показался танк. Наши бойцы бросили две противотанковые гранаты, в упор произвели выстрел из орудия. Больше они уже ничего сделать не могли... Вадим Куприянов, Сеня Коганов и Иван Архипов добрались до своих.
...После того как зенитное орудие было раздавлено, вражеские танки, проутюжив гусеницами, пустые окопы и траншеи, которые занимали несколько часов тему назад подразделения 4-й Дзержинской дивизии народного ополчения, устремились вперед. Но здесь противник вновь был встречен артиллеристами — гарнизонами двух наших дотов. Одним командовал опытный артиллерист, в прошлом командир орудия Федор Антонович Карпов. Он вовремя открыл огонь по головному танку. Снаряд разворотил броню. В загоревшемся танке стали рваться снаряды. Второй вражеский танк начал маневрировать, пытаясь уйти в сторону, но и он был подбит. Однако вражеские автоматчики, воспользовавшись отсутствием пехотного прикрытия, блокировали дот с тыла.
Второй дот, которым командовал Михаил Васильевич Демин, не мог оказать огневую поддержку доту Карпова из-за небольшого сектора обстрела амбразуры.
Только после войны удалось установить некоторые детали схватки, разгоревшейся в поле у Красного Хутора. Дот Карпова был взорван. Железобетонные стены разворотило во все стороны. Верхняя часть бетонного перекрытия от сильного взрыва взлетела вверх, перевернулась в воздухе и упала на разрушенный дот. Все это приводило к выводу, что взрыв произошел изнутри, и не оставляло никакого сомнения в том, что гарнизон дота, окруженный врагами, взорвал дот, не желая сдаваться фашистам.
Оголенный, почерневший от времени дот Демина возле дороги был полуразрушен. Лобовая часть амбразуры осела в земле, но не была повреждена вражеским обстрелом. Зато бетонированные двери с тыла оказались изрешеченными, насквозь пробитыми во многих местах вражескими снарядами, внутри дота стенки были выщерблены осколками. Стало ясно, что дот Демина в том бою блокировали с тыла вражеские танки, которые в упор расстреляли гарнизон. Эти два дота, свидетели тех страшных дней, сохранились до сего времени.
Овладев Красным Хутором, гитлеровцы просочились в мелкий кустарник и пытались с тыла атаковать главный опорный пункт роты. Командир роты Косарев вовремя предусмотрел действия противника. Два станковых пулемета он приказал повернуть в сторону леса. И как только цепь вражеских автоматчиков появилась на открытой поляне, длинные очереди начали косить ее.
Не считаясь с потерями, фашисты продолжали, остервенело рваться вперед. Их не устраивала задержка возле какой-то деревни Пижма. Ведь Гитлер поставил перед группой армий «Север», наступавших на город Ленина, задачу захватить Ленинград еще к 20 августа, но невиданное упорство, исключительный героизм и мужество советских воинов, проявленные на Лужских рубежах, под Новгородом, Чудовом, Кингисеппом, на Свирско-Петрозаводском направлении, уже сорвали этот замысел.
Ценой огромных потерь гитлеровцы прорвались на подступы к Гатчине, но тут опять нашла коса на камень. Ввязываться в длительные бон под Гатчиной им, разумеется, не хотелось. До Ленинграда оставалось рукой подать. И они прекрасно понимали, что каждый лишний день позволяет ленинградцам еще сильнее укрепить свой город, превратить его в неприступный бастион. Но как враг мог мечтать о Ленинграде, если ему не хотела сдаваться даже «какая-то» Пижма?..
Десятками трупов устлали фашисты оба берега Пижмы, но упрямо продолжали атаковать. Наши бойцы уже отчетливо различали лица врагов. И тогда пошла в ход «карманная артиллерия». Взрывы гранат повергли атакующих на землю. Неприятельские солдаты не выдержали, повернули вспять.
Нет для воина большей радости, чем видеть спину удирающего врага. Косарев после того, как самая ожесточенная атака гитлеровцев была отбита, приказал комсоргу роты Степану Любомирову с группой ребят-комсомольцев ударить по фашистам, которые отрезали командный пункт роты от правого фланга.
Гитлеровцы явно не ожидали такого поворота событий. Встречный бой с ополченцами под Красным Хутором отвлек от Пижмы их артиллерию и минометы. Любомиров с группой бойцов-комсомольцев внезапным ударом выбил вражеских автоматчиков из нашего хода сообщения. В минуты разгоревшейся здесь жаркой схватки Коля Павлов и восстановил связь с командиром роты.
С наступлением сумерек неприятель прекратил всякие действия. Так сложился первый бой для ополченцев роты Косарева. Рота выстояла под ударами врага, многократно превосходящего ее по численности и вооружению. Гитлеровцы, понеся большие потери, не смогли сломить оборону ополченцев.
На рассвете в блиндаже командира пулеметного взвода Геннадия Ивановича Смирнова состоялось совещание командного состава первой роты. Командиры взводов Макар Залесов, Иван Квачев, Константин Керин, Арсений Козлов, Иван Петров, Василий Свитков, Павел Селиванов, Борис Шарапов и Евгений Смирнов доложили о готовности своих подразделений биться с врагом насмерть. Митьковец как представитель штаба батальона передал приказ командования, во что бы то ни стало удержать позиции у Пижмы. Разведка донесла, что в Воскресенское прибыла колонна автомашин с пехотой, восемнадцать танков и пять танкеток. Не исключено, что скоро подойдут и другие подкрепления, в районе Суйды не затихает шум моторов. Сейчас наблюдается большое оживление на южной окраине Пижмы, фашисты явно готовятся к атаке.
Враг открыл огонь первым. Ополченцев прикрывали две батареи тяжелых минометов и орудия из тяжелого артдивизиона капитана Мельникова. К речушке перед нашими позициями двигались вражеские автоматчики. Но вот тут-то ополченцы увидели и почувствовали, что такое огневая поддержка. Десятки наших мин и снарядов внезапно обрушились на цепи атакующих и на южную окраину Пижмы. Смертоносный ураган, казалось, все перемешал с землей. «Душ» подействовал на гитлеровцев отрезвляюще. Они откатились, оставив перед речкой десятки трупов.
Применение с нашей стороны тяжелой артиллерии на участке перед Пижмой явилось для фашистов полнейшей неожиданностью. Это говорило если не о слабости разведки врага, то о его чрезмерной самонадеянности, о пренебрежении к противнику. В бою за это, как известно, расплачиваются кровью.
Лишь через полтора часа вновь загудели моторы в Воскресенском. Неприятель решил повторить атаку. Впереди шли несколько танков и две танкетки. Ведя бесприцельный пулеметный огонь, они по-лягушачьи «запрыгали» в нашу сторону. Автоматчики бежали следом. Повторилась та же картина, что и при первой вражеской атаке. Из глубины нашей обороны ударили минометы и орудия Мельникова. Вспыхнула одна из танкеток. Другая, не «допрыгав» до реки, дала задний ход, стремясь выскочить из-под огня. Еще несколько десятков неприятельских солдат навсегда уткнулись в землю. Но многим гитлеровцам на этот раз удалось попрятаться в воронках и ямах. Фашисты окапывались. Это создавало для первой роты серьезную опасность. Наши бойцы поднялись в атаку, но над их головами завизжали мины. Фашисты открыли минометный и артиллерийский огонь по всей северной окраине Пижмы.
Под Красным Хутором тоже была тяжелая обстановка. Немцы сумели укрепить дорогу от Пустошки, и по ней пошли их танки. Но гитлеровцев не выручил и обходной путь через Пустошку. Рабочие-балтийцы встретили вражеские танки гранатами и бутылками с горючей смесью. Сразу в поле запылало несколько костров. От Пустошки медленно ползли через низину новые неприятельские машины. Ополченцы остановили атаку и стали быстро окапываться. По врагу с закрытых позиций ударили тяжелые орудия дивизиона Мельникова. Бой у Пижмы скоро вновь достиг высшей точки ожесточения. Гитлеровцы, уже не надеясь на успех своих атак вдоль дороги по открытому пространству, рискнули атаковать позиции первой роты, просочившись в лес. До этого в лесу действовали лишь отдельные группы вражеских автоматчиков да «кукушки». Гитлеровцы старались избегать большого боя в лесных зарослях и топях, потому что здесь невозможно было развернуть танки и использовать артиллерию и минометы. Мины, ударяясь о вершины деревьев, рвались высоко в воздухе. Это с непривычки пугало неопытных бойцов, но они скоро привыкли к взрывам «наверху».
Фашисты, нацелившись вести атаку лесом, бросили две роты солдат на один лишь взвод Селиванова, уже сильно поредевший. Имея почти десятикратное превосходство, враг достиг нашей траншеи. Завязалась отчаянная рукопашная схватка. Положение на участке взвода Селиванова становилось угрожающим. Косарев, получив донесение об этом, бросил сюда Любомиро-ва и его ребят-разведчиков, разделил группу на две части, нескольких комсомольцев направил в обход немцам. Фашисты, не зная истинного числа вступивших в бой свежих бойцов, дрогнули. Когда же выстрелы и крики «Ура!» послышались и за спиной у них, они оставили нашу траншею и начали поспешно отходить, посчитав, по всей вероятности, что имеют дело с крупными силами. Чужой лес пугал их. Ополченцы в яростном порыве бросились преследовать врага. На небольшой полянке произошел последний бой комсорга роты с целым подразделением немцев. Когда друзья пришли ему на помощь, фашистам уже удалось сразить героя. Вокруг убитого валялось двенадцать вражеских трупов. После неудавшейся атаки на участке селивановского взвода гитлеровцы подвергли новому массированному артиллерийско-минометному обстрелу опорный пункт роты. Десять часов подряд отражали ополченцы атаки врага. Второй день сражения у Пижмы клонился к вечеру. Не добившись удачи на дороге через Пустошку, остановленный у Красного Хутора неприятель повернул отсюда три танка в тыл нашей первой роте. У Косарева оставалось единственное орудие, которое могло противостоять этим танкам. Командир орудия Иван Иванович Васильев приказал выкатить пушку на стрельбу прямой наводкой. Артиллеристы открыли беглый огонь. Гитлеровцы, потеряв танк, отпрянули назад. Рота Косарева и в этот день удержала свои рубежи. В одиннадцать часов вечера, когда бой на всех участках прекратился, рота отдала последние воинские почести погибшим в тот день товарищам. Под тремя большими соснами были похоронены Степан Любомиров и его боевые друзья Иван Блинов, Иван Виноградов и Виктор Аполенский.